Призрак бомбея

Она села, удивившись собственной силе — будто вновь пересекла пропасть между живыми и мертвыми и вернулась в мир живых. Внезапно Мизинчик запаниковала. Она бросилась в коридор у ванной и обнаружила опрокинутое ведро под деревянным табуретом. Серебряная урна из комнаты для пуджи валялась в дальнем углу, куда закатилась прошлой ночью.

— Дитя! — позвала Мизинчик. — Ты где?

Она открутила кран, и желтоватая вода брызнула на пол. Мизинчик наблюдала, как вода заливает ступни. Свет в груди померк. Что-то здесь не так.

— Хай, хай, — ласково сказала Кунтал. — Глупышка, ты же затопишь все бунгало!

Подняв глаза, Мизинчик увидела, как Кунтал приподняла край сари и прошла на цыпочках по воде, чтобы закрутить кран.

— Тебе нельзя купаться, пока жар не спадет, — протараторила Кунтал, но в ее обычно веселом голосе сквозило напряжение.

— Что случилось? — спросила Мизинчик, подразумевая «Она умерла?».

— Тебе надо в постель, — сказала Кунтал, выпроваживая ее из ванной. — Чтобы сил поднабраться.

Перед тем как Кунтал закрыла дверь ванной, ее взгляд остановился на сосуде для пуджи. Служанка слегка нахмурилась.

— Где призрак? — спросила Мизинчик. — Ночью он был здесь.

Кунтал вернулась в ванную и подобрала сосуд. На краю засох одинокий листик тулси. Никаких сомнений, что это за сосуд и что в нем было.

— Так, значит, это ты, — тихо сказала она.

— Тут нигде не было ни капли воды. И она умирала.

Кунтал кивнула.

В коридоре послышались шаги. Кунтал поспешно спрятала сосуд под паллу и вытолкнула Мизинчика из ванной, а затем направилась в комнату для пуджи, чтобы тайком поставить утварь на место.

— Ты уже проснулась? — спросил Дхир. Курта болталась на нем, а волосы на голове стояли сальным колтуном.

— Ага.

— Повар Кандж приготовил на завтрак первоклассные пури, — доложил Дхир без привычного восторга.

— Призрак — где он?

Дхир покачал головой и растер ее ладонями.

— Я нашел тебя вчера ночью и перенес на диван.

— Вчера ночью? А почему ты не спал? — удивилась Мизинчик.

— Папа ворвался в комнату и заорал. Всех нас перебудил. Он забрал с собой Нимиша, — ответил Дхир, его широкая грудь вздымалась от волнения.

— Что стряслось? Рассказывай!

— Маджи…

— Маджи? — Мизинчик кинулась в зал. На троне — никого. Савита сидела на диване и пила чаи масала — на удивление жизнерадостная.

— Маджи! Где Маджи?

— Бэти, — Савита поманила ее к себе, — мы думаем, что, наверное, с ней случился удар.

— Раньше ты говорила не так. — Туфан вскочил в комнату, вытирая со щеки масло.

Савита напряглась:

— Ступай и доешь свой завтрак, Туфан. Мизинчик, бэти, ночью она закричала от боли. Мы с твоим дядей прибежали.

— Что случилось?

— Дядя и Нимиш отвезли ее в больницу, но… — Савита отвернулась. — Маджи уже не такая крепкая, как раньше.

— Да она крепче любого из вас! — крикнула Мизинчик.

— Но она же очень-очень старая, — возразил Туфан.

Мизинчик с такой силой оттолкнула Туфана, что он рухнул навзничь, стукнувшись головой о стул.

— Бесстыжая! — Савита вскочила, но Мизинчик уже мчалась по коридору.

— Хочешь знать, что сказала мама вчера ночью? — закричал Туфан ей вдогонку. — Она сказала, что это призрак убил Маджи!

Мизинчик влетела в комнату Маджи и захлопнула дверь. По щекам катились слезы.

Следом, осторожно постучав, вошел Дхир.

— Уйди!

— Туфан не врет, — пробормотал Дхир. — Вчера ночью папа прибежал к нам в комнату. Ему нужна была помощь Нимиша. Мы все кинулись в комнату Маджи. Она тряслась и размахивала руками, как будто на нее что-то навалилось.

— Призрак?

— Наверно.

— Откуда ты знаешь? Ты же никогда его не видел?

— Маджи с кем-то разговаривала, — настаивал Дхир. — Я слышал, как она просила прощения.

— За что?

