Страница 1 из 7
Виктор Георгиевич Маслов
Культура русской речи
Жене моей,
Масловой Зое Васильевне, посвящаю
Введение
Человек есть продукт речевого общения. В процессе расширения сфер и задач речевого общения (мать и дитя – братья и сестры – семья – сверстники – учитель и ученики – школа – друзья по интересам – производственная и общественная деятельность) происходит развитие личности как субъекта общения, становление характера, формируются навыки самовключения в различные системы социальных отношений и сфер общественной производственной деятельности. При этом усваиваются исторически сложившиеся нормы поведения и морально-этические принципы своей семьи, своей социально-этнической группы, своего народа. Интуитивное осознание необходимости соблюдения языковых норм и правил речевого этикета является своего рода фундаментом дальнейшего усвоения общих правил этикета: «Говори так, чтобы тебя поняли. – Отвечай на том же языке, в той же тональности, в которой к тебе обратились. – Поступай по отношению к другим так, как бы ты желал, чтобы они поступили по отношению к тебе. – Умей понять собеседника. – Научись слушать речь собеседника. – Пойми слова и действия другого человека».
Можно без преувеличения сказать, что личностные качества человека в очень значительной мере есть суммарный результат количества и качества речевого общения, качества той речевой среды, в которой он воспитывается, живёт и работает. И не случаен авторитет аксакала и хаджи, за время путешествия впитавшего в себя мудрость исламского Востока. А с каким вниманием слушали на Руси рассказы паломников и странников! Ничто не может заменить непосредственного живого общения с живым собеседником! Подлинная жизнь человека – в общении с другими людьми, в постоянном приобщении к со-знанию, к со-вести, т. е. коллективному знанию, социальному опыту. Не будет этой и так называемой внешней жизни, заглохнет и жизнь внутренняя. Все мы, и каждый из нас, собираем свой пантеон личности, с которым когда-то приходилось общаться.
Лишь посредством речевого общения осуществляется самосохранение и саморазвитие языка, как среды обитания данного народа. Оскудевает речевое общение на данном языке, оскудевает язык, важнейший признак и самое драгоценное достояние данного народа, духовно оскудевает и народ. Язык, на котором не происходит речевого общения, мёртв.
Весь XVIII век и первая половина XIX ознаменованы интенсивным обогащением общерусского языка заимствованной лексикой, усложнением за счёт новых словосочетаний, калькированных с европейских языков. В его структуру включались новые элементы, способствовавшие развитию самого языка. В качестве примера, ограничиваясь системой фонем, укажем на то, что именно в заимствованной лексике материально проявилась корреляция заднеязычных согласных, особенно [г] по мягкости/твёрдости: Гяур, Гёте, Гюго и др. В результате сложилась динамичная, открытая для новых элементов система, которая постоянно обогащается и преобразуется с включением в неё всё новых социальных и национальных коллективов. Эта система спустя длительное время оказалась способной принять на себя функцию межнационального средства общения в новых социальных условиях. Вместе с тем изменялась и социолингвистическая структура языка под влиянием других языков.
Развитие русского языка, особенно в наше время, осуществляется по пути усложнения структуры и упрощения его системы. Так, в русском языке изменились безударные гласные после мягких согласных. Уровень системы требует, чтобы все гласные в этой позиции (после мягких согласных) совпадали в одном гласном, и, как нетрудно заметить, только иканье соответствует системному заданию: [р'и]ка – река, [п'и]так – пятак. Однако наряду с иканьем возможно еканье, ёканье, яканье и т. д. Заметим, что лишь ёканье ограничено территориально.
Иканье – завершающий этап развития тенденции к совпадению всех безударных гласных в одном, еканье – предшествующий ему этап, т. е. сначала было [р'е]ка, [п'е]так. Сегодняшнее иканье сменило еканье буквально на наших глазах – это 30-е и особенно 50-е годы XX века. Еканье как норма произношения уже полвека тому назад стала просторечной. Но в речи сегодняшнего интеллигента, стремящегося различать высокий и низкий стили речи, слово дерзать отличается в произношении от держи. Еканье, как ни странно, автоматически становится элементом высокого стиля.
Наблюдения показывают, что один и тот же факт, рассмотренный с разных точек зрения, требует каждый раз нового толкования. Так, с точки зрения системы языка полноправен один вариант – иканье, с точки зрения стилей – два: иканье, еканье и т. д.
Великую ценность умения хорошо говорить прекрасно осознавали ещё древние. В наше же время оскудение речевой культуры достигло такого уровня, что русский «оратор», как правило, читает свою речь по бумажке.
Носителем литературного языка в обществе всегда является определённая группа писателей и учёных, профессоров и учителей – потомственная интеллигенция, сохраняющая и умножающая литературно-художественные, научные и учебные тексты на данном языке.
РУССКИЙ ЯЗЫК – ЯЗЫК МОЙ
Рассуждая о состоянии и роли какого-нибудь языка, справедливо исходить из принципиального тезиса о том, что все языки имеют безграничные возможности развития и представляют неповторимую и незаменимую ценность для своего народа. Этому не противоречит тот факт, что в каждый данный момент история общества, история мира, отвечая задачам межнационального и международного общения, выдвигает какие-то языки в качестве посредников между различными народами. Посредническая роль предполагает особость и избирательность реализуемых при этом функций. Наиболее принятые для обозначения таких функций понятия – «иностранный язык», «международный язык», «язык межнационального общения» – отражают скорее учебно-педагогическое, отчасти административно-государственное, нежели собственно функциональное их содержание. Строго говоря, за ними не стоит определённый лингвистический смысл.
Функционирование языка обычно понимается двояко: его распространение, бытование на различных территориях и использование его, применение в тех или иных ситуациях общения. Многозначен и термин «функция»: интралингвистически он обозначает «язык в действии», его устройство, а интерлингвистически – его употребление, применение, широко понимаемую стилистику. В социолингвистике функция языка обычно определяется как практическое применение сущности языка, реализация его назначения в системе общественных явлений, специфическое действие языка, обусловленное самой его природой.
Понятие «функционирование языка», тесно увязываясь с функциями, не сводится к их сумме: «…имеется в виду выполнение языком его функций при определённом его состоянии, в определённых областях общественной жизни (средах и сферах употребления), при определённых условиях социально-экономического и культурного развития данного народа» [1].
Функционирование применительно к языковым единицам предполагает актуализацию их потенций для реализации намечаемых в речи целей и включает их взаимодействие с окружающей средой, в которой язык-система выполняет свою функцию [5]. Внутренняя организация языковой системы, обеспечивая функционирование языка как орудия мышления и общения, связана с распределением единиц языка по уровням и разными аспектами взаимосвязанности и взаимодействия уровней. Понять функционирование языка нельзя, не изучая его развития, непосредственно связанного с ролью языка в обществе.
Различие функционирования языка и его развития в ходе использования, применения отличает язык от других знаковых систем. Целесообразным представляется лингвистический и методический анализ интерлингвистического понимания функционирования языка. Собственно, и в интралингвистике сейчас наблюдается «экспансия» – вовлечение в круг рассмотрения всё новых, преимущественно экстралингвистических, объектов: зависимость структур от их контекстов, взаимосвязь лингвистических значений и знаний со значениями и знаниями реальной действительности, т. е. изучение правил построения речи, выявление условий и способов речевой реализации в разной обстановке, характеристика говорящих и т. д. Вообще нынешний этап развития языкознания увязывается с функциональным рассмотрением отношений в языке.