Наркопьянь

Начало.

«Дорога излишеств ведет к дворцу мудрости»

Уильям Блейк

 Вначале скажу: НЕ ВЕРЬТЕ ВСЕМУ ТОМУ, ЧТО ВАМ ГОВОРЯТ! ВЕРЬТЕ СЕБЕ.

 Наркотики, безусловно, вредны, а большинством своим и смертельно опасны, НО… человеку наносят вред не сами наркотики, а его безответственное отношение к ним, и

все эти разговоры о наркотиках ведутся политиканами различного уровня лишь ради того, чтобы скрыть правду об алкоголе. Убрать на второй план, так сказать. Особый язык – ЯЗЫК ГОСУДАРСТВА. Потому что любое, ЛЮБОЕ государство всегда имеет существенную долю в бюджете от оборота спиртного. Алкоголь – такой же наркотик, как и героин. ПРИВЕТ! – говорит он тебе. (Уходит с неохотой)

 Но если взглянуть на суть вещей трезво, то наши привычки и привязанности – чем они лучше любых других средств для ухода от столь усердно не принимаемой нами правды. Наша связь с наркотиками и алкоголем как игра, в которой тебе предлагают поиграть на твою душу. Рискнет отнюдь не каждый. Поговорим о тех, кто все же рискнул.

ПРИВЕТ! – говорит он тебе.

ВЕРЬТЕ СЕБЕ.

 Итак, начнем. Но я вас сразу предупреждаю: это будет падение с головокружительной высоты.

ЕСЛИ ВЫ ПРЕДЛАГАЕТЕ ДРУГУ СВОЙ ЛЮБИМЫЙ НАРКОТИК, НИКТО НЕ ДАСТ ВАМ ГАРАНТИИ, ЧТО ОН НЕ ПОДСЯДЕТ И НЕ ПРИДЕТ ОДНАЖДЫ КЛЯНЧИТЬ У ВАС ДЕНЕГ НА ДОЗУ, А РАНО ИЛИ ПОЗДНО НЕ ОБВОРУЕТ ВАС.

ЗАПОМНИТЕ ЭТО.

 Поехали.

 Просыпаясь во мраке и пытаясь собрать себя по частям, я вспоминаю, с чего все началось. Когда я сделал первый шаг по дороге, ведущей в бездну. Я задаю вопросы, но не слышу на них ответов.

 Мы пытаемся разобраться в себе, день за днем, год за годом. Мы становимся злее, эксцентричней, но, в конечном счете, глупее. БЛУЖДАЮЩИЕ НОЧАМИ В ДОЛИНЕ БОЛОТ.

ЧЕРТОВСКИ БОЛИТ ГОЛОВА.

 Тело словно чужое, каждая клетка его трепещет от боли. Во рту пересохло. В животе творится что-то невообразимое, такое ощущение, что там свило гнездо семейство гадюк. Да так оно и есть.

Я ПЫТАЮСЬ ВСПОМНИТЬ.

 Самое страшное – просыпаясь с бодуна, вспоминать, а не натворил ли ты накануне чего такого, за что к тебе с минуты на минуту могут вломиться представители закона и закрыть тебя на срок, размеры которого превышает разве что только твоя печень.

 Я пытался вспомнить, что происходило все эти дни. Память выдавала фрагменты минувшего вразнобой, словно кусочки мозаики, вперемешку с каким-то бредом. Или все предыдущие дни и были сущим бредом?

 Для начала я закатил концерт в отделении милиции, куда попал после того, как пытался сорвать государственный флаг со здания районной администрации. Флаг висел на полутораметровом шпиле на крыше двухэтажного здания. Как я собирался туда попасть?

 Ментам я начал объяснять что-то про Зигмунда Фрейда и их (ментов) комплексы. Про их форму и стремление к власти. Я кричал и брызгал слюной. Наверное, я выглядел полным безумцем, если меня даже не стали бить (я слышал, как в соседней камере кому-то методично проходились по почкам, при этом неизвестный мне кто-то кричал: «Братцы, не надо, братцы, не надо… ой, братцы, за что?..)

 Отсидев ночь в КПЗ, я расписался в протоколе, получил на руки квитанцию на оплату назначенного мне штрафа и был отпущен восвояси. Что бы сделал на моем месте любой разумный человек? Ясное дело – пошел бы домой отсыпаться. Но разум – это не по моей части.