— Она хотела избавиться от призрака. Для этого и отключили воду на четыре дня.

Наступила пауза — Мизинчик переваривала информацию. Дхир плюхнулся на кровать и залепетал:

— Мы все думали, что привидение умирает. Я подкладывал в ванную шоколадки. Это я виноват.

— Призраки шоколада не едят.

— Я знаю, — сказал Дхир, ковыряя пухлым пальцем пуговицу на животе. — Но в том был папин тоник.

— Ей нужна была вода.

— Я просто хотел помочь.

Они надолго замолчали.

— Я тоже, — тоненьким голоском сказала Мизинчик, поняв, что совершила нечто чудовищное.

— Ты тоже? Но ты же была в больнице.

— Вчера ночью я дала ей воды, — призналась Мизинчик, — из комнаты для пуджи.

Мизинчик задумалась над тем, что произошло, когда она вылила воду из урны в ведро: слияние мира потустороннего и божественного — мощный союз, который продлился лишь краткий миг. Но этого хватило, чтобы восстановить здоровье Мизинчика и, возможно, погубить Маджи.

— Я считала ее своей подружкой, — сказала Мизинчик.

— Так оно и было, — вдруг понял Дхир. Привидение сдержало свое обещание и вернуло Мизинчику жизнь. Он осторожно пододвинулся к двоюродной сестре и неуклюже обхватил ее пухлой рукой, забыв о том, что дверь не заперта и что они обнимаются впервые в жизни.

Савита позвонила Пандит-джи, которому помощник как раз ловко разминал мясистые ступни. Прошлой ночью жрец плохо спал: память о событиях, разыгравшихся в бунгало, преследовала его в темных комнатах. Пытаясь заглушить страхи, он побрел в храмовое святилище, но стальные идолы так напугали жреца, глумливо тыча в него огромными руками и ногами, что пришлось со всех ног драпать в спальню. «И это награда за мой каторжный труд? Чтобы всякие тантристы оскверняли меня своей черной магией?» — негодовал Пандит-джи.

— Когда вы сможете прийти? — спросила Савита, объяснив положение.

Откинувшись в постели, жрец потеребил свои наручные «фавр-лейба», ободряя себя словами, выгравированными на обратной стороне корпуса: «Антимагнитные. Водонепроницаемые. Противоударные». Пандит-джи казалось, что Маджи его предала, оставила в дураках. Ее нынешнее плачевное состояние доказывает, что она пала жертвой темных сил вселенной. Ему не хотелось иметь никаких дел с ней, ее семьей и домом, кишащим демонами и прочей нежитью, — и будь проклят новенький холодильник «Электролюкс»!

— Я весь день очень-очень сильно занят.

— Но вы нужны моей свекрови, — возразила Савита и пообещала: — Я сделаю самое щедрое пожертвование.

Глаза Пандит-джи забегали. Ничто на свете, даже обещание крупной суммы, не заставит его вернуться в этот богооставленный дом с привидениями.

— Я расколю для нее кокос — здесь, в храме, — предложил он и, взяв с серебряного подноса ладду, повесил трубку.

— Идиот, — буркнула Савита, слушая короткие гудки.

Задетая тем, что не обладает над жрецом такой же властью, как Маджи, она осторожно положила трубку, а затем позвонила матери в Гоа. Совсем скоро обширный круг друзей и родни проведает о состоянии Маджи и вновь наводнит дом. На сей раз Савита будет сидеть на почетном месте в зале, принимая соболезнования гостей и единолично режиссируя действо. Столько всего нужно распланировать: от еды до подходящего сари — что-нибудь, возможно, светло-розового оттенка, вселяющего надежду. Все ждут, что в отсутствие Маджи тон задаст Савита. Она ощутила приятную дрожь в спине. Наконец-то, наконец-то бунгало в ее полном распоряжении!

За зелеными воротами Гулу бродил под ливнем, яростно пыхая папиросой и кляня себя за то, что дал слабину. Ну да, размышлял он, это боги наказывают его за мягкотелость. Не потому ли погибла Авни? И не потому ли он сам сейчас рыскал у бунгало, точно бездомная дворняга? Гулу топнул и выругался вполголоса. Еще чистильщиком обуви он не спасовал перед Красным Зубом, а теперь его унизили аж три бабы — одна старая и жирная, вторая шлюха, а третья покойница. От стыда он харкнул в ворота вязким сгустком слюны.

— Не запылился, значит? — недовольно прокудахтала Парвати, открывая ворота и предлагая завтрак из роти и зеленых бобов.