Страница 19 из 39
Она рассмеялась.
— Хорошо, ты прав. Но это я полностью лишила его сил для тебя.
— Ага, напомни мне не злить тебя, когда ты куришь.
Возник момент неловкости, когда мы оба почти пришли к соглашению, но ни один из нас не отошел и не перестал касаться друг друга. Через несколько секунд она откашлялась, и ее рука упала с моей груди.
Я попрощался с Майло и проигнорировал, когда он за спиной Макс показал мне поднятые вверх большие пальцы. Я подождал, пока она надела пальто и забрала свои вещи. Она объяснила одному из барменов, что произошло. Я думал, что они ее не отпустят, но после короткого разговора она вернулась ко мне и была готова идти.
Она улыбнулась мне, и я занервничал. Со всей этой болью и усталостью кто мог бы подумать, что у меня еще осталось место для нервозности?
— Пошли, — сказала она. — Ты весь в крови.
— Для тебя слишком грязно?
— Либо слишком грязно, либо слишком сексуально. Я еще не решила.
Не дожидаясь ответа, она развернулась и стала пробираться к двери сквозь толпу. Медленным шагом я последовал за ней, снова придя к мысли, что это опасная идея.
Когда мы вышли на улицу, нападавшего и Бенни уже не было, и кто-то другой занял пост вышибалы у двери. Возможно, оно и к лучшему, потому что если бы я увидел того парня, что напал на нее, я бы не смог отвечать за себя. Я до сих пор видел ее лицо, бледное и перекошенное от боли, и его руку вокруг ее горла. Одного лишь воспоминания было достаточно, чтобы я снова был готов с ним драться.
Она взяла меня под руку и спросила:
— Ты в порядке?
Я кивнул. Мне больше не нужно было опираться на нее, чтобы удерживать равновесие, но я не был готов отказаться от возможности дотронуться до нее. Это казалось таким естественным, будто мы еще одна пара, которая возвращается домой.
Всю дорогу мимо первого квартала мы молчали, но когда я взглянул на нее, то увидел ее остекленевший взгляд. Должно быть, она проигрывала произошедшее в своей голове. Сомневаюсь, что она больше меня хотела снова это пережить.
— Так ты музыкант? — спросил я.
Она кивнула, но не ответила. Ее взгляд был прикован к тротуару, и под эти углом я увидел красные отметины у нее на шее от его рук. Мне больше ничего так не хотелось, как остановить ее и держать в своих объятьях, но я знал, что это не в ее вкусе. Сомневаюсь, что она вообще подходила для объятий и утешения.
Поэтому я решил ее отвлечь.
— Знаешь, я написал пару песен. Не потому что хочу стать музыкантом, а просто потому что музыка помогает мне организовать мысли.
Я завернул с ней за угол, и несмотря на то, что она держала лицо опущенным, я увидел легкую улыбку на ее лице.
— Споешь мне одну?
— Нет возможности.
— Ой, да ладно!
Она обхватила мой локоть обеими руками и надула нижнюю губу. Это было так чертовски убедительно, что на мгновение я даже задумался, но единственная песня, которую я знал наизусть, слишком глубоко врезалась в сердце.
Сегодняшний вечер был предназначен для того, чтобы забыть Блисс, и до сего момента все проходило на удивление хорошо. Петь песню, написанную для нее, — последнее, чего мне хотелось.
— Может, в другой раз, — сказал я.
— Я еще вытащу ее из тебя, — сказала она.
Я и не сомневался, что такое удалось бы только ей.
Тишина на улице поглотила мои мысли, и это было прекрасно для меня. Я был счастлив просто идти с ней, никаких мыслей или проблем на пути.
Мы миновали круглосуточную прачечную, и она притормозила напротив стеклянной двери с звонками. С другой стороны двери лестница вела наверх, и она открыла дверь без ключа.
— Нет замка?
Она пожала плечами.
— Он сломан. Я уже неделями прошу домовладельца починить его.
Я посмотрел на дверь, когда она начала подниматься по лестнице.
— Знаешь, возможно, я мог бы его починить. Мой дедушка был специалистом по замкам.
С середины лестницы она воскликнула:
— Есть что-нибудь, чего ты не умеешь, Золотой Мальчик?
Я мог назвать одно. Похоже, я был не способен найти свободную девушку.
Я захлопнул за собой дверь и поднялся по ступеням. Мы миновали два пролета, а потом прошли по коридору прежде, чем остановиться у последней двери слева. Она достала из кармана пальто ключи и на мгновение задумалась.
Она глубоко вздохнула и сунула ключ внутрь, повернув его, пока не раздался щелчок. Когда мы вошли, в квартире было темно, и она бросила ключи на небольшой столик у двери.
— Подожди секунду.
Она оставила меня у двери, чтобы включить лампу в нескольких шагах от меня.
Свет открыл взору простую, пустую и безжизненную квартиру. Я проследовал за ней в крошечную гостиную, заваленную матрасом и похожим на коробку диванчиком. Никаких фотографий, безделушек — ничего, что помогло бы понять это заманчивое существо, что ворвалось в мою жизнь сегодня утром и полностью ее похитило.
— Сколько ты здесь уже живешь? — спросил я.
Она положила свою сумочку рядом с диваном и сказала:
— В этой квартире почти два года, но в Филадельфии нахожусь вдвое дольше.
Тогда почему она живет так, будто может собрать вещи и уехать в любой день? Здесь нет ничего, кроме мебели. Единственное, что я заметил, что даже было менее всего личным — подпирающий угол футляр для гитары.
— Садись, а я принесу бинт и все остальное.
Она стала стягивать пальто, а потом резко выдохнула. Ее руки опустились по бокам, а лицо исказилось от боли. Я вскочил на ноги. Ее глаза были закрыты, а зубы впились в нижнюю губу.
— Что такое, Макс? Что случилось?
Она слегка всхлипнула и повернулась ко мне спиной. Она вытянула руки так, будто хотела, чтобы я снял пальто. Я ухватился за воротник и начал его стягивать.
— Ай, — заныла она.
Подкладка ее пальто была влажной от крови и прилипла к спине.
— Черт, Макс. Почему ты мне не сказала, что ранена?
Ее голос был тихим и прерывистым, когда она ответила:
— Я не думала, что все настолько плохо.
Может, и нет, но кровь начала сворачиваться, а снимая пальто, она снова текла. Макс пошевелилась, и даже это небольшое движение заставило ее простонать. Я держал одной рукой воротник, а другой — за плечо.