Буран

Уставшие и довольные, все отправились домой.

К вечеру река уже совсем очистилась, а на другой день утром пароходный свисток разбудил ребят.

Все повыскакали из дому посмотреть первый пароход.

Заведующий с этим пароходом уехал в город, напомнив ребятам, что на сегодня намечена рубка дров в лесу.

День выдался на славу: теплый, ясный.

Ребята с солдатом отправились в лес пилить дрова. Пахло сосной, пели птицы на разные лады.

На повороте к монастырскому бору ребят остановили три солдата с винтовками.

— Стой! дальше нельзя итти. Кто вы такие? — спросили они.

— Мы — приютские, — ответили испуганные ребята.

— А это кто? — указали они на солдата.

— Наш же... у нас живет... Из Богородского он.

— Из Богородского? — как-то многозначительно повторил один из солдат, с красной звездочкой на рукаве.

Солдат перепугался, побледнел.

— Белый? Документы!

Солдат отрицательно мотнул головой.

— Давно из Богородска?

— С осени еще, — тихо ответил солдат.

— Как с осени?

— Да он, дяденька, давно у нас живет, с зимы, — вмешался в разговор Сенька, думая разъяснить дело.

— То с осени, то с зимы! Путаете вы все, вот что, — рассердился со "звездочкой". — Знаешь, что сейчас в Богородском творится? — спросил он солдата.

Тот покачал головой.

— Неужто бунт?! — выпалил простодушный Сенька.

— Откуда ты знаешь? — пристал к нему "со звездочкой".

— Кундюков давно еще говорил, что, как только река вскроется, будет бунт...

— Кто это Кундюков?

— Наш деревенский, к Тайдану ходит...

— А что это за Тайдан, татарин что ли?

— Да наш Тайдан, сапожничает у нас, — сказал Сенька.

— Ага! Ну разберемся со всеми. Взять его, — указал "со звездочкой" на солдата. — А вы — марш назад, да живо! — скомандывал он ребятам.

Солдата повели к монастырю.

Ребята, испуганно перешептываясь, зашли в лесок, а потом повернули обратно к монастырю — посмотреть.

— Красных-то что, гляньте! — тихонько сказал Колька.

Действительно, около монастыря, на горке, целый отряд солдат, с красными звездочками на шапках, устанавливали пулеметы, направляя их в сторону реки, а другой отряд цепью обходил сосняк, захватывая всю деревню.

Ребята вернулись домой и только что начали рассказывать Тайдану о случившемся, как в ворота въехал небольшой отряд вооруженных.

— Кто здесь Тайдан? — спросил старший, тот самый, что арестовал солдата.

— Я — Тайдан.

— Давно ты был в Богородском? — начал допрос старший.

— В Богородском? — да... годов с пяток, пожалуй, будет.

— А богородские к тебе давно заезжали?

— Совсем не бывали... да я там никого и не знаю.

— Совсем никого?

— Совсем...

В воротах показался арестованный солдат под конвоем.

— И этого не знаешь? — указал старший на солдата.

— Ну этот наш, работником у нас живет, ребятенки обмороженным его подобрали, отходили его, он так и живет.

— Пойдешь с нами и ты, одевайся! — сухо сказал старший Тайдану и дал знак конвоирам.

— Произвести обыск! — распорядился старший.

Красноармейцы перевернули все вверх дном в избушке Тайдана, в сеновале, в амбаре. На чердаке мастерской под мусором нашли десятка полтора новых котелков, пачки патронов, две сабли и револьвер.

— А это откуда? — спросил старший у Тайдана.

"Ну, теперь моя песенка спета, — подумал Тайдан, — засыпали ребята!.."

— Не, знаю, — сказал он громко, — что хотите, делайте со мной, а не знаю.

Спросили солдата, — он тоже не знает.

Мальчишки перетрусили, и все отперлись, что и они не знают.

Красноармейцы, забрав все найденное, взяли Тайдана и солдата и уехали в монастырь, где у них расположился штаб отряда.

Арест Тайдана совсем обескуражил ребят, все сбились в кучу — и мальчики и девочки.

— Что делать? Как выручить Тайдана?

Девочки ревели. Зойка упрекала мальчишек, что они не сказали красноармейцам про оружие, что это они спрятали. Теперь Тайдана судить будут, — может, и расстреляют.

