Страница 21 из 99
Едва появился Макнамара, Мартин воскликнул:
— Глядите, объявился Айвенго!
Полный злобы, он подошел к Малькольму:
— Объясните-ка, вы, гора ходячая, это что у вас, такой спорт национальный — дубасить полицейских?
— Елки! То есть понимаете, я вас... того... не узнал, старина.
— Неужели?
— Я думал, это нападение.
— Какого черта! Вы что, видели много таких проходимцев, у которых рожи похожи на наши?
— Ну, это самое, старина, я вроде не встречаюсь с проходимцами... а потом, лицо у мистера Блюма... того... вроде кровь шла носом. Почем я знал, что в Лондоне полицейские имеют право лупить кого подало...
— Большой хитрец, правда?
— Кто же?
— Вы!
— А в Томинтоуле считают по-другому... Они там говорят втихаря, что у меня больше мускулов, чем мозгов.
— Но они говорят это шепотом, не так ли?
— Ну да, потому что знают, если я их услышу, то расквашу им морды, старина.
Мартину стало до того противно, что он, повернувшись к своему коллеге, спросил:
— Что вы об этом думаете, Блисс?
Тот пожал плечами:
— Явный случай ошибки природы...
Теперь он подошел к шотландцу.
— Вы начинаете нам серьезно надоедать, сэр.
— Поверьте, что меня это огорчает, старина.
— Вам, кажется, уже посоветовали возвращаться в Томинтоул!
— Уверяю вас: я обязательно туда вернусь!
— Это была бы интереснейшая мысль — отправиться туда сегодня же, потому что...
— Потому что?..
— Потому что, если мы встретимся в Следующий раз, для вас это плохо кончится!
— Вы так думаете?
— Я в этом уверен... старина!
Дункэн, Девит и мисс Поттер пили чай. Зазвонил телефон. Девит подошел. Он вернулся явно встревоженный.
— Джек, это шотландец...
Патриция живо подняла голову. Дункэн, наблюдавший за ней, заметил:
— Это вас трогает, Пат? Что он хочет, Питер?
— Он только что вышел из Ярда.
— Что?
Девит рассказал о стычке Макнамары с инспекторами и заключил:
— Он что-то часто стал светиться, вы не находите?
— Нет. Чем больше он будет выкидывать номеров, тем меньше на него будет падать подозрение...
— Вы уверены в этом?
— Ну, раз они его отпустили!
— Да, но они задержали Сэма.
Джек подскочил:
— И вы не сказали об этом сразу? Это уже намного хуже. У меня нет никакого доверия к Блюму. Если эти джентльмены будут допрашивать его и слегка... прижмут, он не устоит.
— Да он мало что знает.
— Слишком много... Боюсь, Питер, нам придется избавляться от Сэма Блюма.
— Ну что ж, выберем подходящий момент.
Патриция простонала:
— Еще одно убийство...
Дункэн сухо бросил:
— На вашем месте я бы помолчал, дорогая моя!
— Иначе меня тоже ждет судьба, которую вы уготовили Сэму?
— А почему бы и нет? Питер, позвоните адвокату. Скажите, что я приеду. Только Бил Маурис способен вытащить Блюма из их мягких коготков.
Оставшись наедине, Девит и Патриция долго сидели молча, но потом Питер мягко спросил:
— Видно, у вас с Джеком что-то разладилось сейчас?
— А почему вы мне задаете этот вопрос, Питер? Я никогда от вас не скрывала, что ненавижу Джека!
— В таком случае почему вы не удерете?
— Потому что я подлая...
— Что вы хотите этим сказать?
— Что я боюсь... Он достанет меня из-под земли!
— Если только он сам не умрет!
Она посмотрела на него долгим взглядом:
— Вы будете тем, кто его...
— А почему бы нет?
— С меня хватит крови, убийств... с меня хватит, хватит, хватит!
Потянувшись через стол, он взял ее за руку.
— Патриция, я тоже устал от такой жизни... Я люблю вас, и вы это давно поняли... Уедем вместе! Клянусь, что я вам гарантирую вполне обеспеченную и красивую жизнь.
— А как же Джек?
— У нас с ним старые счеты.
— Но у меня нет ни одного пенса, кроме моих драгоценностей, конечно, да и у вас...
— Мы скроемся, унося многие тысячи фунтов!
— Где вы их возьмете?
