Евротур. Бешенство

— Я сперва думал, что это американцы.

— Да ну, а как ты догадался? — притворно удивился я.

— Да иди ты, — фыркнул Леха. — Да-да, теория заговора, план Даллеса, знаю, глупо. Но кто еще может так сильно желать нашей стране смерти?

— Да кто угодно, даже наши граждане. В конце концов, сам посуди, стали бы Штаты или любой другой потенциальный противник выпускать то, что спустя сутки ударит и по ним?

— Нет, конечно.

— То-то и оно. Сделай это наши, гм, враги, то они бы подготовились, не пустили заразу к себе, — продолжал я. — Тем более что у многих первичных зараженных болезнь проявилась спустя двенадцать часов, а то и позже. Это сейчас, если тебя укусят или если будет контакт со слюной или кровью зараженного, все будет сравнительно быстро. А тогда, после первого контакта с вирусом люди умудрялись до Австралии из Ижевска добраться, прежде чем им крышу сносило.

Километры дороги стремительно таяли — я стабильно двигался под сто тридцать. Вскоре небо начало светлеть, и мы поехали еще быстрее. Ради любопытства Леха попробовал поймать какую-нибудь радиостанцию, но единственным сигналом было записанное и закольцованное сообщение от вооруженных сил Белоруссии и России, о том самом лагере под Могилевым.

Неожиданно полил сильный дождь, небо затянуло антрацитными тучами. Что ж, опять непогода. Здорово разошелся ветер, загудел так, что сразу же захотелось свернуть с шоссе и переждать бурю. Такая же идея пришла и Лехе.

Долго искать место нам не пришлось — едва мы проехали съезд на Минск, как нам попалось большое придорожное кафе.

— Леха, буди пионеров, они что-то совсем обнаглели уже, — я зевнул и потянулся.

Если уж даже на голодный желудок клонит в сон, это значит, что нужно срочно поспать. Тем более что уже через несколько часов нам с Лехой предстоит отделиться от товарищей и поехать в Гдыню. Мне было немного стыдно, что из-за моей блажи могут пострадать мои друзья, но я не мог по-другому. Я должен был попасть туда, и точка. Тем более, я никого с собой не тащил, Леха сам напросился, а остальные поддержали. А так, если бы я один поехал, им втроем было бы ничуть не хуже, чем со мной вчетвером.

Ванька недовольно огрызался, когда его будили, а Семен встал свеженьким и бодрым. Ну еще бы, он проспал практически суточную норму для взрослого человека, чего ему жаловаться. А бедный Ванька совсем не отдохнул — под глазами круги, сами глаза красные, а ему еще сегодня тоже ехать и ехать, а потом еще с зомби драться.

Один Леха казался бодрым. Он ловко выпрыгнул из машины с сигаретой в зубах и автоматом. Кафе дышало пустотой, никаких машин рядом не было, так что, глядишь, все и обойдется. На улице под навесом стояло несколько зеленых пластиковых столиков и стульев, здесь и расположимся. Только надо сначала проверить, как там внутри, чтоб не было неприятных сюрпризов.

Ванька пошел поискать дрова, а Семен отправился в пикап за едой, которую он каждый раз заботливо укутывал полиэтиленовой пленкой, удачно найденной в супермаркете в Нижнекамске. Вскоре до нас начало доноситься Ванькино ворчание — из-за дождя все потенциальное топливо было мокрым, а сухого здесь не найдешь.

Нам с Лехой выпала самая сложная и опасная задача. Натянув капюшон ветровки, чтобы защититься от холодных капель, я пошел в обход маленького кирпичного здания, Леха же сунулся внутрь. Едва он вошел, как застучал калашников — я бросился другу на помощь. Короткая очередь стихла, и донесся голос Лехи.

— Все хорошо, было двое только, больше никого.

Он вышел и плотно закрыл дверь зачищенного заведения. Потом достал магазин и пересчитал патроны.

— Нормально, двадцать штук осталось, — удовлетворенно сообщил Леха и вогнал магазин обратно в приемник.

Семен и Ванька на выстрелы никак не отреагировали, продолжая заниматься приготовлением завтрака. Семен развел небольшой костерок прямо у стены под козырьком и поставил кипятиться кастрюлю с водой. Ванька принес пару плиток шоколада и печенье.

