Вариант Единорога (сборник)

Тарака заколебался. Лицо и левая рука его частично испарились.

— Сэм…

— Что?

— Какой же путь — истинный?

— Гм? Вот что ты у меня спрашиваешь? Откуда мне знать?

— Смертные зовут тебя Буддой.

— Только потому, что они обременены языком и неведением.

— Нет. Я смотрел на твое пламя и зову тебя Князем Света. Ты обуздываешь их, как обуздывал нас, ты выпускаешь их на волю, как выпустил нас. Тебе дана была власть дать им веру. Ты — тот, кем себя провозглашал.

— Я лгал. Сам я никогда в это не верил — да и сейчас не верю. Я мог бы точно так же выбрать другой путь. Например религию Ниррити, только распятие болезненно. Я мог выбрать то, что называется исламом, но я знал, как ловко смешивается он с индуизмом. Мой выбор основывался на выкладках, а не на вдохновении, и я — ничто.

— Ты — Князь Света.

— Отправляйся же с моим посланием. На темы религии мы сможем поспорить позднее.

— Локапалы, ты — говоришь, это Яма, Кришна, Кубера и ты сам?

— Да.

— Значит, он и в самом деле жив. Скажи мне, Сэм, до того, как я уйду… можешь ли ты победить в бою Господина Яму?

— Не знаю. Хотя — вряд ли. Не думаю, чтобы кто-нибудь мог.

— Ну а он может победить тебя?

— Вероятно — в честном поединке. Когда бы мы ни встречались в прошлом как враги, мне либо везло, либо удавалось его провести. В последнее время я фехтовал с ним, и тут ему нет равных. Уж слишком он ушл во всем, что касается разрушения и уничтожения.

— Ясно, — сказал Тарака, и его правая рука, прихватив с собой добрую половину грудной клетки, уплыла прочь. — Ну хорошо, спокойной тебе, Сиддхартха, ночи. Я ухожу с твоим посланием.

— Благодарю и — спокойной ночи и тебе.

Клуб дыма, струйка — и Тарака растворился в грозе.

Высоко над миром смерч — это Тарака.

Пусть гроза бушует вокруг него, нет ему дела до ее слепой ярости.

Грохотал гром, разверзлись хляби небесные, утонул во мраке Мост Богов.

Но все это его не беспокоило.

Ибо он — Тарака, вожак ракшасов, Владыка Адова Колодезя…

И он был могущественнейшим существом на свете, если не считать Бича.

А теперь Бич объявил ему, что и он не самый могущественный… и что опять они будут биться заодно.

Как высокомерно держался он со своею Силой и в своем Красном! В тот день… более полувека назад. У Ведры.

Уничтожить Яму-Дхарму, победить Смерть… это бы доказало превосходство Тараки над всеми…

А доказать это важнее, чем победить богов, которые все равно когда-нибудь уйдут из мира, ибо они не ракшасы.

Стало быть, послание Бича Ниррити — на которое, как сказал Сэм, Черный согласится, — поведано будет только грозе, а Тарака, глядя на ее огонь, увидит, что она не лжет. Ибо гроза никогда не лжет… и всегда говорит Нет!

Черный сержант провел его в лагерь. Он был великолепен в своих доспехах с блестящими украшениями, и он не был пленником: просто подошел к дозорному и сказал, что у него послание к Ниррити, поэтому и решил сержант сразу его не убивать. Он отобрал у него оружие и повел в ставку, расположившуюся в лесу неподалеку от Лананды; там он оставил его на попечение караульных, а сам пошел доложить своему Господину.

Ниррити и Ольвегг сидели внутри черного шатра. Рядом с ними была расстелена карта Лананды.

Когда по его приказу внутрь ввели пленника, Ниррити посмотрел на него и отпустил сержанта.

— Кто ты такой? — спросил он.

— Ганеша из Града. Тот самый, кто помог тебе бежать с Небес.

Ниррити вроде бы обдумал это.

— Припоминаю старинного дружка, — сказал он. — Почему ты пришел ко мне?

— Потому что настал подходящий момент. Ты, наконец, предпринял крестовый поход.

— Да.

— Я хотел бы обсудить его с тобой частным образом.

— Тогда говори.

— А этот приятель?

— Говорить при Яне Ольвегге — все равно, что говорить при мне. Говори все, что у тебя на уме.

— Ольвегг?

— Да.