Он понизил голос:
— Послушайте меня, Патриция... Я сейчас докажу мое доверие к вам, раскрою свои планы... Если захотите меня предать, то подпишете мне смертный приговор... Но без вашего согласия я не буду пытаться хоть что-то сделать.
— Я слушаю вас.
— Кажется, Дункэн сказал вам, что прибыло десять кило героина... Он отправит шотландца за ним... Это целое состояние. А мне будет поручено следить за Макнамарой и при необходимости прикрыть его... Если вы согласны убежать со мной, я перехвачу шотландца.
— Что вы имеете в виду, Питер?
— Успокойтесь, я его просто попугаю.
— Вы и в самом деле думаете, что его можно напугать?
— Короче, я придумаю не одно, так другое, а сверток у него заберу, и это будет целое состояние!
— И вы воображаете, что Дункэн...
— Я бы уже давно свел счеты с Дункэном... Но не в Джеке дело, не его бояться надо, а того, другого...
— Кого другого?
— Главного шефа. Если бы я только мог узнать, кто это в точности, то я бы его заложил шпикам, и путь нам был бы открыт.
— Вы на редкость пакостная личность, Питер...
— Патриция?
— Пакостная! Если я и попытаюсь вырваться из этого ада, то уж точно не в вашей компании!
В ярости он бросил:
— С вашим погонщиком овец, не так ли?
— Если бы мой погонщик овец узнал, что вы мне предлагаете, от вас осталось бы мокрое место!
— Силачей я убиваю с особым удовольствием, Патриция... Запомните это!
Блисс и Мартин отпустили в конце концов Сэма под напором Била Мауриса — адвоката, умного, но с сомнительной репутацией. Коллеги его презирали, но при этом отдавали должное его знаниям и интеллекту.
По дороге в Сохо Блюма обуревали темные думы. Он мог предположить, что, несмотря на хитроумие Била Мауриса, Ярд отныне не будет спускать с него глаз и что рано или поздно он попадется в сети, которые ему будут все время расставлять. Он знал неутомимое упорство полиции и прекрасно отдавал себе отчет, что у него нет никаких шансов ускользнуть. Чем ближе подходил он к своему кварталу, тем больше его разбирала жалость к себе. У него совсем не было друзей. Его или ненавидели, или презирали, и все потому, что никто не хотел протянуть ему руку помощи, а еще потому, что он отказался продолжать дело своего отца и пошел в услужение к торговцам наркотиками. К тому же он был тщедушным, жалким на вид, неряшливым, и его хозяева держали его только на второстепенных ролях. Сэм смирился, но бесконечно страдал от этого, обуреваемый фантастической мечтой о какой-нибудь страшной мести.
В «Шик-модерне» его встретил Эдмунд, как всегда, замотанный, похожий на выжатый лимон, безропотный.
— Ну как? Они вас отпустили?
— А вам-то что за дело?
— А что я? Вы сами знаете, если я говорю, то это так, для сотрясения воздуха, а по-настоящему мне все до фонаря...
Сэм горько хмыкнул:
—- Мне известна ваша преданность, Эдмунд!
— Она точно такая же, как моя зарплата, шеф!
— Тогда побегайте, по этажам, может, вы меня там встретите!
— Обязательно побегу, потому что там вас нет уж точно!
Несмотря на хамоватость и никчемность Эдмунда, Блюм все-таки держал его у себя. Ну, во-первых, потому, что ему почти не платил, а во-вторых, Эдмунд был еще более жалок, чем сам он. Это был единственный человек, на которого Блюм мог спускать собак. В этом удовольствии он не мог себе отказать, ибо трудно переносить оскорбления от других, если нет возможности выместить унижение на ком-то еще.
Добравшись до своей берлоги за конторкой, хозяин «Шик-модерна» принялся размышлять о своем будущем. С одной стороны, было ясно, что полиция не успокоится, пока не засадит его в тюрьму. С другой стороны, мучила интуиция, мрачные предчувствия, доставшиеся ему от природы. Смерть Полларда, его клиента, смерть Дженет Банхилл, тоже его клиентки, были уже достаточным основанием для его ареста. Если его еще держали на свободе, то, по-видимому, шпики рассчитывали добраться через него до главных действующих лиц. А те, летя в пропасть, обязательно потащат за собой Блюма. Рассуждая так, Сэм начал спрашивать себя, а не в его ли интересах провернуть колоссальную авантюру — попробовать сторговаться с Ярдом, предложить там в обмен за свою свободу выдать своих сообщников.