Страница 36 из 62
Накануне учений мы говорили на партийном собрании, что такое боевая готовность. Пока — в учебно-тренировочных целях. А завтра?
Кто бы мог подумать, что это «завтра» ворвется в нашу жизнь так скоро — сегодня!
…В боевой рубке командира радист Сергей Михайлик «ловит эфир». Когда капитан Руденко выходит на паровоз, радист передает его приказания в бронеплощадки. В его распоряжении целая система связи и сигнализации: световая, звуковая, телефонная.
Вдруг взволнованный голос Михайлика:
— Товарищ капитан!
— Слушаю.
— Товарищ капитан, война…
По радио передавалась первая сводка Главного Командования Красной Армии о первом дне Великой Отечественной войны:
«С рассветом 22 июня 1941 года регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Черного моря…»
Не верилось в страшную реальность: может быть, в те минуты не хватило мужества, чтобы поверить. А там, на наших границах, уже восемь часов идет бой — как там? Ответ на этот вопрос был получен только через несколько дней.
«К концу первого дня, — говорилось в вечернем сообщении Совинформбюро 29 июня 1941 года, — и весь второй день войны только передовые части наших регулярных войск имели возможность принимать участие в боях, и только на третий, а кое-где на четвертый день войны наши регулярные войска успели войти в соприкосновение с противником».
Пришли свежие газеты «Правда», «Известия», «Красная звезда». Политработники, коммунисты читали вслух бойцам Заявление Советского правительства, Указ Президиума Верховного Совета СССР «О военном положении», сводки Главного Командования, статьи, отчеты о митингах.
Врезались в память, в сердце слова академика П. Л. Капицы: «Нас заставляют драться — будем драться. Мы знаем, что борьба эта будет тяжелой, потребует от всех нас больших жертв, но весь мир увидит, что никогда в истории человечества не было страны столь объединенной, столь сплоченной, как Советский Союз. Мы, граждане подлинно демократического государства, отдадим все свои силы и способности этой борьбе».
Взволновали слова человека, с которым не раз довелось мне встречаться в Магнитке, академика И. П. Бардина: «Нет таких врагов у советской земли, которые бы не были побеждены».
В «Известиях» напечатано стихотворение В. Лебедева-Кумача: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой, с фашистской силой темною, с проклятою ордой. Пусть ярость благородная вскипает как волна…»
Ярость благородная! Да, именно эти слова выражали наши чувства, наши переживания. И наше яростное нетерпение немедленно, сейчас же идти навстречу врагу, вступить с ним в схватку. В эти первые дни войны командованию части, в партбюро поступили десятки заявлений с просьбой отправить в действующую Армию.
В клубе нашей части появился большой плакат и на нем — слова Владимира Маяковского:
Эти пророческие слова поэта выражали глубокую веру в победу над врагом. Это была и вера в правоту нашего дела, нашего образа жизни, нашей цели.
Сводки Совинформбюро передавали: «Наши части прикрытия, переходя в контратаки, задерживают противника до подхода наших главных сил». Но что скрывается за этой фразой, тогда не очень ясно представлял себе. Да и размышлять было некогда: захлестнули, закрутили дела, связанные с развертыванием дивизиона в учебный полк, отправкой бронепоездов на фронт.
Где в этот час мое место — секретаря партбюро учебного полка, что главное? Комиссар полка батальонный комиссар Иван Жорин, — у него огромный опыт политической работы в армии, — как бы размышляя, неторопливо отвечает на мои вопросы.
— Важно вот что учесть: три четверти политсостава формирований укомплектовывается за счет мобилизованных из запаса. На первых порах они будут испытывать большие трудности и нуждаться в помощи. Надо, чтобы рядом с ними были коммунисты, кадровые военные, политбойцы. Надо отбирать людей, расставлять по дивизионам, бронепоездам, бронеплощадкам. Укрепить партийные, комсомольские звенья.
