Рыжее братство. Трилогия

Глава 12

О сладостях, храмах и справедливом суде

Мы снова были в трущобах, Лакс все с той же заплечной сумкой на плече, вот только ктонибудь очень внимательный мог бы сказать, что сумка стала несколько тяжелее и более округлой с виду.

– Куда теперь? – весело улыбнулся приятель.

– Думаю, в кондитерскую, – огласила я следующий пункт нашего маршрута. – Надо вознаградить Фаля за его самоотверженносдержанное поведение в непосредственной близости от печенья!

Оба моих спутника продолжали смотреть на меня с прежним недоуменным ожиданием в глазах. Тут я сообразила, что здешний сервис мог и не достигнуть такой степени спецификации, при которой возникают магазинчикикафе, где торгуют исключительно сладким. Насколько успела убедиться, народ в трактире предпочитал кушать основательно, заказывая, если позволяли финансы, натуральное мясо, если нет, обходились тем, что мясом, по крайней мере, пахло. Хлеб же считали самостоятельной едой и закуской.

– Есть в этом городе какаянибудь лавка, где сластями торгуют? – вопросила я у Лакса, адаптировав вопрос для восприятия.

Мотылек восторженно завопил, словно я пообещала вот в эту секунду открыть ворота «сильфячьего рая». А с другой стороны, может, для него кондитерская и была эквивалентом рая, достижимым на земле?

– И не одна, – заверил нас вор, Фаль просто заискрился ликованием, но я поспешила умерить его воинственногурманский пыл:

– Нам пока хватит и одной, не будем бессердечными эгоистами, надо же и другим горожанам чтото оставить «на развод».

Как просто оказалось сделать Фаля счастливым. Всегонавсего горсть бронзовок, потраченных в очаровательной маленькой лавочке, расположенной гдето на стыке элитного района с особняками и торгового квартала. В этом же заведении был отведен небольшой уголок под столики для желающих продегустировать сласти, не отходя от кассы и запивая ароматными травяными настоями, которые делали дочки хозяина. Конечно, взбитые сливки, марципаны, нежнейший, пропитанный сиропом бисквит, меренги и другие деликатесы тут не предлагались, зато засахаренные орехи, ириски, медовые булочки, пастила и многое такое, чего я не знала даже «в лицо», благоухали так, что не удержался бы от искушения и самый строгий сторонник диет. А наш сильф, в жизни не слыхавший такого зверского слова, мог по праву считаться не только самым объевшимся в городе существом, но и самым довольным жизнью. Мы с Лаксом, конечно, тоже не упустили возможности немного побаловать себя, однако нам пришлось и немало потрудиться, закрывая собственными телами от немногочисленных посетителей следы сильфового «сладкого буйства».

Фаль валялся в россыпи лакомств, жонглировал орешками и дегустировал, кушал, лопал, трескал все, на что падал его восторженный взгляд. А лавочник и его очаровательные дочурки посматривали в нашу сторону с открытым благоговением. Еще бы, худощавый мужчина и девушка купили и умяли вдвоем такую массу сладкого, что удивительно, как только не получили заворот кишок.

Кстати, сами девушки вовсе не были сдобными пышечками, каковые обычно представляются воображению при словах «дочки кондитера». Полагаю, именно потому, что с младых ногтей вокруг них в избытке было самых разных лакомств, они быстро набили оскомину. Когда долго мечтаешь о чемто и очень хочешь этого, то, дорвавшись, зачастую не знаешь меры, а если все твои мечты – вот они, под носом, только руку протяни, они перестают быть предметом вожделения. Я вот даже попробовать все сласти оказалась не в силах, хоть и очень старалась, всетаки натуральный продукт, никаких искусственных ароматизаторов и консервантов.

Наконец наш маленький друг, насытившись, отвалил от остатков кондитерских изделий и тяжело вспорхнул мне на плечо. Он был умиротворен, даже не бросал жалобных взглядов на недоеденные кусочки, каковых обыкновенно никогда за собой не оставлял. Облизывая мордашку, ладошки и крылышки, перепачканные в жидкой карамели, Фаль только довольно мурлыкал. Завершив туалет, мечтательно улыбнулся и пропел мне на ухо:

– Спасибо, Оса! Это было так здорово!

