Страница 5 из 9
Вадим некоторое время оторопело смотрел на Азара, недоумевая: неужели этот славный купец – разбойник? Значит, и он тоже, заодно с ним, не кто иной, как обыкновенный злодей, отнимающий с помощью оружия чужое добро!.. Но делать нечего, надо было подчиняться.
Следует заметить, что таково было то время. Не только на море, но и на суше кто мог, занимался грабежом. Грабеж являлся прибыльным и почетным делом. Нападали и забирали чужую собственность не только разбойники и пираты, но и вооруженные люди, владельцы больших и малых земель; больше всех страдали купцы, но некоторые из них при благоприятных условиях тоже превращались в обыкновенных головорезов, не брезговавших никакими средствами для захвата чужого имущества.
Между тем корабли сближались. Впередсмотрящий выкрикнул:
– Датчане подняли на мачту щит! Показывают, что у них мирные намерения. Что будем делать, хозяин?
– Да ничего, – насмешливо ответил купец. – Мало ли чего им придет в голову. Мы будем поступать по-своему.
– Датчанин меняет направление! Видно, хочет уйти!
– Поздно. Никуда он от нас не денется! Править на вражеский корабль! – приказал Азар рулевому.
Вот уже можно хорошо разглядеть людей, их лица. Датчане растеряны, они так суетятся, что трудно сосчитать, но кажется, их не более пяти-шести человек. В последний момент удалось избежать прямого столкновения. Полетели крюки, пошли в ход багры. Послышался треск дерева, суда остановились впритык друг к другу. Вадима будто кто-то подтолкнул, он легко перескочил через борта и кинулся на стоявшего недалеко датчанина. Тот был невысок, но крепок телом. Он закрылся шитом и поверх него следил пристальным взглядом. Вадим рубанул мечом, щит противника треснул, сам он покачнулся, но устоял на ногах. Второй удар пришелся по голове, которую защищал плоский шлем. Кровь брызнула в лицо, но Вадим этого не заметил и напал на второго датчанина, который защищался от Оляпки, ткнул его мечом в бок…
Перевес в силе сделал свое дело, судно было захвачено.
– Бросайте тела в воду! – распоряжался Азар. – Перегружайте товар, а судно поджигайте, чтобы не оставалось никаких следов!
Датчанин вез на продажу всевозможные товары: аметистовые и гранатовые броши, костяные расчески, серебряные зеркала, медные кастрюли, саксонскую золотую вышивку. «Всем этим Азар с лихвой окупит все расходы на свою охрану, – думал Вадим, перекидывая мешки с товаром. – Теперь сколько бы ни наторговал, обязательно будет с прибылью!»
Азар приказал взять направление на юг. Позади долго еще виден был столб дыма от горевшего датского корабля. Поглотит море его останки, и никто никогда не узнает, как погиб купец со своими людьми…
На третий день плавания показалась крепость с раскинувшимися вокруг нее посадами.
– Колобжег, портовый город славянского племени поморян, – сказал Азар. – Основан в глубокой древности, название его означает «околобережье». Богатый рынок, из каких только стран не встретишь здесь купцов!
С трудом нашли свободное место у причала, закрепили корабль, по накатанной дороге стали подниматься в гору. Перед ними открылся вид на крепостные стены и башню. Сооружены они были из толстых дубовых бревен, покоились на высоком валу. Через глубокий ров был переброшен мост, который вел к высокой каменной башне с деревянными, обитыми железными листами воротами. Через них вошли в город с тесными улочками и деревянными одноэтажными домами и теремами, внешне очень похожими на новгородские. Это и неудивительно, ведь несколько веков назад славене пришли на озеро Ильмень отсюда, с южного побережья Балтийского моря. У них и культура общая, и язык схожий; недаром славянские племена долго их считали чужаками на новой родине…
Новгородцы стали медленно проходить по торговым рядам. Чего только здесь не было! Местные купцы торговали мясом, рыбой, медом, снедью, различной утварью, изделиями ремесленников; византийцы предлагали великолепные ткани и благовония, у хазар в большом количестве лежали шелка и восточные пряности: гвоздика, корица, перец, горчица; перед новгородцами высились кипы драгоценной пушнины; западные торговцы разложили оружие…
Вадим задержался возле ножей, его привлекли красивые ручки, они были сделаны и из разноцветных колец, и из искусно обработанной козлиной ножки, и из какого-то коричневого с прожилками дерева…
Постоял, вздохнул с сожалением: у него не было таких денег. Тронулся дальше. Сзади услышал женский голос:
– Что, молодец, аль не по душе мой товар?
