Блондинка сообщает об убийстве. Бриллианты вечны. Белый какаду

Мои нервы напряглись, когда я увидел в дверях Френсиса и услышал, как он сказал что-то Ловсхайму. Вскоре тот, тяжело переваливаясь, вышел из приемной. Закурив сигарету, я заставил себя успокоиться и подумал, что Ловсхайм пошел открывать сейф. Если Френсис убедится в подлинности этих давно написанных свидетельств, еще не все потеряно. Имея время, мы в случае удачи отыщем сувенир.

Но я не чувствовал себя спокойным. И для меня не было неожиданностью поспешное возвращение Ловсхайма, его возбужденный вид, жесты его жирных рук и крики о том, что его ограбили. Задыхаясь, он кричал, что из сейфа украли конверт с бумагами мисс Телли и ничего больше.

Но самым странным было то, что его возбуждение не было наигранным, оно казалось мне настоящим.

Глава 16

Ловсхайм, как и раньше, оставался таким же жирным, лоснящимся и плутоватым с виду, а Грета такой же обольстительной и что-то таящей в глубине своих выжидающих зеленых глаз. Но наблюдая этот переполох, собравший всех в холл, я был уверен, что ни Марк, ни Грета до этого не знали о пропаже конверта с документами. Я был уверен, что они искренне удивились, обеспокоились и расстроились. Я убедился, что они действительно желали, чтобы Сю получила этот конверт и уехала вместе с братом. Мои прежние теории в отношении Ловсхаймов были опрокинуты.

В это же время я с любопытством отметил, что они знали о наследстве и его получении гораздо больше, чем предполагала Сю. Френсис был крайне неосторожен в своих замечаниях и намеках, но Ловсхаймы ничему не удивлялись.

Прерывая яростные самообвинения Ловсхайма, Френсис, наконец, сказал:

– Эти документы не имеют первостепенного значения. Моя сестра...

Он сделал паузу и взглянул на меня, намекая на секретный характер этого дела.

– Насколько я понимаю, вы посвятили своих... друзей в это дело.

Он жестом указал на меня и Ловсхаймов. Такое объединение мне не понравилось.

– Только мистера Сандина, – сказала Сю, – который был...

– Хорошо, хорошо, – прервал ее Френсис, – все в порядке. Важно лишь то...

– Но я не говорила больше никому, – твердо продолжала Сю, не желая, чтобы ее прерывали. Френсис быстро взглянул на Ловсхаймов, и меня поразило странно спокойное лицо Греты. Отчетливо и непринужденно она сказала:

– Мать мисс Телли рассказала нам кое-что о необычных условиях, при которых мисс Телли должна получить наследство. Она сообщила нам это по секрету, в надежде, что мы окажем мисс Телли всяческую помощь. Она не имела других друзей.

Слова "других друзей" прозвучали мило, без умышленного подчеркивания, но тем не менее они полностью сохранили свое значение.

– Надеюсь, мне незачем уверять вас, что мы никому об этом не сказали. Есть опасения, что существует заговор, имеющий целью захват ее наследства. Но если он возник, то отнюдь не из-за того, что мы открыли кому-нибудь секрет, который доверила нам ее умирающая мать. Мы даже хранили его в тайне от мисс Телли. Мы понимали, что это деликатное дело и что оно таит опасности.

Она помолчала, затем неуверенно прибавила:

– Однако нам и в голову не приходило, что опасность может быть так велика. И у нас были связаны руки.

Убедительно, честно и обстоятельно.

Но мое растущее мнение о драгоценной паре тотчас дало большую трещину и рассыпалось. Уж слишком безукоризненным, честным и обстоятельным было это объяснение. В глазах мадам Греты было слишком много настороженности, и не случайно они сверкнули, встретившись со взглядом Френсиса. Казалось, она была готова выпустить когти и все ее мышцы напряглись перед решительным прыжком. Посмотрев на лицо Марка, я проникся прежними подозрениями, так как у него был глупый взгляд, в котором смешались чувства неловкости и страха. Они исчезали по мере того, как его супруга, обладавшая большей живостью ума, произносила свою речь. Он напоминал лодочника, который слишком поздно заметил, что летит прямо на скалу, и в самое последнее мгновение чей-то сильный взмах весла избавил его от гибели.

