Вкус убийства

Женщина отвела взгляд. Иногда он так напоминал Стаса, что снова хотелось выть. Эти бесцветные ресницы, пшеничные брови, серые ясные глаза, веселые и подозрительно честные, какие бывают у положительных героев в кино… Ей вспомнилось, что на поминках она мгновенно напилась и, похоже, перепутала Славку с покойным мужем. Обнимала его, целовала и вела себя так, что в конце концов ее увели в другую комнату и уложили спать. Воспоминание было смутное и оставляло жгучее чувство стыда.

Но Славке, казалось, все было нипочем. Он хлопал ее по плечу и бормотал:

– Успокойся, надо отвлекаться… Так и с ума сойти недолго… Почему ты дверь не запираешь, а? Заходи, кто хочет? Или ждешь кого-то?

– Сейчас я чайник поставлю.

Тане наконец удалось встать. Все эти дни ей хотелось, чтобы хоть кто-нибудь пришел ее проведать.

Но никого не было. Теперь-то она понимала почему – у всех внезапно появились другие проблемы.

Но вот сейчас о ней вспомнили, и она не ощущала никакой радости. Напротив, ей вдруг захотелось остаться в одиночестве. О чем говорить со Славкой?

О Стасе? Это будет невыносимо. А о чем еще?

Но оказалось, что Славка отлично знал, на какую тему можно побеседовать. Он последовал за ней на кухню и там, чиркнув зажигалкой, рассудительно сказал:

– Я хотел спросить, что ты собираешься делать со страховкой?

– Прости?

Таня повернулась и бросила на него косой взгляд.

Ей показалось, что она ослышалась. Но Славка все так же рассудительно, с расстановкой разъяснил, что его брат был застрахован от несчастного случая. Так что Таня собирается делать? Ждать, пока деньги обесценятся?

– Какие деньги? – Она наконец зажгла газовую конфорку под чайником. – Я понятия не имею ни о какой страховке… Славка, ты-то откуда про это знаешь?

Оказалось, что братья застраховались вместе, в один день, в одной и той же компании. Сумма страховки небольшая, всего-то по десять миллионов.

Страховой взнос составил по сто тысяч рублей на каждого. И вот Славка только теперь об этом вспомнил, а до сих пор так забегался…

– Я бы не стал тебя торопить, но именно сейчас деньги так обесцениваются, – смущенно закончил он. – А страховая сумма-то в рублях. Сама понимаешь… Две недели назад это были полторы тысячи баксов. А теперь меньше чем шестьсот. Разницу ощущаешь? Это безумие какое-то…

– Бог ты мой. – Таня растерянно смотрела на него. – А я-то что могу сделать?

– Нужно представить в компанию документы, что с твоим мужем произошел несчастный случай.

Ну, свидетельство о смерти. И только через пять дней они тебе заплатят… Во что тогда превратятся эти десять лимонов, один черт знает…

– Тебе нужно свидетельство о смерти? – наконец поняла она. – Сейчас…

Но он внезапно поймал ее за руку. Его голос стал низким и просительным.

– Татка, знаешь, ты лучше получи эти деньги сама. А я вообще-то зашел с просьбой… Не одолжишь пятьсот баксов?

И она чуть не ответила, как обычно: «Спроси у Стаса». Но спохватилась, что теперь спрашивать не у кого. Такие решения придется принимать самой.

Она знала, великолепно знала, что денег деверю давать нельзя. Он ни за что не отдаст. Не было ни одного случая, чтобы он вернул хоть часть занятой суммы. И сам Стас неоднократно говорил ей об этом. «Сколько он у меня перетаскал – это ужас! – меланхолично рассуждал муж. – Мне вообще-то не жалко, но всему есть предел… Я понимаю, что у него двое детей, только я-то чем виноват?» Но стоило Стасу выпить в компании с братом, как он легко доставал бумажник и отсчитывал столько, сколько брат просил. У него как будто существовало два характера – один пьяный, другой трезвый. Трезвый Стас был спокойным, довольно расчетливым, рассудительным парнем. Но стоило ему выпить, и в нем пробуждалась славянская ширь натуры. Таня молилась Богу, чтобы он не подрался с милиционером, не подарил пиджак вместе с документами бомжу и не уснул в подворотне.

– Ну так что? – напряженно повторил Славка. – Не можешь пятьсот? Хорошо, четыреста. Понимаешь, Катюшка идет в первый класс, надо же мне заплатить!

– Как? – поразилась Таня. – Пятьсот долларов за первый класс?