Оглянулся. Оказывается, ножами и другим скобяным товаром торговала молодая женщина с красивыми озорными глазами. Она, подбоченившись, задорно смотрела на него. У нее был ладный стан, нежные очертания лица, сочные губы.
Он искоса взглянул на нее. Застенчиво улыбнулся, ответил:
– Как не по душе! Прекрасные ножи. Только…
– Что – только? Не по карману? Давай торговаться. Такому видному молодцу продам и в половину цены.
Ее лучистый взгляд приковывал, звал к себе, и Вадим против своей воли вернулся к ней, исподлобья смотрел на нее, испытывая ни с чем не сравнимое наслаждение.
– И откуда же ты заявился? – сузив большие глаза и наклонив головку на бочок, спрашивала она.
– С Ильменя мы… нижегородские, – внезапно охрипшим голосом ответил он.
– И все у вас на Ильмене такие?
– Какие – такие?
– Высокие и красивые, настоящие богатыри!
– Скажешь тоже, – в смущении пробормотал Вадим и побрел вдоль ряда. Сзади услышал веселый, но не обидный для себя смех.
Его нагнал Азар.
– Вот молодость! – вздохнул он. – Парой слов перекинулись, взглядами обменялись и – любовь! Как тут не позавидовать!
– Какая любовь? – искренне удивился Вадим. – Мы просто поговорили и разошлись.
– Будто я не видел! В нашем возрасте глаз становится очень наблюдательным и понимающим по женской части. Влюбилась в тебя молодица, уж поверь мне. И наверняка какая-нибудь одинокая, незамужняя.
– Откуда тебе известно?
– А я по глазам определяю. Чутье тут мужское работает, понял? Повзрослеешь, узнаешь.
Вадим пожал плечами, ничего не ответил.
– А что? – продолжал Азар. – Она молода, красива, а главное – богата. И любовь между вами…
Вадим вспомнил своих новгородских девушек, вздохнул непритворно:
– Какая любовь? На любовь я неспособен.
– Это почему?
И Вадим поведал ему, как он в одно и то же время влюбился сразу в трех девушек, а потом легко забыл их.
– Выходит, я просто не могу испытывать настоящей любви, какая бывает у всех людей.
Азар весело рассмеялся.
– Не любовь у тебя была, а увлечение. Настоящей любви ты еще не знал. Как придет она к тебе, покой потеряешь и ни о чем другом, кроме своей ненаглядной, думать не сможешь! Вот я влюблялся! Разум терял! Готов был ходить за девушкой, как верная собачонка, ноги целовать…
– Нет, я для такой любви не рожден, – уныло проговорил Вадим.
Азар хитровато взглянул на него, но ничего не сказал.
Они подошли к пятистенному дому, Азар постучал в дверь. На крыльцо вышла пожилая женщина, аккуратно одетая, с приятным лицом, всплеснула руками:
– Ой, кого я вижу! Сам новгородский купец пожаловал! Сколько лет, сколько зим!
– Неправда, Казимира, я полгода назад снимал у тебя дом. Неужели забыла?
– Как забыть? А сказала так, потому что соскучилась по добропорядочным, услужливым и веселым людям. Снова на постой?
– А с чем я еще могу прийти к тебе? Примешь нас, морских бродяг?
– Как не принять? Дом пустой. Только я да муж остались. Младшую месяц назад замуж выдала, дом молодоженам поставила. Так что живут отдельно.
– Как же! Помню, помню твою красавицу, сколько раз у меня на коленях играла. Как быстро дети растут!
– Старые старятся, молодые растут. Вся жизнь в этом. Ну, проходи, угощу с дороги. В печи шти мясные готовятся, вместе и пообедаем.
– Как-нибудь потом. Товар надо на место определить да к торговле приступать.