— Правду тогда говорил Тайдан, — вспомнил Яцура. — "Кого к ответу? — Тайдана", вот так и вышло.

— Эх, зря тогда не отнесли старосте все, теперь бы ничего Тайдану и не было, — горевал Сенька.

— А Тайдан знал, что мы спрятали, а не сказал! Вот это человек! — с гордостью сказал Колька. — А мы что?!

Девочки настаивали, чтобы мальчики сейчас же шли к красным и выручили Тайдана.

— А они и нас арестуют, — сказал Жихарка.

— Так вас и надо, — пусть арестуют, не хватали бы чего не надо, — горячилась Зойка.

— Да, ступай сама! Больно смела, какая выискалась! — огрызался Жихарка.

— И пойду! Думаешь, не пойду? Сейчас пойду! А вы все трусы.

— Пойдем, Зойка, и я с тобой пойду, — решительно заявил Колька и пошел с Зойкой

— И я с вами, — присоединился к ним Гошка.

— Вернитесь лучше, — кричали ребята, — все равно, и вас расстреляют.

— Не вернемся... трусы! — уж издали крикнула Зойка.

Стемнело. Дежурный позвонил на ужин. Ели плохо, всем было не до еды. Всех угнетала мысль, что погубили Тайдана.

Уж поздно приехал заведующий. Степанида передала о случившемся, сказала, что трое ребят ушло на выручку Тайдана, да так и не вернулись...

Заведующий тоже ушел в штаб, узнать, в чем дело, и тоже не вернулся.

Почти всю ночь ребята не спали. Утром рано возвратился заведующий и ребята, а Тайдана и солдата не было.

— Вчера ночью их увезли в город на пароходе, — сообщил заведующий. — Ну, да печалиться нечего, их скоро выпустят, — ведь никакого преступления они не сделали, недоразумение одно, — успокаивал он.

Пришел Кундюков, удивился, что Тайдана арестовали, ругал красных, а когда уходил, то сказал, что в Богородском третий день идет бой, из города два парохода с пулеметами прошли, бьют народ, кого ни попало.

На третий день Колька с Сенькой выпросились у заведующего в город Тайдана навестить.

Степанида с девочками напекли пирогов, нажарили рыбы и полную корзинку отправили с ребятами.

Колька с Сенькой прежде всего отправились в тюрьму, где служил Колькин дядя.

У тюрьмы народу всякого много, все с узелками, с корзинками.

— Что это народу сколько? — спросил Сенька у одной старушки.

— Передача сегодня, вот и народ...

Подошли к двери — часовые.

— Вам кого? — спрашивают.

— Дядя мой тут служит, надзиратель. Корнеев Иван его зовут, — ответил Колька.

— Когда служил?

— Всегда служил, давно... много годов.

— Ну, так, брат, никакого тут Корнеева нет, теперь все новые — красноармейцы.

— А сюда старика да молодого третьеводни не приводили? — набравшись храбрости, спросил Сенька.

— Тут каждый день и стариков и молодых, сколько хошь, водят, — где их запомнить! Идите вон в ту дверь, к дежурному, посмотрите по книге.

Ребята вошли к дежурному, около которого стояла очередь: все справлялись про своих.

— Вам кого? — спросил дежурный, когда очередь дошла до них.

— Тайданом звать одного, а другой Семенов Илья.

— Тайданов, Михаил Федоров?

— Да, да! — обрадовались ребята.

— Здесь. Камера № 5. Передача что ли? — давайте. Другой, говорите, Семенов Илья? — переспросил дежурный, просматривая алфавит арестованных. — Нету такого, — два раза просмотрел. Может быть, в другой тюрьме.

— Разве еще тюрьмы есть? — удивился Сенька.

— О-го! — улыбнулся дежурный, — целых три... Все для нашего брата старались да теперь, видно, и самим сгодились.

Сенька не понял, о ком это говорил дежурный.

— Записки не будет? — спросил дежурный. — Что, карандаша нет? Вот карандаш, на и бумажки.

Дежурный оторвал клочок, на котором Колька и написал:

"Мы, Колька и Сенька, принесли тебе пирогов. Напиши, скоро ли выйдешь".

Красноармеец унес корзинку вместе с другими и через полчаса вынес несколько пустых. Тут была и Колькина.