 Купив в близлежащем магазине шесть (или семь?) бутылок пива, я вернулся к зданию милиции и, усевшись на газоне перед ним, принялся их опустошать. Несколько раз мимо меня проходили задержавшие меня накануне менты – и кто бы из них хоть что-нибудь мне сказал! Куда там… Теперь я понимаю, почему Фемиду – богиню правосудия – изображают с повязкой на глазах.

 Приговорив пиво, я, наконец, поехал домой, по пути встретил пару знакомых, которых прихватил с собой. Мы что-то пили. Этикетки, как и тара, к которой они были прилеплены, сменяли друг друга с неописуемой скоростью. Реальность плыла в глазах, заставляя поверить высказываниям некоторых философов о том, что все окружающее нас – иллюзия.

 Потом следуют сплошные провалы. Я их называю Черными Дырами. Последнее, что я еще смутно помню, - это то, как ухватившись руками за ограду балкона, я свесился ногами вниз и повис над бездной. Стоило отпустить пальцы – и я отправился бы в полет. В последний – дело происходило на четырнадцатом этаже. Мне что-то кричали, но я только смеялся в ответ. Я играл со смертью. Я вовсе не собирался умирать. По крайней мере, не раньше того, как окончательно добью свою печень. Я смеялся, смеялся, смеялся… Наверное, я – самый безумный из всех безумцев.

 Далее – одни провалы, которые превратились в одну огромную Черную Дыру. Видимо, я поддался на уговоры и вернулся обратно на балкон. И, конечно же, мы пили за мое воскрешение из мертвых… Все – больше ни черта не помню.

АЛКАШУ, КАК И НАРКОМАНУ, ПЛЕВАТЬ НА ТО, РАДИ ЧЕГО ОН ЭТО ДЕЛАЕТ.

УДОВОЛЬСТВИЕ?

 Весьма сомнительно. Попробуйте-ка попить неделю-другую – и что получите на выходе – НЕНАВИСТЬ, СТРАХ и ДЕПРЕССИЮ.

ДАЙТЕ-КА МНЕ ЧАШУ ГРААЛЯ – И Я ОСУШУ ЕЕ!

ДО ДНА.

 А вы что думали?

АЛКОГОЛЬ ПОЧТИ ВСЕГДА СНИЖАЕТ ВАШУ ВОЗМОЖНОСТЬ ДЕЙСТВОВАТЬ ЗАКОННО!

Божественная комедия.

«Crede firmiter et pecca fortiter»

(Верь крепче и греши сильнее)

Латинская поговорка

 Философ шел по дороге и осмыслял свое существование. Существование напоминало Хиросиму после американской бомбардировки. Похмелье. Воистину экзистенциальное состояние. Грани восприятия обострены, а реальность напоминает гнилой кабачок. К тому же болит голова и существенно осложняет тем самым процесс мышления. Где-то на кромке Я-бытия мелькнула робкая прозрачная мысль: нужно опохмелиться.

 От искры да загорится пламя. Философ ухватился за эту мысль как за единственно верное решение в сложившейся ситуации. Как будто подчиняясь его мозговому импульсу, в пространстве прямо перед ним возник круглосуточный магазин, его витрины, памятуя о только что закончившихся новогодних праздниках, сверкали яркими гирляндами, мохнатились еловыми ветками и блестели снежинками, вырезанными из фольги. Философ направил свое материальное тело в него, тогда как дух его витал где-то далеко, среди тусклых звезд и осколков галактик.

 Философ взял два пива и пачку сигарет. Продавщица с угрюмой миной на лице протянула ему покупки, сметая ладонью с прилавка мятые купюры вперемешку с копеечными кругляками, ее лицо было опухшим, а взгляд померкшим. Праздники прошлись по всем, - отметил про себя Философ и решил поскорее выметаться из этого негостеприимного места.

 На улице он сразу же открыл пиво и сделал несколько судорожных глотков. Пиво было теплым и явно несвежим, но это не помешало Философу ощутить, как оно потихоньку вдыхает жизнь в его организм. Он достал из пачки сигарету и закурил. Его дух, поскитавшись по холодным дебрям Космоса, возвращался к нему. И хотя Платон и считал тело могилой для души, именно в нем душа Философа чувствовала себя сейчас наиболее хорошо. Видимо, Платон имел в виду неопохмеленное тело – решил Философ.