– За первый месяц двести, – нервно пояснил Славка. – Надо внести за два месяца вперед, как минимум. Ну не могу же я отдать ребенка в обычную школу? Сама подумай.

На миг Таня задумалась, почему он, собственно, не может этого сделать. Сама она училась в самой обычной школе, и воспоминания о бесплатном первом классе вовсе не были какими-то ужасными. Мелькнуло подозрение, что Славка просит деньги вовсе не для дочери. Но она никогда не умела отказывать, тем более родственникам мужа. Иногда ее что-то возмущало, настораживало, просто отталкивало. Но каждый раз какой-то трусливый внутренний голос заявлял ей:

«Ты не имеешь права отказать». И она сдавалась. Никто, и уж тем более Славка, ни разу ни единым словом не дал ей понять, что она, иногородняя, должна быть всю жизнь обязана мужу-москвичу за сам факт женитьбы и прописки. Но она постоянно ждала, что такой упрек прозвучит. Это было бы болезненным ударом, болезненным и подлым. Потому что возразить ей было нечего.

– Понимаешь, – с запинкой произнесла она, – я дам тебе четыреста долларов, но что потом? В ноябре тебе опять придется занимать деньги? У меня ведь больше не будет…

– Я что-нибудь придумаю, – твердо пообещал Славка, и она больше не возражала. Сходила в комнату, быстро отсчитала четыре бумажки из пачки и принесла их на кухню:

– Вот… Передай привет жене.

Славка спрятал деньги, поколебался, поцеловал Таню в щеку и сказал «спасибо». Голос прозвучал неуверенно. Видно, он совсем не ожидал, что ему так повезет. Потом он выпил чашку растворимого кофе, выкурил сигарету и ушел. Таня вышла на балкон и проследила, как он садится в машину – старые «Жигули» кофейного цвета. Быть может, деньги требовались на ремонт и профилактику или Славка должен был срочно отдать какой-нибудь очередной долг…

Таня снова вспомнила, как вела себя на поминках.

Как быстро и безобразно она опьянела. Как в этом пьяном тумане перед ней появились ясные серые глаза, послышался знакомый низкий голос… И как она повисла у Славки на шее, хотя при этом отлично понимала, что обращается не по адресу. Куда же смотрела Славкина жена? «А ее вообще не было на поминках, – вспомнила Таня. – Она, как всегда, сидела дома с детьми. У них ведь постоянно хоть одно чадо болеет».

Она включила телевизор, но очередной выпуск новостей был пропущен ею мимо ушей. Таня боролась с собой. Ее мучило желание открыть бар и налить такую порцию водки или коньяку, чтобы как можно быстрее уснуть. Все эти дни она справлялась с отчаянием только таким способом. Оглушала себя алкоголем и спала, а проснувшись, опять открывала дверцу бара. Но сейчас она прилагала все силы, чтобы справиться с собой. "Все кончится тем, что я просто сопьюсь, – подумала она, вертя в руках пустой стакан, из которого пил Славка. – И сделаю это очень быстро, в рекордные сроки. Водка-то пока не подорожала. Ну а если сопьюсь, кому от этого будет плохо? У Славки вон двое детей. Он носится как заводной, старается как-то их обеспечить, хоть в долг взять. Стал бы он так стараться, если бы не дети? А мне ради кого шевелиться?

Мужа нет. Ребенка нет. И вообще как-то я никому не нужна…"

Чтобы отвлечься, она встала и принялась рыться в шкафу, в том отделении, где лежали все бумаги. Страховой полис на имя мужа она нашла почти сразу. Славка был прав, страховая сумма составляла десять миллионов рублей, разумеется в старом исчислении. Компания, выдавшая полис, обязывалась произвести стопроцентную выплату в случае смерти застрахованного. Тане показалось, что формулировка довольно цинична. Во всяком случае, какое дело ее покойному мужу до того, что жена получит эти десять миллионов? Зачем страховаться?

Сама она ни за что бы не сделала подобный шаг.

И, подумав об этом, вдруг упрекнула себя: «Правильно, после тебя хоть трава не расти. Потому что никого ты после себя не оставишь. Господи, а что делать-то? Ребенка рожать? От кого? От кого попало? Или опять выйти замуж?» Она думала обо всем этом как будто не всерьез, но эти мысли тем не менее ее расстроили. Таня вытащила из шкафа полис и свидетельство о смерти мужа. В полисе ясно и четко говорилось, что, если смерть произошла в результате приема наркотиков, совершения застрахованным преступления, а также в состоянии алкогольного опьянения, компания выплату не производит. Наркотики? Преступление? Смешно подумать. А если Стас был пьян? Об этом она ничего не знала. Так был или не был?