Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 24 из 27



Хотя нет! Когда убийца планировал убийство, он хотел, чтобы все указывало на самоубийство! Значит, он каким-то образом рассчитывал добраться до револьвера О'Брайена. Но как ему удалось это сделать при недоверии и подозрительности полковника? Это мог сделать только человек, которому О'Брайен слепо доверял, то есть который стоял выше всяких подозрений. Другими словами…

Найджел даже содрогнулся, когда пришел к такому уравнению: Икс — Джорджия Кавендиш. Он не хотел, чтобы это была Джорджия. Кроме того, в деле были еще и анонимные письма. Неужели это просто случайность, что Икс является убить полковника в определенный день, а делает это другой человек — Игрек? Маловероятно, но возможно. Тем не менее надо исходить из предположения, что убийцей является тот человек, который писал письма. Кто же из всей галереи подозреваемых больше всего подходит для этой цели? Кавендиш? У него достаточно ума, чтобы разработать такой план, но зато слишком слабые нервы, чтобы претворить его в жизнь. Киотт-Сломан, наоборот, человек с железными нервами, но с куриными мозгами. Такие отточенные письма ему просто не под силу. К тому же неясно, зачем ему убивать полковника. Шантаж — другое дело… Драматический тон писем хорошо подходит Люсилле. У нее был мотив: страсть! И нервы у нее в порядке. Но заранее все это спланировать… Нет, вряд ли. Джорджия? У той есть все, кроме мотива… А что, если она притворялась, а на самом деле ненавидела О'Брайена? Стрэйнджуэйз опять содрогнулся…

С этими мыслями он и заснул, а когда проснулся, увидел, что уже половина двенадцатого. Прямо в халате он спустился вниз и раздобыл себе холодный завтрак. Леди Марлинворт прислала в Дауэр-Хауз одну из своих девушек, чтобы заменить Беллами, и поэтому в доме был относительный порядок.

Найджел еще сидел за завтраком, когда вошел Блекли и сообщил, что состояние Беллами значительно улучшилось, но он еще без сознания. А Альберт Блекнинсон подтвердил, что первый мужчина, которого он видел в бараке, был Киотт-Сломан. Блекли добавил, что до прибытия инспектора Блаунта из Скотленд-Ярда ничего больше предприниматься не будет.

Выслушав сообщение, Стрэйнджуэйз отправился наверх, и тут его опять стали обуревать разные мысли. Он недовольно потряс головой. Нет, ему нельзя оставаться одному, ему нужно общество.

Он спустился вниз и попал в холл, где с мрачным видом сидели гости О'Брайена. Первым после короткого и напряженного молчания заговорил Кавендиш:

— Есть что-нибудь новое?

Найджел отрицательно покачал головой. Кавендиш плохо выглядел. Под глазами синяки, выражение лица мученическое.

— Новости надо читать в газете, — буркнул Киотт-Сломан, щелкая зубами свои орехи. — Полиция наверняка знает не больше, чем мы.

— Действительно ужасная история, — кислым тоном вставил Кавендиш. — Мне нужно завтра вернуться в город, но нам велено остаться здесь до судебного разбирательства, и один Бог знает, как долго нам придется торчать тут.

— Только не волнуйся, Эдвард. Два-три дня ничего не меняют, — сказала Джорджия по-матерински мягко.

— Черт знает что! — не выдержал Киотт-Сломан. — Никто больше меня не уважал О'Брайена. Но с другой стороны…

— …с другой стороны, вы хотели бы вернуться в свой ресторан, — перебил его Филипп Старлинг, не поднимая глаз от газеты.

— Это свинство какое-то! Полиция настолько бестолкова, что найдет убийцу лишь после того, как он со всеми нами расправится в наших постелях. А потом они будут называть это методом исключения подозреваемых!

— Со всеми, кроме одного… — поправил Филипп Старлинг Люсиллу, у которой непроизвольно вырвались эти слова.

— Очень тактично с вашей стороны! — опять взорвался Киотт-Сломан. — Этим вы утверждаете, что один из нас убийца. Вы сами чувствуете себя довольно уверенно, поскольку вам удалось отвести от своей персоны подозрения полиции. Но я мог бы рассказать кое о чем, после этого отношение полиции к вам в корне изменится.

Филипп Старлинг спокойно отложил газету и, презрительно посмотрев на Сломана, сказал:

— Прямо беда с этими офицерами в отставке! Вместо того чтобы приносить пользу обществу, они приобретают себе какой-нибудь кабачок и занимаются там сплетнями… Болтают, болтают, как на сборище старых дев!

