Страница 3 из 17
Понятие языка как основного этногенного фактора напрямую выводит нас на главную для этой книги идею национального языкового менталитета. Ф.И. Буслаев в книге «О преподавании отечественного языка» пишет: «Язык есть выражение не только мыслительности народной, но и всего быта, нравов и поверий, страны и истории народа. Искренние, глубочайшие ощущения внутреннего бытия своего человек может выразить только на родном языке».
Не слишком ли мы потому преувеличиваем утилитарное, практическое назначение языка быть просто средством общения? Не слишком ли много всего «лишнего» в нашем языке для выполнения чисто коммуникативной задачи? В принципе самодостаточным средством коммуникации (и только им!) является телефон.
А язык – это какое-то уж очень странное средство коммуникации, которое меняет самих коммуникантов, да еще и диктует им, о чем и как коммуницировать. Язык – это, конечно, нечто большее, чем просто коммуникация. Это, как модно сейчас говорить, «виртуальная реальность», которая предназначена для порождения бесконечного множества других «виртуальных реальностей» в нашем опыте и за пределами нашего опыта.
Язык – это своего рода бесконечный философский трактат на любую тему и бездонное художественное произведение обо всем. Об этом хорошо написал О.А. Корнилов, утверждая, что «помимо всего прочего язык – это вместилище души, духа народа, это коллективный продукт национального творчества [здесь и далее выделено автором. – О.К.], которым можно пользоваться не только для конкретных нужд общения, сообщения и хранения информации, оформления логических операций, но и для того, чтобы просто наслаждаться им, созерцать его богатство и неповторимость. Каждый этнический язык – это уникальное коллективное произведение искусства, неотъемлемая часть культуры народа, орган саморефлексии, самопознания и самовыражения национальной культуры» [Корнилов 2003: 133].
Так постепенно вырисовывается и предмет нашего исследования – национальный языковой менталитет. По сути дела, изучение языкового менталитета – это ответ на два взаимообусловленных вопроса: каким образом народ влияет на свой язык, и каким образом язык влияет на народ. Ответ на эти два вопроса очень непрост, потому что языковой менталитет не дан нам непосредственно, а слова и выражения нашего языка свидетельствуют о нем не прямо, так сказать, в ассертивной части своей семантики. То, что стол, например, это не просто предмет мебели, а воплощение культурно-значимой для русских идеи гостеприимства, не содержится в словарном толковании лексемы стол. Все это надо реконструировать, точно так же, как астрономы реконструируют размеры и свойства отдаленных от нас на тысячи световых лет светил по наблюдаемому реликтовому излучению.
В языке рассыпано множество «ключей» к пониманию особенностей нашего образа мышления и нашего характера – надо только отыскать эти ключи. А. Вежбицкая в свое время правильно говорила о том, как трудно дать исчерпывающее толкование содержания какого-либо этноспецифичного концепта (к примеру, русского концепта тоска) для иностранца. Ну а для русского, вы думаете, легче? Мы ведь и сами не понимаем концептуального содержания ключевых слов своей собственной национальной культуры: мы просто живем в этих словах, и при этом, незаметно для нас самих, оцениваем мир и действуем в мире сообразно этим словам.
Так перед нами встает проблема метода – как изучать языковой менталитет? Можно, конечно, взять сборник пословиц В.И. Даля и выписать оттуда сотню-другую пословиц о дураках, а потом сделать вывод о роли глупости в русской культуре. Но беда в том, что на эту сотню-другую найдется третья-четвертая сотня, восхваляющая русский ум и умников.
Мы решили пойти несколько иным путем. Этот путь идет от А. Вежбицкой и Ю.Д. Апресяна (только лишь в качестве условной точки отсчета, потому что до них и рядом с ними надо бы назвать еще Й. – Л. Вайсгербера, Э. Сепира и Б.Л. Уорфа, А.Ф. Лосева, Н.Д. Арутюнову и др.) к современной новомосковской школе концептуального анализа Анны А. Зализняк, И.Б. Левонтиной и А.Д. Шмелева, к работам В.Г. Гака, Ю.Н. Караулова, Е.В. Рахилиной и др. Речь идет о способах выявления неявного, имплицитного концептуального содержания, скрытого в пресуппозитивной части семантики единиц современного языка.
Согласно этой точке зрения, релевантными в плане изучения национально-обусловленных представлений о мире в языке будут только такие представления, формирующие картину мира, которые входят в значения слов в неявном виде, так что человек принимает их на веру, не задумываясь: «Иначе говоря, пользуясь словами, содержащими неявные смыслы, человек, сам того не замечая, принимает и заключенный в них взгляд на мир. Напротив того, смысловые компоненты, которые входят в значение слов и выражений в форме непосредственных утверждений, могут быть предметом спора между разными носителями языка и тем самым не входят в общий фонд представлений, формирующий языковую картину мира» [Зализняк, Левонтина, Шмелев 2005: 9].
Поэтому важно не то, что утверждают носители языка, а то, что они считают само собою разумеющимся, не видя необходимости специально останавливать на этом внимание. Более того, важно, что они считают это именно сейчас, посредством слов и значений живого, повседневного языка, а не считали когда-то, еще в эпоху крещения Руси. В этом смысле мы, даже являясь сторонниками антропоцентричного подхода, признаем правоту главного «системоцентриста» Ф. де Соссюра о примате синхронии над диахронией в изучении языка.
Таким образом, в этой книге приняты следующие методы исследования. Прежде всего метод семантических толкований, в духе А. Вежбицкой и Ю.Д. Апресяна. Затем можно назвать метод логического анализа естественного языка, разрабатываемый в трудах проблемной группы «Логический анализ языка» под руководством Н.Д. Арутюновой. Кроме того, мы используем метод, который можно условно именовать методом когнитивного анализа концептуального содержания лексических и грамматических единиц языка, и метод сопоставительного анализа фактов разных языков в лингвокультурологическом освещении.
Комплексное применение указанных методов должно помочь решить главную задачу этого исследования – обозначить основные вехи, наметить сами возможные пути изучения языкового менталитета, т. е. попытаться ответить на вопрос, как его вообще возможно изучать, этот неуловимый и надежно укрытый в коллективном бессознательном феномен?
В соответствии с этим строится и композиция нашей книги. Она предваряется предисловием от автора, которое служит средством своеобразного погружения читателя в круг исследуемых проблем. Во введении, по традиции, обосновывается тематика и проблематика книги, ее целей и задач, характеристика используемых методов. Первая глава под названием «Языковой менталитет как способ жить, думать и разговаривать» содержит историко-научное и теоретическое обоснование понятия языковой менталитет и пути его изучения. Вторая, третья, четвертая и пятая главы содержат описание выделяемых в этой работе уровней языкового менталитета – соответственно, вербально-семантический (собственно языковой), лингвокогнитивный (знание о мире), аксиологический (система ценностей) и мотивационно-прагматический (жизненные установки и поведенческие стереотипы). Вместо заключения мы предлагаем краткий анализ отражения типично русских способов языковой концептуализации мира в лексических и грамматических инновациях русского языка последних лет в качестве свидетельства реальности языкового менталитета в современном языковом сознании.
Каждая из глав (включая введение и раздел «Вместо заключения») сопровождается системой вопросов и оригинальных творческих заданий по теме, а также списком рекомендуемой литературы, который для удобства читателя дается отдельно по каждой главе.
Вопросы и задания
1. Приведите свои аргументы в подтверждение мысли Т.В. Цивьян о том, что «язык – это не просто слова, слова, слова…».