Страница 8 из 22
ГОЛУБОЙ ЭМАЛИ
Фамира. Молодой, безбородый, белые руки, тонкий и худой – на вид он еще моложе. Одет бедно и не сознает своей одежды, без всякого оружия. За спиной лира, у пояса ветка, в руках посох. Фамира один, потом Нимфа.
[Фамира возвращается в дом. Он испытывает творческое томление, говоря о своей привязанности к «седым камням». Он видит Нимфу, выходящую из его дома и просит ее оставить его в покое, потому что он играет не женам, а звездам. Видя его, Аргиопэ называет Фамиру своим ребенком, который был с нею, пока «пары безумия» не заслонили его на двадцать лет. Представляясь, Нимфа говорит, что она рождена «на высях», но брошена на землю. Она рассказывает кифарэду о том, что отвергла Зевса, когда он, обратившись зеленой ящерицей, воспылал к ней физической страстью. Зевс не простил это Нимфе, хотя после встречал с улыбкой.]
Нимфа
[Фамира слушает эту историю как прекрасный сон, как сказку. Далее Нимфа говорит, что полюбила Филаммона, которого она теперь забыла, но Фамира и Филаммон сливаются для нее в одного человека. Позже она родила сына заветной ночью, которых у нимф бывает «только две». Травимая осой, насланной Зевсом, она в безумии скиталась двадцать лет, считая их позором. Измученную безумную Нимфу находит в лесу Силен. Он убивает осу и травами лечит больную Аргиопэ. Филаммон также был наказан за брак с Нимфой тем, что больше не ласкал жен и остался бездетным, сосредоточившись на богатстве. Нимфа говорит, что наслышана о славе кифарэда, которая разошлась по всей Элладе, и просит Фамиру рассказать о себе. Фамира не верит ей.]
Фамира
Пауза.
Нимфа
[Фамира говорит о том, что рассказ Нимфы его больше не увлечет. Он живет для «черно-звездных высей», которые иногда поют ему, и он пытается передать услышанные созвучия. Повесть Нимфы оставляет в его памяти лишь «ритмы», и он сравнивает их с плеском рыбок в заводи, освещенной луной.
Нимфа пытается задержать его. Она понимает, что он не любит ее, что он не может ей простить одинокого, «без ласки» детства. Аргиопэ говорит, что не может пойти и к Филаммону, если не смогла растрогать сына своей историей. Она обещает Фамире вернуть потерянную «негу», обещает воскресить «прелесть детства», или помочь в неразделенной любви, или, наконец, найти доступ к музам.
Фамира загорается идеей услышать музыку Евтерпы и говорит, что за это обещание, за это слово он полюбил бы Нимфу. Вдохновляясь мечтой, кифарэд заявляет, что прощает обиды матери, людям и богам, только просит о том, чтобы «утонуть глазами в блеске лиры / И сердцу ритмом слиться с трепетаньем / Семи небесных струн!…»
Нимфа страстно реагирует на это признание: «О, мой Фамира! Сын мой! Пробужденье / Моей души! Мой день, мой бог, мой идол, / Желание мое, моя тоска…». Фамира пугается этого страстного порыва, противопоставляя женскую страсть и любовь матери. Порыв Нимфы действует на него не по-матерински: «Твои слова и ласки, как вино, / И кожу жгут, и память помрачаю…». Он хочет удалиться в лес, где ему «вольнее»: «Там любят соловьи / Да мошкара. Там только лани лижут / Детенышей. А человек поет, / Иль молится богам, иль размышляет».]
ТЕМНО-САПФИРНАЯ
Нимфа остается на сцене. Она не может успокоиться сразу и, ломая руки, смотрит вслед Фамире. Но вот издали слышатся голоса, и на орхестру сходит новый хор – покуда непосвященных. Женщины в небридах, с тирсами, плющ и виноградная зелень в волосах, но в движениях еще нет экстаза менад ночи. Они скорее мечтательны.
[Хор вакханок поет о своих чувственных желаниях. Одна из вакханок, увидев Нимфу и принимая ее за обычную женщину, зовет присоединиться к их веселью. Аргиопэ говорит, что чтит другого бога. Вакханка спрашивает, не любовник ли он Нимфе. Та отвечает: «Нет, только сын».]
Вакханка
Нимфа
Вакханка
Нимфа
Вакханка
Нимфа
Как-то незаметно среди вакханок появляется мужчина странного вида. Это старый сатир с очень румяным лицом, полный, почти тучный, седой и с начесами курчавых волос на небольших рожках, которые сатир, видимо, прячет. Вид у него очень скромный – существа давно и безвозвратно остепенившегося. Смятение вакхического хора скоро сменяется любопытством при виде смущенных улыбок старика в козлиной шкуре и с узловато-косматыми, но вовсе не воинственными руками.
[Силен признается, что был бы рад попасть в «нежный плен» менад, но давно уже является для них лишь «добрым братом». Он узнает Аргиопэ, и она рада его появлению. Силен собирается «устроить» Вакховых нянек и призывает из леса двух молоденьких сатиров.]
Те же и два Сатира
[Силен представляет своего «племянника», которых оказывается двое. Они должны доставить вакханок в фиас (ритуальный вакхический круг, хоровод, шествие во имя Вакха). Красноречивый Сатир с голубой ленточкой представляет своего товарища, который заикается, но зато ловко может воровать. Так они вместе и существуют. Однако в любовных приключениях каждый действует сам за себя. Раздается смех, и Сатиры с Хором уходят.]
БЕЛЫХ ОБЛАКОВ
Силен и Нимфа