Элевсинские мистерии

Аполлоний сравнивает помощь Медеи Ясону с той, какую Ариадна оказала в Кноссе Тесею в его единоборстве с человекобыком (111,997 ел.). И подобно тому, как царь Минос хвастался, что он сын (подземного) Зевса, так Эит ("земной") мнит себя сыном солнечного бога Гелиоса. Скорее всего, царь имеет в виду "Гелиоса мертвых", потому-то Аполлоний так тесно и связывает его с Гефестом. Эит пользуется творениями огненного подземного духа и кузнеца; Ясон же пользуется зельем, выросшим из крови

Прометея (111,845; 1256), титана, принесшего людям небесный огонь.

"Аргонавтика" посвящает IV, заключительную песнь еще и описанию дальнего — через северные страны — пути героев домой; спасаясь от колхов, флот которых перекрыл и Босфор, и Дунай, они на веслах идут, вероятно, по Днепру. Все препоны, которые Одиссей у Гомера одолевает на море, снова встают и перед Ясоном. Мы усматриваем в IV песни обобщенное описание. Четвертой оргии, замечая при этом, что мисты не всегда выходят из таинств невредимыми.

Включенная Апулеем в роман сказка (IV.28—VI,24) состоит из трех частей. Девушку по имени Психея (Душа), младшую из трех дочерей кипрского царя, преследует гнев Венеры (Афродиты), потому что ее, смертную, считают красивее самой богини. Отец советуется с оракулом Аполлона и получает предсказание: "Царь, на высокий обрыв поставь обреченную деву и в погребальный наряд к свадьбе ее обряди; смертного зятя иметь не надейся, несчастный родитель: будет он дик и жесток, словно ужасный дракон. <…> Даже Юпитер трепещет пред ним и боги боятся. Стиксу внушает он страх, мрачной подземной реке" (IV,33,l-2).

Психею отводят на скалу и оставляют там. Зефир, западный ветер, подхватывает ее и относит в- цветущую долину с источником и дворцом. Днем девушка совершенно одна; ночью приходит супруг, которого она любит, но не видит; с рассветом он исчезает. Сестры, навестив ее, напоминают о драконе, о котором вещал оракул. Они оставляют ей яркую лампу и бритву, чтобы, если жених все-таки окажется драконом, она отрезала ему голову.

На следующую ночь Психея встает, взяв бритву, зажигает светильник и видит крылатого юношу — Купидона. Ненароком она до крови колет себе руку его стрелой. Кровь привязывает ее к тому, кого она вот-вот потеряет. Капля горячего масла от лампы, брызнув на плечо бога, будит его. Открыв глаза, он видит Психею со светильником и бритвой, взлетает на ближний кипарис и оттуда, укоряя ее, говорит, что1 она должна теперь делать. А потом исчезает. Такова первая часть, соответствующая Первой оргии. Ее повторяют и углубляют два испытания — зерном и овцами с ядовитым укусом.

Первым испытанием и начинается Вторая оргия. Психея должна за день рассортировать кучу смешанного зерна. Вместо девушки зерно разбирают муравьи. Это испытание как бы подводит итог недавним молитвам бедняжки Психеи в храме Деметры: "Заклинаю тебя твоей десницей плодоносной, радостными жатвы обрядами, сокровенными тайнами корзин, крылатой колесницей драконов, твоих прислужников, бороздою почвы сицилийской, колесницею хищною, землею цепкою, к беспросветному браку Прозерпины [Персефоны. — Н.Ф.] схождением, светлым обретенной дочери возвращением и прочим, что окружено молчанием в святилище Элевсина аттического, — окажи помощь душе несчастной Психеи, к твоей защите прибегающей" (VI,2).

