Страница 10 из 10
– Я вам расскажу. Это было один-единственный раз, в ранней юности. Я обручился с одной девушкой, она была парализована, лежала в гипсе. Доктор сказал, что, вероятно, она никогда больше не сможет ходить, но я играл с ней, я любил ее. Это была невеста моих игр и моих снов. У нее двигалась только голова над гипсом, и она рассказывала мне свои сны. Но она лгала мне. Она была обручена со всеми моими друзьями и каждому внушала, что только он ее настоящий жених. И все мы верили ей: только потом другие женились на девушках, которые могли ходить, и лишь я остался рядом с ней. И она полюбила меня за верность. А потом в ситуацию вмешались взрослые. Взрослые нашли ей другого жениха, гораздо богаче, и я плакал, да, я плакал… Я ничего не умел в жизни, меня призвали в армию. Я выбрал авиацию, я едва проходил по возрасту, мне пришлось творить чудеса… В Марокко мне покровительствовал командир полка. Домой я вернулся летчиком и с тех пор никогда не покидал авиацию, потому что я человек преданный. Я не забыл свою невесту, но впервые с тех пор я хочу жениться на другой.
– А ваши родители?
– Ах, моя мать – замечательная женщина. Я попрошу ее приехать на нашу свадьбу. Она все поймет.
– Но мои родные ждут меня в Сальвадоре. Я совсем недавно овдовела, а мы так недолго знакомы. К тому же я уже практически помолвлена с другом моего мужа. А вас всегда занимают только ваши полеты.
– Да нет же, нет, я не всегда летаю. Я вылетаю только тогда, когда все идет из рук вон плохо. У меня множество пилотов, которые летают по Южной Америке. Но если хотите, мы побываем в пунктах промежуточных посадок на маршруте Южная Америка – Франция. Парагвай, Патагония и еще дальше… Я построил аэродромы в маленьких деревеньках, но сейчас они уже нормально работают. Я останусь в Буэнос-Айресе, чтобы осуществлять общее руководство. Я буду писать. После «Южного почтового» я ничего пока не написал… Только письмо для вас на сорока страницах… Буду говорить, что я восхищаюсь вами, что я люблю вас… Каждый день я буду просить вас стать моей спутницей на всю жизнь. Вы мне нужны. Я знаю, что вы женщина, созданная специально для меня, клянусь вам.
– Я слишком растрогана… если бы я считала, что могу принести вам что-то хорошее, светлое, возможно, я решилась бы снова выйти замуж… но не так быстро… Тонио, вы уверены, что хотите взять меня в жены на всю жизнь?
– Консуэло, я хочу вас навечно. Я подумал обо всем. Вот телеграмма для моей матери. Я написал ее вчера. Я не могу оставить вас даже на день. Посмотрите на письма, которые я вам шлю каждый день: я просто люблю вас и не могу делать ничего другого… Если вы меня любите, я добьюсь того, чтобы вы носили знаменитое имя, не менее известное, чем у вашего мужа Гомеса Каррильо. Чем быть вдовой великого покойника, лучше стать женой живого человека, который будет защищать вас изо всех сил. Чтобы убедить вас, я только что написал вам письмо на сто страниц. Прошу вас, прочтите его, это ураган моего сердца, ураган моей жизни, который летит к вам издалека. Поверьте, до встречи с вами я был одинок в этом мире, лишен надежды. Из-за этого я и жил в пустыне, ремонтировал самолеты. У меня не было женщины, надежды, цели… Меня позвали сюда, я вкалываю, зарабатываю много денег. У меня солидный счет в банке, ведь я откладываю уже двадцать шесть лет. Я живу в холостяцкой квартирке на улице Херемес – там есть только птицы и лишь изредка появляются люди. Я снял ее на неделю, да так там и остался. Я выполню свой долг по отношению к родным. Что же касается моей профессии, то вы сами прекрасно знаете, что она опасна, как и многие другие. Я даже не стал покупать зимнее пальто – боялся, что не доживу…
Я нравилась ему потому, что могла, как и он, если бы захотела, сама распоряжаться собой. Вдвоем мы могли бы создать абсолютно новый союз. Свободный.
Кремьё одобрил наш план:
– У вас будет очень насыщенная жизнь, не слушайте завистников, всегда идите вперед.
Мне же он доверительно сообщил:
– Он великий человек, заставьте его писать, и мир заговорит о вас обоих.
