Страница 36 из 90
А вот дядя Боб – совсем другое дело. Я ощутила, как в Рейесе вспыхнул обжигающий огонь. Это было чувство, которому я могла найти только одно название. Ненависть. К сожалению, он имел полное право враждебно относиться к тому, кто посадил его за решетку за преступление, которого он не совершал. Хуже того – совсем недавно дядя Боб признался мне, что в глубине души всегда знал: Рейес невиновен. Однако в то время он ничего не мог сделать. Все улики и свидетельства указывали на Рейеса. Наверняка Рейес не станет во всем винить его одного.
Все это время дядя Боб сидел на табурете у стойки. Одного взгляда на него хватило бы, чтобы понять, как он сожалеет о прошлом. Он встал и пошел вперед, сильно напомнив мне героев Джона Уэйна (3), которые ввязывались в драку, заранее зная, что проиграют.
- Наверное, нам лучше выйти на улицу, - сказал дядя Боб, подходя к Рейесу.
Если не называть героическим подвигом то, что он сейчас сделал, учитывая, сколько он знает о Рейесе, то я уж и не знаю, что тогда считать героическим подвигом.
Присутствие дяди Боба, казалось, вывело Рейеса из равновесия. Воздух между ними сгустился от напряжения. Внутри Рейеса кипела битва эпических масштабов. Битва между желанием поступить правильно и сделать то, чего требовали столетия закалки в преисподней. Я чувствовала, как путаются его эмоции, как они скребутся в его разуме. Он едва слюной не исходил от желания добраться до Диби и разорвать его на куски. Для него это было так же естественно, как для меня – дышать. Но Рейес застыл. Стоял как вкопанный. Может быть, боялся пошевелиться. Боялся того, что может сделать.
Невероятным усилием воли он заставил себя отвести взгляд от дяди Боба и снова посмотрел на меня.
- Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке, - сказал он, и я ощутила, как он уходит в себя, будто таким образом сможет отгородиться от дяди Боба и всего, что произошло.
- Мы будем рады, если ты останешься, - проговорил дядя Боб, и мне пришлось стиснуть зубы, чтобы моя челюсть навсегда не подружилась с полом.
- Я за! – крикнула Эмбер. Когда все уставились на нее, она нырнула за коробки и оттуда пробормотала: - Ну простите, само вырвалось.
Я оглянулась и увидела, как Рейес улыбается Эмбер. Это была такая ласковая и понимающая улыбка, что я невольно затаила дыхание. Гнев, который еще секунду назад кипел в нем, сошел на нет, и я почувствовала это, как глоток холодной воды в летний зной.
Вдруг до меня дошло, как грубо я оплошала.
- Рейес, - начала я, - кажется, официально ты ни с кем здесь не знаком. – Я повернулась к людям, которые исподтишка устроили мне организованный нагоняй, и на которых я честно старалась не таить зла. – Это моя сестра, Джемма. И мой дядя – дядя Боб. А это – Куки.
- И я, - раздался из невидимого царства тихий голосок.
- И где-то за той стеной – дочь Куки, Эмбер, - усмехнувшись, добавила я.
Рейес так и стоял со скрещенными на груди руками, но каждого из тех, кого я называла, приветствовал кивком.
Дядя Боб ткнул локтем Джемму. Та пришла в себя, откашлялась и проговорила:
- Рада знакомству.
Снова посмотрев на нее, Рейес нахмурился, и на его лице мелькнуло узнавание.
Ей не составило труда понять, что к чему.
- Да, - сказала она, протягивая ему руку для рукопожатия, - мы уже встречались.
Джемма была со мной, когда я впервые увидела Рейеса. Когда у нас на глазах его избил Эрл Уокер – человек, которого Рейес считал своим отцом.
Возникла напряженная пауза, и я уже было подумала, что он проигнорирует жест Джеммы, как вдруг он все-таки пожал ей руку. Само собой, я расслышала ее едва слышный вздох, когда он ответил на рукопожатие. Понять ее можно.
А вот у Куки дела шли куда хуже. Рейес склонил набок голову и отсалютовал ей от невидимой шляпы.
Куки расплылась в улыбке, достойной звания легендарной. В общем, растаяла, как нежнейшие и самые сладкие на свете хлопья от капли молока. Она все-таки сумела выдохнуть еле слышное «Привет», и мне пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы не рассмеяться. И вовсе не потому, что я не хотела ее смутить. Смущать Куки – одна из главных целей моей жизни. У меня в списке она идет сразу после разработки особого дизайна мужских трусов, которые будут противно врезаться мужикам между ягодицами.
Однако прямо сейчас во мне отчаянно билось совсем иное чувство. Опасаясь оставлять дядю Боба и Рейеса на таком коротком расстоянии друг от друга, я все же подошла к стене из коробок, заглянула сверху и увидела Эмбер.
- Солнышко, - позвала я, не понимая, что происходит.
Эмоции, которые лились из нее, были такими сильными, почти осязаемыми, что мне было сложно думать о чем-то еще. Наверняка Рейес их тоже чувствовал. Я оглянулась на него. Он смотрел на меня, и в его взгляде отчетливо читалось беспокойство.
- Эмбер, что с тобой? – спросила я.
Она сидела за моим столом, опустив голову. Длинные темные волосы непроницаемыми волнами скрывали ее лицо.
- Все нормально, - ответила она, не поднимая головы.
Подоспела Куки и попыталась заглянуть через мое плечо.
- Что случилось? – спросила она меня.
- Не знаю.
Может быть, мы ранили чувства Эмбер, когда все вместе обернулись к ней? Я не ощущала от нее никакой обиды, но то, что она в этот момент переживала, затмевало все остальное. В двенадцать лет гормоны и не такое вытворяют. Однако тридцать секунд назад все, кажется, было в норме.
Не зная, что еще сделать, я поинтересовалась:
- Выйдешь поздороваться с Рейесом?
Тогда она подняла на меня взгляд, и я увидела слезы в ее голубых глазах. Она тут же опустила голову, но дала мне вывести ее из-за коробок.
- Это – сокровище клана Ковальски под названием Эмбер, - попыталась я разрядить обстановку. – Но имей в виду, - я подмигнула Рейесу, - она та еще сердцеедка, так что смотри, не попадись.
Эмбер пошла вперед, глядя в пол и ссутулившись от смущения.
Рейес наблюдал за ней, чуть склонив голову набок. Для девушки она была высокой, а для девочки двенадцати лет – тем более. Но именно из-за роста она выглядела изящной, как тонконогая газель, а всем поголовно девочкам ее возраста как раз изящности и не хватает.
- Эмбер, ты можешь поздороваться? – спросила Куки.
Все еще глядя в пол, Эмбер покачала головой.
Заправляя длинный локон за ухо дочери, Куки была очевидно подавлена.
- Извини, - сказала она Рейесу и покачала головой, признавая свою беспомощность. – Обычно она за словом в карман не лезет.