— Хорошо питаемся, джентльмены, запасы уходят, — объявил он. — На обед-ужин есть еще, а потом придется снова затариваться.

— Ну, это уже вы с Семеном сами разберетесь, — ответил Леха. — А мы с Димычем.

— Точно ведь, разъезжаемся, — хлопнул себя по лбу Семен. — Я как-то подзабыл. Эх, Дима, может, передумаешь? Ну ведь дурацкая идея, зачем тебе туда вообще?

— Я с собой никого не тащу…

— Прекращай уже, — перебил Леха.

— Дайте договорить, наконец! Мне туда надо, я сам не знаю, зачем. Просто хочу и все. Хочу увидеть город, войти в свою квартиру, в которой я два года прожил. Да, глупо звучит, прям как девчонка, сентиментальный весь. Но по-другому никак, извиняйте.

— Ладно, что там, давайте есть и дуем отсюда, — подвел итог Ванька и первым вгрызся в горький шоколад. — Я уже хочу на Европу посмотреть.

— Посмотришь, посмотришь. Как-нибудь, глядишь, экскурсию вам устрою, — я не сдержал улыбки.

После завтрака Ванька робко предложил навестить какую-нибудь деревню с целью получения топлива — везде есть трактора, которые, возможно, уже и не нужны. Он опасался, что Семен начнет бунтовать и снова рваться к Маше, но, к нашему общему облегчению, он первый выразил свое согласие. Мы с Лехой, разумеется, тоже ничего против не имели.

Через десять километров мы нашли подходящую деревню. Невзрачные дома и заборы выглядели бедновато, но очень аккуратно — видно, что люди здесь заботились о своих жилищах. Нашелся и трактор, к которому Семен не мешкая и направился. Нам же ничего не оставалось, кроме как устроить перекур и поглазеть по сторонам.

Вид отсюда был весьма живописный — деревня, состоящая из трех улиц, раскинулась на пологом холме. Ниже было зеленое поле, а за ним до самого горизонта простирался лес с множеством маленьких прогалин. Этакая картина типичной славянской природы, которая здесь, на мой взгляд, была ближе к польской, нежели к русской.

Прибыв на место, мы не заметили здесь ни признаков людей, ни зомби, но ведь кто-то здесь должен быть. Мы покричали хозяев, постучались в пару калиток, но никакого ответа не последовало. Только лаяли да выли собаки, когда кто-то из нас подходил к домам, и иногда в ноздри врывался отвратительный запах разложения. Не то скотина померла от голода, не то жители.

Лишь перед тем, как покинуть деревню, мы узнали горькую правду — пока Семен сливал дизель из трактора, а мы любовались здешними красотами, на соседней улице собралась нелюдь в количестве тридцати, а то и сорока особей. Сперва я подумал, что это нормальные жители поселка — они вышли из своих домов и подошли к калиткам и оградкам, провожая нас взглядом, который их и выдал. Конечно, с такого расстояния невозможно было хорошо их рассмотреть — зомби мы заметили уже из машины, уезжая — но мы видели достаточно, чтобы разобраться, люди это или нет. Это были пустые марионетки, из которых словно вынули душу. Они были похожи на киборгов из футуристического боевика, синхронно поворачивающих головы в направлении потенциального противника и готовые в любой момент ожить и броситься в бой, хищно ощерившись.

Дальше случилось нечто невообразимое. Я почувствовал взгляды этих холодных глаз, они прикоснулись к моим рукам и лицу, заставив кожу покрыться мурашками от ледяного прикосновения.

Голова взорвалась болью, все вокруг как будто охватило неистовое ярко-красное пламя, вырывающееся вместе с криком из моего рта. Я растерянно хлопал глазами, но видел только сплошную пелену огненных сполохов. Движимый безотчетным ужасом, я замахал руками, но ничего не чувствовал — я как будто летел вниз, в бесконечную раскаленную пропасть, в жерло самого глубокого в мире вулкана.

Затем все на померкло, но лишь на краткий миг. Я видел перед собой страшные картины, больше похожие на фильм ужасов. Какая-то беготня, суета, страх, паника, гортанные крики и топот тех, кто несся по следу. Я несся по тропинке прочь от оставленной на шоссе машины — моей машины — и за мной бежали те, кого я должен был отвезти в больницу. Женщина, моя жена, начала немного отставать, но вот мальчишка лет десяти был все ближе.