Страница 16 из 42
В основе трагического конфликта в «Тихом Доне» лежит заблуждение части народа, что порождает трагическую ошибку Григория Мелехова, принявшего участие в Вешенском восстании. Но даже и тогда, когда Григорий Мелехов находится в лагере контрреволюции, его нельзя отождествлять с отъявленными контрреволюционерами. Вот почему четкое разграничение злостных врагов Советской власти и тех, кто случайно, вслепую примыкает к белогвардейскому движению на Дону, совершенно необходимо как принципиальный пункт в постановке и разрешении проблемы трагического в «Тихом Доне».
В.И. Ленин писал: «Средний крестьянин нам не враг. Он колебался, колеблется и будет колебаться: задача воздействия на колеблющихся не одинакова с задачей низвержения эксплуататора и победы над активным врагом» (Там же. Т. 28. С. 171). А между тем в существующих исследованиях о «Тихом Доне» теряется грань, разделяющая Григория Мелехова с врагами Советской власти, что не могло не сказаться на трактовке главного героя.
В критической литературе о «Тихом Доне» утвердилось мнение, согласно которому в образе Григория Мелехова М. Шолохов показал тех людей, которые, оторвавшись от народа, превратились в отщепенцев и которым отказывается в праве на новую жизнь при Советской власти. И. Лежнев писал, что «у Мелеховых будущего нет» (Лежнев И. Указ. соч. С. 160). Вслед за ним Л. Якименко делает такое предположение: Ему (т. е. Григорию Мелехову. – В. П.) не будет места в начинающейся новой жизни» (Якименко Л. Указ. соч. С. 77). С этим выводом связывается и анализ образа.
Мысль, пронизывающая исследования о «Тихом Доне», заключается в том, что Григорий Мелехов, находясь во враждебном Советской власти лагере, теряет свои положительные человеческие качества, постепенно превращается в жалкое и страшное подобие человека.
О «страшной душевной опустошенности», «страшной духовной деградации» (Литературный критик. 1940. № 2) Григория Мелехова пишет Гоффеншефер, о «жалкой слабости» (Октябрь. 1940. № 9) Григория Мелехова упоминает Чарный; «жалким, узким и своекорыстным эгоистом, думающим только о себе» (Красная новь. 1941. № 3), называет его Кирпотин и т. д.
«Неверный, ошибочный путь Григория в революции, приведший его к разрыву с народом, – путь утрат многих прекрасных человеческих свойств и качеств» (Якименко Л. Указ. соч. С. 78), – констатирует Л. Якименко, добавляя при этом, что «с последних страниц романа глядит на нас... жалкое и страшное подобие человека» (Там же. С. 143), что «борьба против народа приводит... к гибели человеческого в человеке» (Там же. С. 144) и что «Григорий... становился не человеком» (Там же. С. 100).
В тон Л. Якименко пишет Л. Владимиров. Характеризуя Мелехова, Шолохов-де карает своего героя, отнимая «у него смелость, честность, силу молодости, веру в будущее», отнимая «его последнюю надежду и любовь – Аксинью» (Дон. 1955. № 2. С. 77). Но с таким же успехом можно сказать, что М. Шолохов карает не только Григория, но и Аксинью, Наталью, Пантелея Прокофьевича, Ильиничну и даже Полюшку – дочь Григория.
Крайнее заострение получила эта мысль в книге В. Гуры. «После того как Григорий вступил в новую полосу раздумий, его духовное падение углубляется. Разум, хладнокровие, расчетливость покидают его, один лишь звериный инстинкт, «дикое животное возбуждение» властно управляет его волей» (Гура В. Жизнь и творчество М. Шолохова. М., 1955. С. 119-120).
Называя путь Григория Мелехова путем утрат прекрасных человеческих качеств, Л. Якименко делает попытку раскрыть «причины бесславного конца этого когда-то сильного, талантливого, яркого человека». Уже к концу мировой войны «Григорий близко сходится с Чубатым». «Между ними больше не возникает стычек и ссор. Влияние Чубатого сказалось на психике и характере Григория. «Пропала жалость по человеку», «очерствело, огрубело» сердце Григория. И мы вдруг совершенно отчетливо ощущаем ту ужасающую связь, которая существует между устоявшимся веками казачьим бытом и античеловеческой, вырожденческой философией Чубатого. Семья Мелеховых, обстоятельства их жизни, Чубатый чем-то весьма существенным соприкоснулись в читательском восприятии. И многое открывается нам в будущем Григория» (Якименко Л. Указ. соч. С. 78) (выделено мной. – В. П.).
