Страница 32 из 110
— Слушай, Эл, а с чего бы ты это вдруг стал таким великодушным?
— Что? Ты о чем?
— Ну, сначала отшиваешь, а потом снова привозишь к себе.
— Как я уже сказал, она продолжает требовать тебя. Знаешь, эта стерва уже начинает действовать мне на нервы.
— Так я что, снова в цене?
Альверато хищно прищурился:
— А разве я тебе плачу? Конечно, Бенни. Ты ее успокоишь, сделаешь так, чтобы она не вякала, пока находится здесь, и…
Бенни решительно встал:
— Не пойдет.
Еще секунду или две Альверато сидел неподвижно, затем тоже поднялся:
— А тебе, черт возьми, какого рожна надо? Может, хочешь, чтобы я тебе еще и пенсию назначил? Или воображаешь, что из-за этой долбанутой истерички я должен непременно взять тебя к себе да еще выслушивать, как ты мне тут хамить будешь? Так вот, Тейпкоу, чтоб ты знал, я не прикармливаю у себя всяких уличных обормотов лишь потому, что сам, видите ли, не могу совладать с какой-то там шалавой. Не хочешь оказать мне такую услугу — не надо, обойдусь. Пусть надрывается, с меня не убудет.
Бенни постукивал сигаретой о ноготь большого пальца, молча наблюдая за этим представлением Альверато, а затем все так же невозмутимо закурил:
— Я хочу снова быть в этой игре, потому что могу быть полезен тебе. И присмотр за девчонкой — это лишь немногое из того, что я могу для тебя сделать.
— Ты можешь быть полезен мне? Да ты, видать, совсем уже рехнулся…
— Эл, ну почему ты никогда не дослушаешь до конца? Вот, взять, к примеру, хотя бы то, что ты так и не закончил своих дел с Пендлтоном. Это еще та сволочь, отсюда и проблемы. А я этого ублюдка знаю хорошо. Я знаю, как он работает. А ты, нет.
Альверато швырнул сигару в камин:
— Во-первых, Тейпкоу, мне совсем не нравятся твои манеры. Твое хамство действует мне на нервы. А во-вторых, мне нечего беспокоиться из-за Пендлтона, по крайней мере, пока его ненаглядная чокнутая доченька находится у меня. Так что не испытывай мое терпение и проваливай, не то хуже будет.
Но Бенни заранее предусмотрел и такой поворот событий. К тому же Большой Эл и его взрывной темперамент не произвели на него сильного впечатления, тем более, что Бенни действительно было, что ему предложить.
— Ладно, Эл, а как тебе понравится вот это: ты ожидаешь партию товара. Первая поставка, я угадал?
— Я… Как ты узнал?
— А Пендлтон изменил пароль, верно?
— Ну и что из того? Теперь, когда его дочь у меня, ничто не помешает мне выжать из него всю нужную информацию, не так ли?
— Ну-ну. Смотри только не надорвись. Ну, получишь ты еще одну партию. А дальше, что? Откуда тебе знать, что он не постарается надуть тебя в очередной раз? И как долго, по-твоему, он будет делиться с тобой информацией? И, наконец, с чего ты решил, что все это время он будет сидеть сложа руки и не постарается поставить на уши всех, кого только можно, чтобы вернуть дочь? Так что, Эл, как ни крути, а тебе в твоем окружении очень пригодился бы человек, хорошо знающий Пендлтона. Разумеется, ты можешь справиться и сам. Тебе наверняка приходилось заниматься этим и раньше. Но ведь все можно сделать куда проще и быстрее. Ты, к примеру, мог бы использовать меня.
Альверато уловил суть предложения. Бенни это видел. Большой Эл уже не был таким крутым, как прежде, лет двадцать тому назад.
— Кстати, Эл, насчет той телеграммы. Ты знаешь, что именно он изменил? Поменял ли пароль полностью или сделал его более сложным? В этой связи могу поделиться с тобой своим предположением. Скорее всего, он изменил только имя и подпись. Вот что сделал Пендлтон, вроде бы пустячок, а ему приятно. И в глаза не бросается. Я знаю Пендлтона, а ты нет.
— Звучит складно, но тут любой мог бы догадаться.
— Ладно, Эл, вот еще. У Пендлтона есть свой канал, по которому героин переправляется в страну. Я это знаю, и тебе тоже это известно. И я готов с уверенностью утверждать, что он не посвятил тебя в этот расклад. Ну как, Эл, я прав?
— Прав.