В июне, снимая урожай, жнецы ели кашу из смешанного зерна, которая называлась panspermia и, кстати, не вышла из употребления по сей день. В октябре-ноябре, перед севом, богине полей тоже приносили в жертву всевозможное зерно, только разобранное, на блюде с пятью-шестью выемками, в каждую из которых клали свой особый сорт. Эти блюда сохранились и сейчас. "Золушкино" испытание Психеи в стихии ветра следует, таким образом, естественному ходу крестьянских работ. С одинаковым успехом оно могло стоять как под профаническим Близнецом Кастором-Триптолемом, так и под оккультным Поли-девком-Евбулеем. Второе и третье испытания, однако, связаны с овцами и Коцитом, то есть принадлежат обращенному пути оккультного Близнеца Евбулея. Кроме того, мы полагаем, что разборка зерна — у Психеи с помощью муравьев, или инстинкта, у Золушки с помощью голубей, или более высокого понимания, — сопоставима с танцем Ямбы в Элевсиниях, когда она изображает становление человеческих и животных форм, в обратной последовательности, к началу — змее и яйцу. Исторически этот танец, который на многие тысячелетия старше Элевсиний, возможно, исполнялся уже в мистериях Астарты; для более поздней Матери полей в общедоступном ритуале к танцу добавили сбор зерна, в оккультном ритуале Элевсиний мы этого, однако, не обнаружили. Если говорить об оккультной практике, то обе эти формы способствуют осознанию точных метаморфоз. В обычной жизни это способность видеть не только факты, но и скрытые за ними возможности. Из оккультных "колес" такая практика стимулирует лобный лотос и отчасти — тот, что у гортани.

Второе испытание Психеи — в рамках Второй оргии — ставит перед ней задачу принести из заречья клочок шерсти златорунных овец. Овцы эти свирепы, укус их ядовит; они принадлежат зимнему пути миста навстречу смерти.

Сперва Психея готова утопиться от отчаяния. Но тростинка шепчет ей: "Когда же после полудня спадет солнечный жар и приятная речная прохлада стадо успокоит, <…> ты найдешь золотую шерсть, застрявшую повсюду среди переплетенных ветвей, — стоит лишь потрясти листву соседних деревьев" (VI,12). Здесь проскальзывает намек на предание о золотом руне. Сама Гера вела к нему аргонавтов; поэтому вполне позволительно предположить, что данное испытание как бы венчает визит Психеи в храм Геры. Может статься, ссылка насчет полудня означает: посредством соответствующих понятий возвысь свое видение, помести его в дневное сознание, чтобы не оно завладело тобой, а ты сохранил власть над его содержанием. Мы пока что в стихии ветра, а телесно-мистически — в области горлового лотоса.

Третье испытание требует, чтобы Психея зачерпнула склянку ледяной воды из охраняемого драконами источника, питающего волны Коцита, которым клянутся боги. Выполняет это дело Зевесов орел — то самое существо, что терзает печень Прометея. Психея проникает к сердечному лотосу, а возможно, и глубже, так что заглядывает одним глазком в реку судьбы. "Одиссея" излагает тут приключения от Цирцеи-Кирки до Харибды, то есть до "колеса" над пупком.

В целом о "колесах" в этой сказке можно сказать следующее: лобный лотос закладывается оракулом Аполлона, приводящим девушку на оккультный путь — на скалу. В лесной долине этот лотос пробуждается в виде светильника: когда светильник горит, над горлом Купидона уже занесена бритва и, таким образом, закладывается горловой лотос. Пробуждают его златорунные овцы, тогда как воды Коцита стимулируют сердечный лотос. Лотос у пупка — с черными камушками, или драгоценностями, — и два других вплоть до четьгрехлепесткового лотоса в нижней части тела пробуждаются последним испытанием; их оживляет сначала Персефона (Прозерпина), а под конец Купидон — как огонь. Обладая этими шестью "колесами, иначе говоря органами духовного восприятия, Психея по свершении Третьей оргии способна в Четвертой свободно двигаться в кругу богов.

Третью оргию сказка описывает как путешествие Психеи к Прозерпине (Персефоне), четвертое ее испытание (VI.16–21). Получив задание принести баночку с красотой Прозерпины, девушка понимает, что идет на верную гибель, и спешит к высокой башне, чтобы броситься оттуда вниз. Но неожиданно башня дает ей совет, объясняет, каким образом она сможет успешно выполнить поручение и остаться в живых.

Башня принадлежит знаку Козерога, под которым начинается Третья оргия. Козерог — дикая горная коза и относится к стихии земли. На небе (в обратном порядке) за Козерогом следует Стрелец, под которым свершается Третья оргия. Советы башни таковы: нужно спрятать под язык две монеты для перевозчика на реке мертвых, а в руках нести две ячменные лепешки на меду для трехголового адского пса, по одной на дорогу туда и обратно. Мы не будем говорить об этих дарах мертвым, хотя лепешка и мед указывают на хлеб и вино в причастии, а касательно медяков за перевоз орфически-элевсин-ская мистика располагает однозначными текстами на золотых пластинках из Фурий.