Омлет с сахаром

Жан А. попытался было его остановить, но быстро понял, что сейчас папе лучше не перечить.

Только на лестнице папа заметил, что малыш плачет.

— Если ты сейчас же не прекратишь… — он покраснел и поднял руку. Когда затрещина уже полетела по назначению, папа вдруг побледнел, губы у него затряслись так, будто он пытался нас пересчитать, и он прикрыл рот рукой, чтобы нечаянно не ругнуться.

— Черт побери! — все-таки вырвалось у него. — А ты что тут делаешь?

Малыш, которого папа держал за руку, заплакал еще сильнее. На нем был свитерок синего цвета, он был одного роста с Жаном В., весь в веснушках и с пухлыми щечками, но на этом сходство заканчивалось.

— Я именно это и хотел тебе сказать, папа! — встрял Жан А.

— Это не наш, — подтвердил Жан Г. — Этот не лопоухий совсем.

— Черт побери! — повторил папа в панике. — Я взял чужого ребенка! Что нам теперь делать?

— Может, возьмем его к себе? — предложил Жан В. — У него нет ошейника.

— Это незаконно, — вмешался Жан Г. — Нужно ждать один год и один день, чтобы можно было его забрать к себе.

— А может, выбросим его в море, как нелегальных иммигрантов? — предложил Жан А.

— Нет, пусть живет, — сказал Жан Г.

— Пусть тогда спит в моей комнате, — замурлыкал Жан Д.

— Проблема в том, что у нас только шесть пирожных, — справедливо заметил Жан В. — Я делиться не собираюсь.

— Тише! — крикнул папа.

«Нелегал» начал рыдать еще сильнее, и папа наклонился к нему.

— Успокойся, малыш, — начал он, гладя мальчика по голове. — Никто тебя не обидит. Мы сейчас быстро найдем твоих родителей, договорились? Скажи мне, где ты живешь.

Малыш не успокаивался, а наоборот, ревел навзрыд. Он смотрел на нас так, будто его похитил отряд зеленых человечков.

— Как тебя зовут? — спросил папа.

— Он не может ответить, — сказал Жан А. — Он, наверное, умственно отсталый.

— Ты уверен? — спросил Жан В. — Может, он просто глухонемой?

Со скоростью звука пролетели две смачные затрещины.

— Все — марш домой! — приказал папа. — Сейчас всё решим.

В общем, от пирожных уже не было никакого толку. Может, надо было отдать их «нелегалу», хоть тогда бы он успокоился. Поскольку он по-прежнему не мог произнести ни слова, папа продолжил сам:

— Так, давайте по порядку. Вы остаетесь здесь, пока я метнусь в булочную. Родители должны по идее ждать его там. Это займет минут пятнадцать.

Папа вернулся ближе к вечеру.

Вид у него был совсем изможденный, глаза вылезли из орбит, а нижняя часть лица, там, где челюсть, угрожающе покраснела.

— Ну что? — спросили мы хором.

Он упал в кресло.

— Булочная была закрыта… Я два часа мотался с ним по кварталу, пока он не узнал свой дом… А потом его родители чуть не сняли с меня шкуру…

— Ну и?.. — снова спросили мы хором.

— Они даже не заметили пропажи… Немудрено — у них в семье девять детей! И все смотрели телевизор…

— Я хацю есть, — заныл Жан Д. — Мы зе ничего не ели на обед, папа.

— А мы собирались, между прочим, пир устроить, — уколол Жан В.

— Хорошо, — произнес папа, еле оторвав себя от кресла. — Помирать, так с музыкой.

— Папа, почему помирать? — поинтересовался Жан Г.

— Просто так, — ответил папа. — Слишком долго объяснять. Все быстро по комнатам надевать пижамы. Если я кого-нибудь увижу в радиусе километра от кухни, мало не покажется.

Ослушаться мы не решились. Когда папа в таком настроении, лучше вести себя тихо. Молниеносно натянув пижамы и прибравшись в комнате, мы отправили Жана Д. на разведку.

— Папа что-то готовит, — доложил разведчик.

— Ничего себе! Все в укрытие! — приказал Жан А.

Когда папа готовит, это можно сравнить только с тем, как он делает ремонт. До нас доносился звук гремящих кастрюль и ругань, громкая и не очень. А потом тишина.