— Ну разумеется. — Бенни глубоко вздохнул. — И когда он это все-таки сделает, то тебе понадобится человек, который бы хорошо знал все ходы и выходы, если, конечно, ты хочешь, чтобы все прошло благополучно. Тебе нужен человек, который хорошо изучил повадки этого гада, чтобы вовремя припереть его к стене, если ему вдруг снова вздумается провести тебя.
Наступила долгая пауза.
— Ну так как? — спросил Бенни. Теперь он уже не сомневался. Его голос звучал уверенно. — Я в деле?
— Ладно, будешь работать.
Они выпили еще по бокалу. А затем пришел Скотти и проводил его наверх, указав на дверь комнаты, в которой находилась Пэт.
Бенни задержался перед дверью, дожидаясь, пока Скотти спустится вниз. Потом выждал еще несколько мгновений. Пожалуй, тут ему будет не так просто договориться, как с Альверато. Похоже, что именно теперь у него могут возникнуть нежелательные проблемы.
Когда он приоткрыл дверь, то увидел, что она сидит на диване, буквально утопая в мягких подушках. Внешне Пэт выглядела вполне безобидно. Она забралась на диван с ногами и сидела, сжавшись в комочек, нервно теребя пальцами мочку левого уха и затравленно озираясь по сторонам. Затем она резко обернулась.
— Бенни! — воскликнула она и, вскочив с дивана, бросилась к нему через всю комнату. — Бенни, ну где же ты был?
— Я вернулся, — сказал он.
— Бенни, мне было так плохо! Просто дурдом какой-то! Мне так нужно было видеть тебя… Слушай, налей мне выпить, ладно?
— Конечно, Пэт. Садись. Я вернулся.
— Налей мне выпить, а? Помнишь, какое крепкое пойло мы пили там, в южных краях? Помнишь, как ты в тюрьме…
— Пэт, подожди. Выслушай меня. Как у тебя дела?
— Хреново, совсем хреново. — Она говорила быстро, рублеными фразами. — Даже врач приходил. Мой отец пригласил врача, даже двух врачей. Боже мой, Бенни, они не сделали ничего. Было ужасно.
— Что с тобой случилось?
— Боже мой, да ничего. Вернее, все сразу. Бенни, моя голова и все остальное… А иногда болят ноги. Даже не знаю, почему.
— И что они сказали? Те врачи?
— Отдых, покой, нервы. Придурки долбаные! Один из них даже спросил, не балуюсь ли я наркотиками. Господи! Конечно, ведь я уже так давно не…
— Пэт, я все понял.
— Так ты принесешь мне выпить, или мне закатить истерику? Помнишь, какое крепкое пойло мы пили? У тебя, случайно, больше нет?
— Успокойся, Пэт. Я сейчас вернусь.
Он встал и вышел.
У него остался последний пакетик, спрятанный в кармашке часов, и уже внизу, стоя у бара, он использовал его так же, как делал прежде. Выбрал бутылку с самым молодым виски и, высыпав в стакан половину содержимого маленького белого пакетика, приготовил для нее то, что ей и было нужно.
После чего снова поднялся наверх и наблюдал за тем, как она с жадностью пила, отчего ее лицо сделалось еще непригляднее. Затем девушка принялась расхаживать по комнате, по-прежнему продолжая дергать себя за ухо, и он заметил, что она опасливо обходит стороной мебель, как будто боится, что та может наброситься на нее и покусать.
— Ну а теперь, когда ты вернулся, давай поскорее уйдем отсюда, — попросила она. — Должны же быть на свете места получше, чем это. — Она широким жестом обвела комнату. — Те места, куда мы могли бы с тобой отправиться. Только ты и я. Ну, что скажешь? — Она вопросительно уставилась на него. Он оставался абсолютно невозмутимым. — Слушай, Тейпкоу, в чем дело? Ты опять затеваешь какую-то игру? Снова начинаешь корчить из себя крутого?
— Пэт, выслушай меня. — Он не был уверен, что выбрал самый подходящий момент для такого разговора, но она уже очень скоро начнет ловить кайф, и тогда ей вообще ничего будет невозможно втолковать. — Ты задержишься здесь на некоторое время. Я останусь с тобой. — Он выдержал паузу. — Я буду с тобой, Пэт. Ты слышишь, что я тебе говорю?
Ее глаза были закрыты, а лицо медленно начинало расплываться в блаженной улыбке.
— А-а-а, — глубоко вздохнула она.
— Пэт…