– Конечно, конечно, – сказал Френсис Телли, будто это не имело ни малейшего значения. Интересно, мог ли он так небрежно говорить, если бы пережил вместе с нами все это? Думаю, что нет. Я также подумал, что Ловсхаймы поступили бы по-другому, если бы были честными.

– Дело в том, что бумаги, находившиеся в вашем сейфе, совсем не нужны, – продолжал непринужденно Френсис. – У моей сестры есть простое средство доказать свою личность. Я полагаю, что она сейчас им воспользуется, чтобы покончить со всей этой неопределенностью.

– Я положу свой сувенир рядом с вашим, – приветливо сказала Сю.

Френсис резко повернулся и посмотрел на нее. Даже Лорн, который в критические минуты каким-то таинственным образом всегда оказывался поблизости, почувствовал что-то особое в ее голосе. Я заметил его пристальный пытливый взгляд, и мне стало интересно, что он думал. В Лорне было что-то странное, какая-то непонятная перемена. Она появилась с приездом Френсиса Телли. Трудно было сказать, в чем она проявлялась, может быть, в настороженности. Неизвестна была и причина этой перемены, не являлась ли она результатом каких-то полученных им сведений?

– Что вы хотите этим сказать? Голос Френсиса немного повысился.

– Только то, что сказала, – ответила Сю все еще приветливым тоном. Лицо Френсиса постепенно стало омрачаться.

– Но, моя дорогая девочка, ведь вам, а не мне нужно удостоверить свою личность. Вам не кажется, что вы путаете обстоятельства? – сказал Френсис.

– Нет, – ответила спокойно Сю. Как это ни странно, но в ее взгляде, брошенном на меня, вспыхнули веселые огоньки. Я с интересом отметил, что лицо Френсиса стало куда менее ласковым и кротким. Что-то он скажет? Как поступит? Он метнул взгляд в сторону мадам Греты, которая наблюдала происходившее своими кошачьими глазами, и сказал:

– Вы забываете, что я единственный арбитр в этом деле. И во всяком случае, сестра, нам лучше продолжить разговор в более интимной обстановке. Может быть, мы...

Он направился в приемную, и Сю покорно последовала за ним, успев, однако, взглянуть на меня. Я поборол желание напомнить ему, что он только что рассказывал о своих личных делах, даже не спросив, желаем ли мы в них вникать.

Грета тоже удалилась, резко сказав что-то Ловсхайму. Он ушел за ней, а Лорн, вопросительно взглянув на Френсиса, остался со мной. Некоторое время мы молчали, углубленные в свои мысли.

– Хорошо, – сказал я, зайдя в тупик в своих рассуждениях.

– По-моему, даже очень хорошо, – ответил Лорн ворчливым тоном. – Куда уж лучше!

Он внимательно следил за дверью приемной. Я спросил напрямик:

– Послушайте, Лорн, мне кажется, что вам известно об этом деле гораздо больше, чем вы говорили. Правда ли это?

Его подбородок скрылся в воротнике пальто, которое он не снимал из-за холода в отеле. Он неуклюже съежился на своем стуле, казался вялым и вообще приобрел какой-то невзрачный вид.

– И да, и нет, – ответил он. – Если я кое-что знаю, то не хочу преждевременно говорить об этом.

Он посмотрел на меня, но в его темных глазах я ничего не смог прочитать.

– Вы хотите сказать, что это меня не касается и мне следует заняться своими делами?

– Не совсем так, – сказал он со странной горячностью. – Но для вас, действительно, было бы лучше так поступить.

И даже не взглянув на меня, он добавил:

– Кажется, я не нужен мистеру Телли. Я лучше пойду и взгляну на этот сейф, который был так вовремя ограблен.

– Подождите, – поспешно сказал я. – Я нашел связь между Стравским и Ловсхаймом.

– Что?!

На этот раз мне удалось завладеть его вниманием. Находясь с ним, я всегда чувствовал, что он терпит меня, даже порой пытается меня успокоить, но никогда он не придавал значения моим рассуждениям. Однако на этот раз я заинтересовал его.

– Эта связь может выдержать критику полиции? – сразу спросил он.

– Возможно, что нет, – ответил я, мгновенно теряя большую часть его заинтересованности.