После чего сладко зевнул, для страховки крепко уцепился за дареный эльфийский шарфик, украшавший мою футболку, и, свернувшись клубочком, задремал. Даже нос прикрыл переливчатым крылышком. Ну точно котенок, поиграть, поесть и спать – вот смысл жизни и ее цель!

Мы вышли из лавки, оставив после себя не только пустую посуду, но и зарождающуюся легенду о магевесладкоежке. А Лакс повел меня дальше, продолжая обещанную экскурсию, к району храмовых улиц. В этом городе церкви не стояли вперемежку с домами, под застройку был отведен особый участок, куда и приходили нуждающиеся в облегчении души молитвой или в божественном наставлении.

Ни то ни другое меня не интересовало, но я посчитала, что в таком месте может найтись немало интересного, не зря же у нас туристы первым делом мчатся осматривать соборы. А чем я хуже? Без фотоаппарата, правда, и шортбермудов, каковые мой дедуля упорно называл «канарами», но ничего, я все равно буду глазеть добросовестно и широко распахивать рот!

Из истории своей страны я знала, что церкви, я имею в виду христианский период, а не язычество с лесными капищами, где бы народ ни основывал поселение, варганили первым делом, да и самыми красивыми из всех сооружений в городе они оставались очень и очень долго. Не знаю, было ли чтото подобное в Хавале. Наверное, при массовой вере в существование целой кучи богов выделять финансы на каждый храм для горожан стало бы проблемой, впрочем, поначалу можно было воздвигнуть один дом на земле для нескольких небожителей. Эффективно, и экономия налицо. Однако мы явились не в молоденький городок, Патер простоял на своем месте уже порядочно, и места поклонения успели, наверное, не раз если не перестроить, то подремонтировать и расширить. Во всяком случае, я не разочаровалась.

Пусть масштабом НотрДам де Пари тут и не пахло, но и примитивных идолов с размазанной по губам кровищей я тоже не встретила, впрочем, как и белокаменных с золотыми куполами церквей. После деревни, так похожей на наши или украинскобелорусские поселки, меня слегка занесло с ориентированием на местности. Начало казаться, будто и дальше все будет таким же знакомым и домашним, однако эльфийский табор, пардон, стоянка, быстренько повернул шурупы в моей башке. Мир, в котором я очутилась по воле или, уж скорей, неволе моих похитителей, был самим собой и ни на что походить не собирался, развиваясь исключительно по своим собственным законам. (Кстати, о похитителях, ну попадись мне только эти бестелесные киднеперы, узнают, почем фунт лиха, правда, спасибо я им тоже скажу, потом, за самое интересное приключение в жизни!). Я еще раз убедилась в своеобразии этого мира, созерцая архитектуру культовых сооружений. Тут царила такая же свобода стилей и размеров, как и в домах. Храмов насчитывалось, как показалось навскидку, по меньшей мере десяток, и все они были построены из камня. Проще один раз вложиться, чем без конца пожары тушить? Вон Москва, пока деревянной была, раз в шесть лет горела регулярно, как по графику. И куда пожарные смотрели? Наверное, на огонь!

Гдето храмы представляли собой просто грубое нагромождение бесформенных серых глыб, гдето наличествовали плиты четких контуров или кирпичи, встречались статуи и барельефы, в большинстве случаев раскрашенные в яркие цвета. Пусть не высокое искусство, но броско! Реклама двигатель не только торговли, но и религии. Порадовало меня и то, что божества изображались в антропоморфном виде. Всетаки человек – зверюшка примитивная, ему проще «сговориться» с кемто похожим на себя, имеющим две руки, две ноги, голову и все прочие телесные атрибуты. Конечно, в животных есть своеобразная красота, но поклоняться чемуто вроде змеи или паука… бррр! В общем, местные боги выглядели вполне полюдски, и рассматривать их изображения (пусть рвение мастеров весьма уступало таланту и умению греческих скульпторов) мне было весьма любопытно.