Рейс от разлуки до любви

Дерек одним прыжком подскочил к ней и взял ее на руки. Трейси уткнулась ему в плечо и зарыдала. Он крепко обхватил ее и нежно прижал к себе, словно она была драгоценностью, которую необходимо прятать от всего мира. Потом осторожно опустился на диванчик и стал тихонько раскачиваться, произнося что-то бессмысленное и утешительное.

Шло время, а он все смотрел на мерцающие вдали огоньки, отчего-то похожие на искорки пламени.

Трейси всхлипнула.

Он поцеловал ее в макушку.

– Извини за все, что я наговорил тебе вчера.

Я не понимал, что происходит.

– Зачем ты так? Зачем?

– Я не хотел тебя обидеть.

Она помолчала, а потом тихо сказала:

– Знаешь, когда я последний раз разговаривала с отцом? Через неделю после разрыва с тобой. – Она вздохнула. – Произошла безобразная сцена. Мы с папой и раньше иногда ругались, но я никогда специально не стремилась задеть его. А в тот вечер я оскорбляла его нарочно! – Трейси молчала долго, как будто не в силах выговорить самое главное. – Тогда я говорила с ним последний раз в жизни.

– Но… – начал было он, но тут же остановился.

– Но это случилось за несколько лет до того, как он погиб! – Трейси хрипло рассмеялась. –

Я и не думала, что тот разговор будет последним. Все надеялась, что мы помиримся. Вначале я просто была вне себя от ярости, а потом трудно было сделать первый шаг.

– Из-за чего у вас вышла ссора?

– Из-за того, что я бросила факультет телевидения.

Он знал: она бросила учебу из-за него. Из-за их разрыва.

– Он приложил столько усилий, чтобы я поступила, заставил меня поклясться, что я буду заниматься серьезно. Ты же знаешь, как много значило для него телевидение. Работа была его жизнью. Когда я сообщила ему, что ухожу, он так разозлился… Он был обижен, раздосадован, огорчен, разочарован. Теперь-то я все понимаю, но тогда… – Она подняла голову и стала смотреть на воду. – В то время я дальше своего носа ничего не видела. Отец назвал меня распущенной, никудышной, заявил, что я ничего не принимаю всерьез. Вот я и подумала: почему бы и нет? Следующие три года стали для меня одной нескончаемой вечеринкой. Видишь ли, – с горечью продолжала она, – если у тебя много денег и ветер в голове, можно развлекаться двадцать четыре часа в сутки. – Она попыталась сесть, и он усадил ее рядом, не отпуская руки. – Его гибель стала для меня настоящим ударом. А после похорон стало совсем плохо. Все желали мне только добра, но вокруг постоянно толпилось столько народу и все так искренне сочувствовали, что мне хотелось кричать. – Ее пальцы сжали его ладонь. – Как только я поняла, что маме лучше, я уехала из дому. На север, в наше бунгало на заливе.

Он помнил тот дом с островерхой крышей в эвкалиптовой роще.

– Я отключила телефон и загнала машину в гараж. Целую неделю я ни с кем не разговаривала – просто лежала на кровати и смотрела в потолок. А думать могла только об одном: как бездарно я потратила последние три года жизни. Не только потому, что не успела помириться с папой, но и потому, что я напрасно тратила время, которое могла посвятить тому, чем действительно хотела заниматься.

– Чем ты хотела заниматься?

– Я мечтала делать хорошее кино. Я вернулась домой и сдалась на милость Шону. – Трейси глубоко вздохнула. Больше она не дрожала; чувствовалось только, что она очень устала. – Он сказал: если я буду работать, он научит меня всему, что знает сам. Это было пять лет назад. Остальное ты знаешь.

– Нет, не знаю. Ты рассказала мне предысторию, так сказать, экспозицию, привела мотивацию. Остальное – это то, что случится с данной минуты.

Трейси повернула к нему лицо, мокрое от слез.

– Значит, ты понимаешь, почему для меня так важно снять этот сериал? Почему я серьезно отношусь к своему проекту? Дерек, мой фильм не прихоть, не каприз. Мне хочется снять его больше всего на свете. Я хочу, чтобы фильм имел успех, мне нужно доказать самой себе, что я не пустышка.

– Ты обязательно докажешь. Уже доказываешь.