— Вы… Какая наглость! Что вы себе позволяете? — в гневе прошипел вскочивший на ноги Киотт-Сломан. — Ведь это… это… оскорбление армии… — Он судорожно выискивал как можно более сочные обидные слова. — Вы… вы… вонючий интеллигентик!

— Приятно слышать, — язвительно парировал профессор. — В таком случае, вы — просто трус! — уже запальчиво добавил он и подошел ближе к Киотт-Сломану. — Только трус способен оскорблять человека в общественном месте! — Внезапно он протянул руку к кончику галстука, выглядывавшего у Сирила из-под жилетки, и, выдернув его так, что он нелепо стал торчком, вышел из комнаты. Ошеломленный противник не мог прийти в себя от удивления и ярости.

Люсилла громко рассмеялась.



— О Боже ты мой! — едва выдавила она. — Как это было великолепно! Беднягу Сирила отчитали на публике! Да придите же вы в себя! И уберите свой галстук! И не глядите так, словно замышляете еще одно убийство!

Но когда Сломан, поправив галстук, вышел из комнаты, у него все еще был вид убийцы.

Найджел обратил внимание на то, что Люсилла уже перестала играть роль безутешной вдовы — видимо, по тактическим соображениям — и вернулась к роли милой и разумной девушки.

Но в следующую минуту в комнате появился полицейский и отвлек Стрэйнджуэйза от его мыслей, сказав, что его хочет видеть Блекли. Когда Найджел вошел в столовую, Блекли сразу познакомил его с инспектором Блаунтом из Скотленд-Ярда. Это был среднего роста человек, со свежим и моложавым лицом, но уже почти лысый. Говорил он вежливо, выражал свои мысли сухо и точно, а глаза его из-под очков в роговой оправе блестели как-то безразлично. Его легко было принять за директора банка.

— Инспектор привез нам хорошие новости, мистер Стрэйнджуэйз, — сказал лейтенант.

— Очень приятно. Нам нужны хорошие новости.

Блаунт передал Найджелу конверт.

— Это материалы, которые вы хотели получить из Скотленд-Ярда. Я могу рассказать мистеру Стрэйнджуэйзу все остальное, сэр? — спросил он у Блекли.

— Разумеется!

— В первую очередь мы проверили эту бандероль, которая была адресована Сирилу Киотт-Сломану. В ней была связка писем компрометирующего содержания от мистера Эдварда Кавендиша к мисс Траль. — Улыбнувшись, он посмотрел поверх очков на Стрэйнджуэйза. — Никаких чертежей и формул, сэр. К сожалению…

Найджел ухмыльнулся:

— Видимо, Блекли поделился с вами нашими мрачными предположениями?

— Кроме того, в бандероли было письмо Киотт-Сломана к умершему. В нем говорилось, что мистер О'Брайен, если он считает себя джентльменом, должен возместить мисс Траль моральный ущерб, так как играл ее чувствами. Если он этого сделать не пожелает, придется принять соответствующие меры.

— Так вот, значит, что он искал, — пробормотал Стрэйнджуэйз. — Странно, что полковник не уничтожил письмо.

— Мы также отыскали адвокатов О'Брайена и установили с ними связь. Им ничего не известно о завещании умершего, но у них есть запечатанное письмо от полковника, которое тот передал им в октябре месяце этого года со строгим указанием вскрыть не ранее чем через год после его смерти. Не исключено, что именно в этом письме и находится завещание.

— Странно. Мне он сказал, что хранит завещание в своем сейфе. Но вы и так привезли нам довольно много новостей.

Блекли, не выдержав, перебил Найджела:

— Но, мистер Стрэйнджуэйз, это еще не все! Самое интересное инспектор припас под конец! — Он торжественно посмотрел на Блаунта: — Продолжайте, инспектор.

— Хорошо, сэр! — Губы Блаунта едва заметно тронула улыбка, и он отчетливым, но равнодушным тоном председателя наблюдательного совета, читающего годовой отчет, продолжал: — После того как мы познакомились с содержанием бандероли, посланной Киотт-Сломаном, сэр Джон Стрэйнджуэйз предложил провести неофициальное расследование в его ресторане. Вчера вечером я побывал там. По совету вашего дядюшки, мистер Стрэйнджуэйз, я притворился основательно выпившим и слонялся по всему ресторану… — Блаунт многозначительно подмигнул Найджелу. — Добрался я и до частного кабинета Киотт-Сломана. Там обнаружил пишущую машинку, и мне удалось отпечатать на ней несколько строчек до того… э… до того, как меня оттуда вышвырнули. Возвратившись в Ярд, я отдал образец шрифта эксперту, который спустя некоторое время сообщил, что анонимные письма полковнику были напечатаны на той же самой машинке.