Евротур. Бешенство

— А вот и зомби, — медленно и тихо проговорил я, глядя на молодой лесок, начинающийся справа в десятке метров от обочины.

Там, среди ровных, как палка деревьев, которые в Польше можно встретить практически повсюду, виднелись темные человеческие силуэты. Их было много, очень много, и что-то подсказывало мне, что я вижу лишь небольшую часть — остальная скрывалась в тени леса и за стволами деревьев.

Со смутным предчувствием чего-то нехорошего груди я пригнулся и неторопливо, стараясь не шуметь, направился к лесу.

— Димыч, ну-ка обратно, — зашипел Леха.

Я не ответил ему, лишь жестом велел следовать за мной. Даже не оглядываясь назад, я чувствовал, как он колебался, разрываясь между своими страхами и нежеланием бросать друга. В короткой, но ожесточенной борьбе к моему огромному облегчению возобладало второе. Мы вошли в лес вместе. Леха вцепился в автомат, как в последнюю в своей жизни надежду, я же почему-то страха практически не испытывал. Мой разум будто поймали на крючок, с каждым новым шагом я погружался в липкий теплый туман. Я шел и шел вперед, и они были все ближе.

Когда до ближайшего зараженного осталось не больше тридцати шагов, я понял, что мне показалось странным еще в тот момент, когда я их только увидел. Они были абсолютно неподвижны. Человек так не может, даже во сне. А эти были похожи на игрушки, из которых вынули батарейки — все как один стоят, уронив голову на грудь.

Леха ткнул меня в бок и показал пальцем влево. Я глянул и ахнул — подходили новые зомби. Они шли спокойным расслабленным шагом, занимали среди деревьев свое, ведомое только им место в толпе сородичей и сразу же «отключались».

— Все, я ухожу, — Леха нервно облизнул губы. — Ты, Димыч, вообще с ума сошел, я это еще на дороге заметил. Полез сюда с дебильной рожей, и хрен тебя остановишь. В общем, я пас.

— Уходим, — кивнул я.

Я повернулся к дороге, и мое сердце чуть не выскочило из груди — прямо передо мной был крепкий лысый мужик в потертом джинсовом костюме. Но он не видел меня, он вообще ничего не видел. Шел, глядя в пустоту, чтобы присоединиться к другим зараженным.

Леха со страху врезал ему прикладом в затылок, и зомби рухнул, как подкошенный, успев при этом сломать пару-тройку сухих веток. Громкий треск пронзил лесную тишину, и мы испуганно замерли с перекошенными от страха лицами. Никто не обращал на нас внимания! Даже те, кто еще не успел впасть в «спящий режим».

Прошло несколько долгих секунд, а потом Леха побежал. Теперь и я перепугался на шутку, а от дурацкого любопытства не осталось и следа. Добираясь до субару мы, наверное, поставили новый мировой рекорд в беге с препятствиями. Добежав, сразу нырнули в уют салона и помчались назад.

Лишь когда мы добрались до поворота на шестьдесят третье шоссе, оставив на юге городок Ломзу, Леха расслабился и закурил. Он с наслаждением выпускал дым в приоткрытое окно, другой рукой поглаживая автомат.

Мы очень долго проехали в полном молчании. Наверное, часа полтора, а то и два. А потом Леха заявил, что хочет есть. Мне пришло в голову одно место, где я часто бывал проездом, когда ездил на автобусе из Гданьска в Варшаву и обратно.

Позади остался Ольштынек, и вскоре потянулись ухоженные частные дома. Только Лехе до Европы больше не было никакого дела, он был весь на взводе.

— Ну что, скоро? — нетерпеливо спросил он.

— Да, мы уже в Оструде. Пара минут, и мы на месте.

После увиденного в лесу я понадеялся, что зомби больше не будут нападать на нас. По крайней мере, так, как раньше, выбегая из кустов или из-за угла дома.

В Оструде их было немного, и все они двигались куда-то вглубь города, в то время как мы двигались вдоль его восточной окраины. Один раз нам даже пришлось притормозить и почти полностью остановиться, чтобы пропустить небольшую группу зараженных. Никто из них даже не повернул головы, все ровно шагали в одном направлении примерно в одном темпе — выбивались только старики, дети и раненые.

