Страница 11 из 11
В другом ракурсе жизнь и творчество Томаса Мура рассматриваются на страницах четвертой книги "Сына отечества" за 1852 г. в биографическом очерке И.П.Крешева, во многом основанном на материалах французской литературной критики, нередко допускавшей противоречивые суждения. Сопоставляя творчество Мура и Байрона, И.П.Крешев приходит к выводу, что "всегда нежная, симпатическая, исполненная обаятельной прелести" поэзия ирландского барда может быть охарактеризована как "поэзия воображения", тогда как глубокая, "потрясающая сердце" поэзия Байрона – это "поэзия страсти"; если творчество Байрона подобно "мильтоновой сосне, опаленной небесным огнем и гордо возносящей голову в высших слоях воздуха", то творчество Мура – "цветок без шипов, роскошный, блестящий, распространяющий аромат"92. В этих словах можно видеть стремление к эстетизации творчества Мура, желание представить его художником, описывающим добродетель в слащавых салонных стихах и совершенно обходящим «картины страданий и пороков». Очевидно, И.П.Крешеву не были известны такие гражданские произведения ирландского поэта, как «На смерть Шеридана», «Петиция ирландских оранжистов», «Ирландский раб». Считая Мура «самым искусным колористом между всеми британскими поэтами», И.П.Крешев вместе с тем типизирует изображаемые ирландским бардом реалии: «Очаровательные создания природы, сильеры, благоуханные крылья, цветы, радуга, румянец девственной стыдливости, поцелуй, иногда слезы – вот спутники Томаса Мура»93. Утверждение, что у Мура «нет ни человеческих образов, ни живописных эффектов»94, противоречащее всему содержанию статьи, могло быть некритически заимствовано из какого-то французского источника, – тем более что значительная часть французских критиков предпочитала подчеркивать версификационные способности Мура, восхищаться внешней формой его стихов, не вдаваясь в такие подробности, как идейная направленность, связь стихов с ирландской народной поэзией, свободолюбивые мотивы и т. д. О хорошем знании И.П.Крешевым западноевропейских материалов о Муре свидетельствует, в частности, использование высказываний Шериданаи Байрона об ирландском поэте и его творчестве.
Неумеренно восторженная характеристика была дана И.П.Крешевым "восточной повести" Томаса Мура "Лалла Рук", предоставившей "восточной поэзии право гражданства в Европе". Мур, талант которого "резвится и играет в атмосфере ночи, как в своей родной среде", смог ярко показать в своем произведении ослепительную роскошь и "нежные благоухания" ориентального мира. По наблюдению русского критика, поэзия Мура "блестит и сверкает", "заимствует у звезд лучи, у цветов – краски, у фонтанов – жемчуг, у радуги – переливы красок", – тем самым в воображении читателя возникает восхитительный мир, полный невиданных красот, необыкновенных ощущений. "Действие поэмы происходит в Азии, – пишет далее И.П.Крешев, – земле поэтов, которая отдает им в полное распоряжение свое пламенное сердце, алмазные копи, берега, усеянные коралловыми утесами, воинственные и любовные легенды, и все звучные имена. Такой блестящий материал принадлежал по праву Томасу Муру – и он самовластно завладел сокровищами!"95. Излагая четвертую вставную поэму «Лалла Рук» «Свет гарема», И.П.Крешев называл ее «гирляндой из лучей, цветов и песен», составляющей «достойный венец» всей «восточной повести». Стремясь как бы уточнить сказанное, критик в качестве иллюстрации приводил песню, которую исполняла волшебница, «сплетая в мистическом порядке блестящие цветы и листья»96.