– Мне бы хотелось… – Она оттолкнулась ногой от пола, и они снова закачались.

– Что?

– Мне бы хотелось, чтобы он мной гордился.

– Он гордится тобой, – просто ответил Дерек, снова беря ее за руку. – Уверяю тебя, он гордится!

– Добро пожаловать на борт. Наш самолет совершает рейс по маршруту «Сидней – Сингапур – Дели – Берлин – Амстердам». Хочу напомнить, что все места на сегодняшний рейс проданы, поэтому, пожалуйста, положите ручную кладь под сиденья.

Трейси стояла в проходе и ждала, когда можно будет пройти к своему месту. Дерек сидит дальше, и она не собирается оглядываться и выяснять, где именно. Она мысленно похвалила себя за то, что избегала его в аэропорту. Его неожиданное благородство два дня назад утешило ее. Но после, когда она спала в своей постели, сны ее были страстными, жаркими и беспокойными, а утром она проснулась с тяжелой головой.

Трейси покачала головой и сунула саквояж в багажное отделение над головой. У всех людей время от времени бывают эротические сны с участием самых невероятных партнеров. И то, что она в то утро проснулась влажная от испарины, дрожа, еще обнимая во сне Дерека, еще ничего не значит. Тот факт, что наяву она совершила ошибку и на короткое время впустила Дерека в свою душу, тоже не значит ничего. Если бы она тогда не была ослаблена спиртным и грустью, она была бы вполне способна управлять ходом разговора. Как известно, в искусстве вести легкую, непринужденную беседу ей нет равных. Всего полтора дня в Европе, и она вернется домой и разберется в своих мыслях и чувствах.

– Клянусь, не понимаю, как это у тебя получается, – сказала Элли, плюхаясь в кресло рядом с Трейси. – Как тебе удалось запихнуть все вещи в одну сумку?

– Может, все дело в моей естественной красоте? – Она пристегнула ремень безопасности.

– Даже тебе требуется некоторая помощь. Нет, по-моему, дело в том, что ты часто летаешь. А может, ты заранее отправила свой багаж? – спросила Элли. Самолет начал выруливать на взлетную полосу. – Я слышала, так можно сделать, если не думаешь о деньгах.

– О деньгах надо думать всегда.

Как только самолет набрал высоту, Дерек достал заметки, относящиеся к амстердамским съемкам.

Энди, сидящий рядом, нажал на кнопку и откинул спинку сиденья назад.

– Значит, вперед, в Амстердам, снимать роскошных дам? Сказать тебе честно, шеф, объекты для съемки, которые выбирает Трейси, нравятся мне гораздо больше твоих.

– Я снимаю кино для тех, кто думает головой, а не…

– Я думаю головой.

– Ах вот как это теперь называется? По-моему, твоя последняя подружка, Фелиция, называла это место Оскаром.

Энди взъерошил волосы.

– Фелиция давно в прошлом. Ты отстал от жизни!

– Значит, ты сейчас совершенно свободен?

И давно? Наверное, не меньше недели?

Энди приподнял одну бровь.

– Не неделю, а целых семь месяцев! Я догадывался, что ты вел пещерный образ жизни, пока монтировал ту рекламу, но попробуй догнать время.

– Да-да!

– И какого ты мнения об этой журналистке? – продолжал Энди. – Вряд ли тебе понравится, если она широко разрекламирует, что ты снимаешь документальный фильм о сексуальных пристрастиях наших знаменитостей.

– Не могу сказать, что я в восторге, но что я могу поделать? – Дерек пожал плечами.

– Ты не против, если я немного прослежу за ней? – как бы между прочим спросил Энди.

– Мне не нужно… – внезапно Дерек замолчал и прищурился. – Ты что задумал?

– Кто, я? – отозвался Энди. – Ничего. Просто пытаюсь тебе помочь, как всегда. Я подумал, если я дам ей подробное интервью, она, возможно, не станет особо выделять твое участие в создании фильма. И ты сорвешься с крючка.

– И дам тебе отличный повод проводить с ней побольше времени.

– Знаешь, семь месяцев холостяцкой жизни не шутки, а она настоящая красотка. Я балдею от рыжих! Что плохого в том, что мне хочется узнать ее поближе?

Дерек нахмурился.

– Плохо то, что она сочиняет статью о нашей работе. Если ты с ней поругаешься, ты все испортишь.