Все вокруг залила слепящая боль, и я снова услышал этот пронзительный звук. Он шел из моей головы, откуда-то изнутри, танцуя в моей черепной коробке и царапая ее стенки. Реальность тонула в боли, замещаясь ею. Из носа хлынула кровь, голову закружило, и, похоже, мозг наконец-то сжалился над телом и решил уйти в самоволку, подарив мне блаженство временного забытья, как звук начал отступать. О нет, он уходил не сразу, не исчез в одно мгновение, как сегодня утром в Белостоке. Он медленно таял, подобно снежному сугробу под мартовским солнцем, но, как и снег весной, писк не хотел уйти быстро.

Так или иначе, картинка вокруг начала проясняться. Проступили очертания домов и силуэты деревьев, серая лента асфальта впереди, Леха с мокрым от пота и слез лицом бился покрасневшим лбом о бардачок. Я придержал его за плечо, прекратив самоистязание. Все кончилось, все стихло. Просто в Белостоке мы быстро скрылись из виду, а здесь мы слишком долго были в зоне поражения.

Зомби прошли. Они пересекли дорогу и скрылись в переулке. Звуки снова исчезли из мира, даже провода не гудели. Хорошо, что мне удалось на автопилоте остановить машину, иначе мы неминуемо врезались бы в зомби с предсказуемыми последствиями.

— Леха, все, все, они ушли.

Друг открыл глаза и уставился на меня мутным взглядом.

— Димыч, у тебя вся морда в крови.

Я посмотрел в зеркало заднего вида и обомлел, а потом раздраженно выругался. Кровь из носа запачкала куртку и продолжала струиться бодрым теплым ручейком, но это было еще не все — кровоточили и глаза, из уголков которых тоже потянулись красные дорожки.

— Тьфу, блин, — выругался я. — Надо аптечку поискать.

Аптечка без проблем нашлась в багажнике. Новая, ни разу не открытая. С Лехиной помощью я быстро заткнул нос ватными тампонами и обтер испачканное лицо. К счастью, кровотечение из уголков глаз остановилось быстро.

— Садись, отъедем, — бросил я Лехе.

Едва мы тронулись, как он спросил.

— А теперь ты что-нибудь видел?

— Нет, я вообще как будто ослеп. Какие-то круги перед глазами плясали, точки… Я уж думал все, конец. Уж лучше бы снова глюки были… А что?

— А я видел, — хрипло ответил Леха. — Не поверишь, дружище, да я и сам с трудом верю. Я как бы смотрел их глазами!

— А я вам боялся в этом признаться, — у меня как гора с плеч свалилась. — Они тоже мне показывали это.

— Думаешь, чего я как девка расхныкался? — продолжал Леха. — Я ж не договорил. Сперва я как бы побывал в их памяти. Был какой-то маленькой девочкой, которая заперлась в комнате от зараженного мужика — отца, должно быть. Так он выломал дверь с одного удара, вытащил ее из-под кровати и начал бить и кусать. Прибежала ее мать, шарахнула его по башке, тот откинул копыта. А потом я — то есть та девчонка — открыла глаза, и все было как-то по-другому.

— То есть ты был ей, но уже зараженной? — уточнил я.

— Ну да, — Леха кивнул, потом громко высморкался за окно и вернулся к рассказу. — Лицо матери было каким-то расплывчатым, она протянула руку, поставила на ноги, погладила дочурку. А потом вдруг раз — и контуры стали резкими, четкими, и я вцепился в лицо той женщины зубами. Ну, девчонка эта укусила ее, значит.

— Ничего себе! Интересно, почему я сейчас ничего не видел…

— Наверное, эта хрень на всех по-разному действует, — пожал плечами Леха. — Не знаю, не думаю, что это глюки были, я ж в психах не числился никогда.

— Нет, это нам не показалось, и ты, и я, мы видели все по-настоящему, — уверенно сказал я. — Надо научиться бороться с этим, не пускать их к нам в голову. После того раза из меня как будто душу вынули, и я нескоро вернулся в норму.

— Да, у меня такое же ощущение. Похоже на то, как если бы мне холодной рукой залезли во внутренности и все там переставили местами.

Мы подъехали к хорошо знакомому мне пятачку, где разместилась заправочная станция, пиццерия и пара ларьков с фаст-фудом.

— Все, прибыли, — объявил я. — Видишь АЗС? Вот туда я постоянно бегал за кофе, когда автобус здесь делал остановку.