Более объективным можно считать разбор И.П.Крешевым "Ирландских мелодий", однозначно ассоциируемых с народным эпосом, историческими событиями и, в конечном итоге, с национально-освободительным движением ирландского народа: "В этих прелестных произведениях отразился, как в зеркале, весь характер ирландцев, пылкий и нежный, мечтательный и печальный"97. И.П.Крешев отмечал тесную связь «Ирландских мелодий» с народной музыкой, предельно существенную для Томаса Мура: «Когда „Ирландские мелодии“ были изданы без музыки, под влиянием которой они зарождались в уме поэта, Мур чувствовал какую-то грусть: он видел только скелеты своих созданий, без плоти и крови, без полноты жизни»98. В статье также затронут вопрос о переводчиках «Ирландских мелодий», причем двое из них – И.И.Козлов и М.П.Вронченко (М.В…ко) – названы по именам. Именно этими поэтами осуществлены, по мнению И.П.Крешева, лучшие переводы из Мура, к сожалению, очень немногочисленные99.
Переводы И.П.Крешева из Томаса Мура, составившие весомую часть его биографического очерка, пользовались определенной известностью, были впоследствии включены в хрестоматию Н.В.Гербеля "Английские поэты в биографиях и образцах"100. Менее известны два других его перевода – «Когда твой верный друг, когда поклонник твой…» (стихотворение Мура «When he who adores thee…» из первой тетради «Ирландских мелодий») и «Я видел, поутру, в стремленьи игривом…» (стихотворение Мура «I saw from the beach…» из шестой тетради «Ирландских мелодий»), опубликованные в 1852 г. в журнале «Пантеон театров» с редакторским примечанием Ф.А.Кони: «Переводом этих двух мелодий Мура редакция обязана И.П.Крешеву, так прекрасно владеющему русским стихом»101. Данные переводы были включены редакцией в статью «Томас Мур», написанную А.С.Горковенко, переводчиком романов Булвер-Литтена, Вальтера Скотта, Фенимора Купера, впоследствии известным метеорологом, вицедиректором гидрографического департамента. А.С.Горковенко являлся автором статей об американской литературе, написанных под впечатлением поездки в эту страну, сотрудничал в издававшемся А.А.Плюшаром «Энциклопедическом лексиконе».
В статье, написанной А.С.Горковенко, суммированы сведения о Томасе Муре, известные русскому читателю по предыдущим публикациям. Томас Мур характеризуется как последний представитель великой плеяды английских поэтов-романтиков, жившей и творившей в уникальный исторический период, когда "гений развился во всех отраслях изящной литературы, философии, критики". "Простые, гармонические песни" Мура, в которых А.С.Горковенко не усматривает ни "бурных страстей Байрона", ни "возвышенной философии Кольриджа", ни "мечтательности и мистического блеска Шелли", ни "утомительной растянутости Соути", привлекают читателя тем, что "выливаются прямо из души", причем "в них столько чувства, красоты и гармонии, что в редком сердце не найдут они отголоска"102. Общим местом становится традиционное для русской критики восприятие поэмы Мура «Любовь ангелов» как одного из слабейших его произведений: «Поэму Мура „Любовь ангелов“ вообще находят ниже других его сочинений. Ангелы Мура столько же походят на библейских ангелов, сколько ангелы Рафаэля и даже А.Дюрера на тех, которых видим в библейских драмах французов»103. В статье, написанной в полемическом тоне, А.С.Горковенко высказал суждение о лиризме Мура как «образце самого утонченного и классического языка»104, тем самым вновь подведя литературную критику своего времени к вопросу о необходимости изучения языка и стиля ирландского барда. Другая мысль, вытекающая из суждений А.С.Горковенко и также интересная исследователям последующего времени, заключается в наличии у стиха Мура некоего заранее заданного мелодического рисунка, имеющего способность формировать тот или иной музыкально-поэтический образ. По предположению А.Н.Гиривенко, к 1854 г. относится факт нового обращения А.С.Горковенко105 к личности и творчеству Мура: косвенные указания в некрологе, хранящемся в РГАЛИ106, позволяют высказать мнение о принадлежности А.С.Горковенко краткой заметки об «известнейшем» поэте в восьмом томе выходившего под редакцией А.В.Старчевского «Справочного энциклопедического словаря»107.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.