Правда, в другом месте своей обширной книги Л. Якименко утверждает, что между Григорием и Чубатым никогда «не возникало чувства близости» (Якименко Л. Указ. соч. С. 112).
Однако весь пафос исследователя направлен к тому, чтобы доказать, что Григорий приходит к такому концу, к такому физическому и нравственному вырождению, когда человек перестает быть человеком. И такой путь приводит его к тому же результату, к которому несколько раньше пришли Чернецовы, Чубатые, Коршуновы: «Шолохов показывает полное отщепенство Чернецовых, Чубатых, Коршуновых... Они лишены права называться людьми». Та же оценка дается и Григорию Мелехову: «В банде Фомина продолжает Григорий борьбу против Советской власти. И это означает окончательное падение Мелехова. Он не только порвал с народом, он оторвался от казачьей массы, стал отщепенцем» (с. 136).
Образ Григория Мелехова – сложнейший образ, и подгонять его под заранее придуманную схему, как это делалось до сих пор, нельзя. Рассматривая его как выражение сущности определенной социальной силы, ошибочно полагают, будто каждый поступок, каждое действие Григория точно соответствует его духовному содержанию, его внутренним побуждениям, что «цепь внутренних чувств, мыслей неразрывно связывается с внешним действием» (Там же. С. 93). Возможно, именно из этого отождествления внешнего и внутреннего в человеке и было сделано много неверных выводов относительно сущности образа Григория Мелехова. Оценивать личность по внешнему ее положению – таков основной принцип исследования образа Григория Мелехова. В соответствии с этим утвердился тезис, по которому следует, что изображение действия, событийная сторона произведения есть самая важная и определяющая суть художественного образа. Конечно, никто не собирается отрицать того, что через действия и поступки раскрывается характер человеческой личности. Но поступки, которые совершает герой, не всегда совпадают с его психологической определенностью, не всегда участие в том или ином событии определяет ценность человеческой личности.
В процессе ломки веками устоявшегося быта зачастую создаются такие необычные обстоятельства, в которых сущность человека раскрывается гораздо быстрее, правдивее и глубже, чем в привычной обстановке, где все уже давно сложилось и упрочилось.
М. Шолохов не случайно темой своего произведения избирает участие донского казачества в Октябрьской революции. Здесь, на Дону, очень трудно нащупывалась верная тропа, очень остро проявлялась неустойчивость мелкобуржуазной массы во время пролетарской революции. Сложность и противоречивость происходившего ставили рядового труженика в непривычные обстоятельства, когда чрезвычайно трудно было провести четкую грань между правдой и неправдой. При этом в «Тихом Доне» мы видим несоответствие внутренних движений, стремлений, помыслов Григория Мелехова внешним формам его поведения. М. Шолохов уделяет большое внимание отбору событий, ситуаций, развитию действия. Но главным для него является не внешний ход и смена событий, не жизненная ситуация, в которой оказывается герой, а внутреннее духовное содержание, зачастую противоречащее внешнему положению действующего лица. И ситуация имеет то значение, что она способствует выявлению этого резкого несоответствия между внешним положением и внутренним содержанием героя. Поэтому мы не можем судить Григория Мелехова исключительно по его действиям и поступкам, которые иногда возникали как отклонение от его первоначальных побуждений и стремлений в результате целого ряда случайных для него столкновений и не предвиденных им обстоятельств. При возникновении таких ситуаций М. Шолохов тщательно мотивирует духовную эволюцию героя, раскрывает его мысли и чувства в процессе их возникновения и развития, изображает течение самого психического процесса, а не конечный его результат для того, чтобы показать необходимость и закономерность коренного изменения и во внешнем положении героя. (Вступление Григория в Первую Конную, побег из банды Фомина, возвращение в родной хутор из землянки дезертиров и т. д.)