Жорин помолчал, задумавшись.
— Только ты не робей, — сказал он, продолжая разговор, — действуй смелее и решительнее, ориентируйся по обстановке. И еще вот что, политрук. Фронт приближается. Если понадобится, пошлем в качестве комиссара.
Такой был у нас откровенный разговор.
Скоро в наш полк начали прибывать бронепоезда, которые мы отправили на западную границу за несколько дней до начала войны. И тогда, слушая рассказы фронтовиков, вдумываясь в их тяжкий опыт, можно было более ясно представить, что происходило в первые дни войны, что значило выполнить приказ — задержать противника до подхода главных сил.
Я прочел в «Красной звезде» корреспонденцию Константина Симонова «Части прикрытия». В ней есть такие строки:
«Военный язык лаконичен. В приказе сказано — задержать противника. Но слово «задержать» в нашей армии значит — задержать во что бы то ни стало, слово «драться» в нашей армии значит — драться до последней капли крови.
Части прикрытия — это значит части, которые приняли на себя первый удар врага, первыми прощупали его стратегию, тактику, первыми на ходу, во время боя, научились новым приемам борьбы с ним.
Они задержали врага, они совершали иногда дорого обходившиеся ошибки, они исправляли эти ошибки, накопили новый боевой опыт, которым сегодня и завтра воспользуется вся армия для разгрома врага».
Да, первый боевой опыт бронепоездов имел огромное значение для всех нас. Мы тщательно изучали его, готовясь к новым боям. Но главный вывод вот в чем: бронепоезда в современной войне могут действовать эффективно и наносить тяжелые удары по врагу.
Всем нам казалось, что вот-вот подоспеют к линии фронта резервы и положение стабилизируется. Но в начале июля вернулся в Брянск один из сформированных нами бронепоездов, разбитый и истерзанный. Оказалось, что сражался он под Смоленском. Смоленск горит. Дорогой моему сердцу город, где прошли мои школьные годы, где начал свой трудовой путь.
Древний, славный город Смоленск воюет, он встал на пути фашистских полчищ. И, пожалуй, не было среди нас, политработников, ни одного, кто в эти тяжкие дни мыслями не возвращался в 1812 год, когда там же, на смоленских возвышенностях, велось ожесточенное сражение с наполеоновскими войсками. Видимо, потому в моей фронтовой планшетке вместе с другими вырезками из июльских газет сорок первого сохранилась вот такая цитата из дневника поэта-партизана Отечественной войны 1812 года Дениса Давыдова:
«Огромна наша мать-Россия. Изобилие средств ее дорого уже стоит многим народам, посягнувшим на ее честь и существование, но не знают еще они всех слоев лавы, покоящихся на дне ее. Еще Россия не подымалась во весь исполинский рост свой, и горе ее неприятелям, если она когда-нибудь подымется!»
Немецкие самолеты бомбили Брянск. Пришлось отбиваться от фашистских стервятников и нашим бронепоездам.
Километрах в десяти от Брянска, в самой гуще леса, находился штаб Брянского фронта, которым командовал генерал-лейтенант А. И. Еременко. Здесь же и Политуправление фронта. Командир полка майор П. Бончев, начальник штаба капитан А. Процанов, батальонный комиссар И. Жорин и я были вызваны в штаб. Там нам обрисовали положение.
Мелкие подвижные группы партизан в августе сорок первого действовали в районе Жуковки. Немцы выбросили впереди своих наступающих частей парашютный десант с танками, орудиями, минометами и зажали в кольце партизанские группы.
И вот боевой приказ полку: бронепоезду пробиться к партизанам и помочь вырваться из окружения. Бронепоезд повели командир младший лейтенант Кобызев и комиссар политрук Мельников. Комиссар полка решил, что с бронепоездом выеду и я.
— Экипаж сформирован из молодых бойцов, опыта у них нет, — сказал мне Жорин. — Надо помочь политруку Мельникову.