Через несколько дней Кремьё уехал.
В ресторане «Мюнхен» мой великий Тонио, одетый в светлый костюм, говорил, что не может уснуть. Что скоро мы поженимся, это вопрос нескольких дней. Приедет его мать. Для нашей будущей семьи уже был снят прекрасный дом в Тагле. Если я буду себя хорошо вести, говорил он мне, я могу переехать туда уже сейчас, не обращая внимания на мнение буэнос-айресского общества, потому что он станет моей жизнью, всей моей жизнью.
И я переехала в Тагле. Друзья собрались отпраздновать новоселье. Чтобы сыграть свадьбу, ждали только мою будущую свекровь. Рикардо постоянно давал концерты. Он приезжал к нам и щедро одарял нас своим талантом, который приводил Тонио в восхищение.
Домик оказался небольшим, но в нем была огромная терраса и небольшой уединенный кабинет, где я поставила бочонок портвейна с золотым краником, чучела животных, повесила на стену шкуру дикой ламы и свои рисунки. Наши друзья прозвали эту комнату спальней «анфан террибль».
Я была счастлива: «Когда ищешь внутри себя чудо, ты его находишь. Говоря языком христианки, когда ищещь божественное начало, в конце концов обретаешь его».
5 «Я не могу жениться вдали от родных»
– Куда это поставить, Тонио? – спросила я, увидев его чемоданы и полные бумаг ящики в холле нашего нового дома.
– Не важно. Можно в гараж, чтобы не загромождать дом. Все десять ящиков заколочены, к тому же они деревянные, так что с бумагами ничего не случится. Впрочем, я даже не помню, что там. Но это все мое богатство, дорогая. Я таскаю его с собой от одной посадки к другой. Каждый ящик – это промежуточная посадка, гостиница, где я останавливался, с тех пор как стал летать. Но я не всегда был летчиком, еще я был мастером по ремонту самолетов в Рио-де-Оро… [12] Тогда я был молод!
– Когда это было, Тонио?
– Три года назад. Время летит быстро, знаете ли. Месье Дора как-то вызвал меня к себе в кабинет. Месье Дора слов на ветер не бросал. Он действовал, думал, любил свою работу, потому что его работа помогала людям передвигаться. Месье Дора всегда будил в человеке лучшие чувства. Пилоты не слишком любили его, но хотели быть на него похожими… и я тоже! Я летал по маршруту – туда-сюда. Однажды в Тулузе он вызывает меня в свой кабинет. «Вы отправляетесь в Порт-Этьенн, вылет в три пятнадцать. Останетесь там на несколько месяцев, работа нетрудная, но мы слишком часто теряем самолеты». Я сказал Дора: «А как же моя семья?» – «Вы напишете им с самолета». – «А мои вещи, месье Дора?» – «Не берите слишком много, самолет и так перегружен почтой. Захватите бритву и зубную щетку. Там очень жарко – пятьдесят градусов в тени». Потом сказал очень громко: «Не опаздывайте. Следующий».
Вошел другой пилот. Я был вне себя. Ехать или не ехать? Я прекрасно знал, что, если я откажусь, меня уволят. Это будет конец моей летной карьеры. Я выкинул из головы все намеченные встречи. Спросил у своей совести: отказаться или согласиться? Отказаться было бы слишком просто. Я должен был согласиться. Я всегда мог сказать «нет» там, на месте, и вернуться. В конце концов, это же не каторга. Я написал матери, друзьям и в назначенное время был на аэродроме. Месье Дора, не говоря ни слова, отвез меня к самолету. Только рукой помахал, когда я уже поднялся в воздух.
На следующий вечер в Порт-Этьенне мы выпили кофе, съели шоколаду. У тамошнего радиста оказались хорошие запасы провизии. Я, как обычно, не привез ничего… Но что же вы стоите, дорогая! Давайте сядем на эти ящики, как в Порт-Этьенне! Дора высылал мне их один за другим, а я их там заколачивал. Все мое имущество было внутри. Но в Порт-Этьенне мне ничего из этого не пригодилось. Я ходил нагишом, разве что с полотенцем на голове во время долгих прогулок. Я брал с собой карабин, так как далеко отходить от ангара оказалось небезопасно. Мавры как были, так и остаются врагами христиан, но это самый чистый народ, какой я когда-либо встречал…
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.