— Ну ладно. Я пришел сказать тебе, что слабы Боги Града. Слишком слабы, я чувствую, чтобы победить тебя.

— Сдается мне, что ты прав.

— Но не настолько слабы, чтобы не причинить тебе огромный урон, когда сделают они свой ход. А если приложат они все свои силы в подходящий момент, так и вовсе может наступить равновесие.

— Я иду в бой, не забывая об этом.

— Лучше, чтобы твоя победа не стала слишком уж дорогостоящей. Ты знаешь, я же симпатизирую христианам.

— Так что же у тебя на уме?

— Я вызвался развернуть здесь некую партизанскую войну против тебя, только чтобы сообщить, что Лананда — твоя. Они не будут ее защищать. Если и дальше ты будешь продолжать наступление в том же духе — то есть не закрепляясь в завоеванных пунктах, — и двинешься на Хайпур, Брахма сдаст без боя и его. Ну а когда доберешься ты до Килбара, а силы твои несколько поредеют и ослабнут от битв за три первых города и от рейдов моих людей на протяжении всего пути, вот тут-то Брахма и обрушит на тебя всю мощь Небес, и нет никаких гарантий, что не потерпишь ты поражение под стенами Килбара. Наготове все силы Небесного Града. Они ждут тебя у врат четвертого на этой реке города.

— Ясно. Полезно знать об этом. Стало быть, они боятся того, что я несу им.

— Конечно. Донесешь ли ты это до Килбара?

— Да. И моею будет победа под его стенами. До того, как напасть на город, я пошлю за самым мощным своим оружием. Я придерживал его для осады самого Небесного Града, но теперь я обрушу мощь его на своих врагов, когда явятся они на защиту обреченного Килбара.

— Но и они воспользуются могучим оружием.

— Значит, когда встретимся мы с ними, исход битвы будет не у них и не у нас в руках. Все воистину в руце божией.

— Но можно и перевесить одну чашу весов, Ренфрю.

— Да? Что еще ты задумал?

— Многие полубоги не удовлетворены ныне ситуацией, сложившейся в Граде. Они хотели продолжить кампанию против акселеризма и последователей Татхагаты. Их разочаровало, что после Дезирата эта программа не получила должного развития. А с восточного континента отозван Великий Индра, который вел там войну с ведьмами. Индра вполне в состоянии посочувствовать полубогам — а его приспешники разгорячены предыдущими баталиями.

Ганеша оправил свой плащ.

— Продолжай, — сказал ему Ниррити.

— Когда они явятся к Килбару, — проговорил Ганеша, — вполне может статься, что не станут они сражаться в его защиту.

— Ясно. А что выигрываешь на всем этом ты, Ганеша?

— Удовлетворение.

— И ничего более?

— Я надеюсь, ты когда-нибудь вспомнишь, что я нанес этот визит.

— Быть посему. Я не забуду, и ты получишь вознаграждение от меня после… Стражник!

Откинув полог шатра, внутрь вступил приведший сюда Ганешу сержант.

— Отведи этого человека туда, куда он захочет, и смотри не причини ему никакого вреда, — приказал Ниррити.

— И ты ему доверишься? — спросил Ольвегг, когда они удалились.

— Да, — ответил Ниррити, — но свои сребреники он получит после.

Локапалы собрались на совет в комнате Сэма во Дворце Камы, украшающем собою славный Хайпур. Присутствовали также Так и Ратри.

— Тарака говорит, что Ниррити не принял наших условий, — начал Сэм.

— Ну и хорошо, — сказал Яма. — Я почти боялся, что он согласится.

— А утром они атакуют Лананду. Тарака убежден, что они возьмут город. Это будет посложнее, чем с Махаратхой, но он абсолютно уверен, что город падет. Я тоже.

— И я.

— И я.

— Тогда он отправится к следующему городу, к Хайпуру. Далее — Килбар, Хамса, Гаятри. И он знает, что где-то на этом маршруте на него нападут боги.

— Конечно.

— Итак, мы в самой серединке, и у нас есть некоторый выбор. Мы не смогли договориться с Ниррити. Не думаете ли вы, что нам удастся сделать это с Небесами?

— Нет! — воскликнул, ударив кулаком по столу, Яма. — На чьей стороне ты сам, Сэм?

— Акселеризма, — был ответ. — И если я смогу преуспеть путем переговоров, без никому не нужного кровопролития, то буду этому только рад.