— Что-то не так, — заволновался Жан А. — Давайте посмотрим, что там происходит.

— Сам и иди, — предложил Жан В.

— Слабаки! — возмутился Жан А. — Что, испугались?

В итоге мы пошли все вместе. «Пять оплеух лучше, чем одна», — тонко заметил Жан А. И на сей раз я был склонен с ним согласиться.

Когда мы вошли в гостиную, на столе горели свечи. Папа достал красивые тарелочки из праздничного сервиза, серебряные приборы, изящно свернул в стаканах салфетки, как будто цветы из ткани.

— Ого! — воскликнул Жан В. — У нас что, опять Рождество?!

— Или ждем гостей? — спросил Жан Г.

— Заткнитесь, — прикрикнул на них Жан А., потому что папа шел в комнату.

— Господа, прошу садиться, — произнес он. — Сегодня у нас в меню только деликатесы.

Он был в мамином переднике, на голове красовался поварской колпак из газеты, а на руке висела салфетка, как у настоящих официантов в лучших ресторанах.

Мы не смели шевельнуться. Папа продолжил:

— Так, что случилось? У нас же пир! Причем в чисто мужской компании.

Возле каждой тарелки стояли карточки с нашими именами и соленые орешки к аперитиву.

— Для начала легкие закуски, господа! — пояснил папа, исчезая на кухне.

Это был суперужин! Папа отлично готовит.

Обычно нас кормит мама, но тут ее превзошли, однозначно. И без шансов на реванш. Чистая победа. Так вкусно мы еще никогда не ели!

— Предлагаю отведать мясную тарелку и ассорти из свежих овощей!

Настоящий пир! И действительно, на закуску папа подал рулетики из салями с корнишонами и стаканчиком лимонада. Затем пришел черед главного блюда.

— Наше главное блюдо сегодня, господа, только для вас: великолепные спагетти с трюфелями под средиземноморским соусом!

От тертого сыра тесто размороженных макарон, надо признать, немного слиплось, но это придавало блюду интересное послевкусие.

— Папа, — признался Жан В., — я и не думал, что ты так хорошо готовишь.

Папа скромно улыбнулся.

— Ну знаете, если честно, женщины из этого делают целую науку, а на самом деле тут нет ничего сложного. Просто нужно немного смекалки… И наконец, наш эксклюзивный десерт!

— Что бы это могло быть? — спросили мы хором.

— Сюрприз от шеф-повара! — подыграл папа. — По уникальному рецепту специально для вас! Его хотят заполучить лучшие повара мира!

Папа с гордостью подал на стол длинное блюдо, на котором было размазано что-то мягкое и желтое, отдаленно напоминающее свернутое в трубочку банное полотенце.

— Ну что, догадались? Кто первый угадает, тому еще один лимонад.

Мы все аккуратно попробовали. По краям блюдо было суховатым, а в серединке — немного липким.

— Торт из топора? — предположил Жан А.

Папа пожал плечами.

— Фруктовый пирог без фруктов? — внес свою лепту Жан В.

— В любом случае, это очень вкусно, — заметил я.

— Я знаю, что это, — сказал Жан Г. — Жан А. как-то заставил меня съесть промокашку в клее.

— Невежды, — обиделся папа и снял фартук. — Теперь я понимаю маму, которая говорит, что вас кормить — это все равно что метать бисер перед свиньями.

— Кто нас только за язык тянул! — вздохнул я.

— Так что, никто не догадался?

Мы все отрицательно помотали головой. Вкус этого блюда мне был очень знаком, но точно сказать, что это, было невозможно. Интересное сочетание сладкого и соленого.

— А все очень просто, — объяснил папа. — Взбитые яйца, кусочек масла, который придает блюду золотистый цвет, и в конце добавляется горсть тростникового сахара.

— Омлет с сахаром! — выкрикнул Жан Г., подняв руку, как в школе.

— Правильно! Ты выиграл! Это самый настоящий омлет, только с сахаром! Оригинально, не правда ли?

— Объедение! — сказал я, облизывая тарелку. — Ты лучший повар, которого я знаю!

— Вот именно! Бабушка Жанет вряд ли приготовила бы вам такой омлет.

— Троекратное «ура!» папе, — бросил клич Жан А., встав на стул. — Гип-гип…

— Ура!

И мы все начали кричать, аплодировать папе и стучать тарелками по столу.