Разбитые маски

Анна МАЛЫШЕВА

РАЗБИТЫЕ МАСКИ

Глава 1

Катастрофа затянувшегося ремонта – одна из самых нудных и неприятных, которые могут подстерегать горожанина. В жизнь мирного, никаких преступлений не совершившего человека врываются наглые, уклончиво изъясняющиеся мастера, постоянно требующие денег. Рабочие, дающие хозяину квартиры понять, чтобы тот не путался под ногами. Груды закупленного материала, который никак не может пойти в дело. Залитые разъяренные соседи снизу, которые тоже сделали ремонт и даже не успели им насладиться. Недовольные шумом соседи сбоку. Кирпичная крошка, цементная пыль и загадочные, пугающие слова: «сантехфасонина», «стяжка», «затирка» и «крепеж». Мебель стоит вверх ногами, воды нет, жить негде. Грохот отбойного молотка вызывает нервную дрожь, сухой шорох шпателя – аллергию.

А уж если ко всему прочему добавляется раздел наследства, которое эта квартира собой представляет…

Ольга засыпала и просыпалась с ощущением случившейся беды. Отдохнуть не удавалось – глаза весь день горели так, будто в них насыпали песку. С тяжелой головой она одевалась, торопливо пила безвкусный растворимый кофе и отправлялась в суд. Она ходила туда чуть не каждый день, хотя заседания по ее делу назначались раз в месяц. Но женщина не доверяла своему адвокату и, что называется, стояла у него над душой, наблюдая, чтобы тот хотя бы не потерял бумаги.

Сегодня этот юный, совершенно неопытный парень наконец довел ее до белого каления. С трудом добытая справка как в воду канула. Адвокат (язык не поворачивался называть так этого растяпу) лениво покопался в папках, несколько раз заглянул в один и тот же ящик стола, со вздохом потянулся к шкафу…

И тут она не выдержала:

– Опять потеряли?!

– Найдем, – сонно ответил тот. – Ну еще раз сходите, возьмете выписку…

– Да разве это так просто?! – вскипела она. – Имейте совесть, вам же заплачено вперед, могли бы и поработать!

Собственно говоря, платила она вовсе не этому юнцу, а его матери – та работала в этом же суде. Но, как на грех, опытная старая адвокатесса скончалась после второго заседания суда. Оказалось, что у нее была застарелая, тщательно скрываемая от клиентов форма рака. Женщина работала до последнего. Всех осиротевших подопечных автоматически передали ее сыну, чтобы тот довел дела до конца. И он вел их, как умел. А парень не умел ничего. Это был типичный маменькин сынок, получивший место только благодаря хлопотам матери и совершенно для него негодный. Но отказаться от его услуг Ольга не могла – у нее попросту не было денег на другого адвоката.

Она часто вспоминала тот зимний день, когда налаженная жизнь рухнула, и поражалась – как мало нужно времени для того, чтобы все покатилось под откос! А ведь казалось, что счастье наконец достигнуто и ничто ему не угрожает. Покончив с нелегким разводом, любимый человек с радостью женился на ней. Ей удалось выгодно продать свою квартиру в дальнем районе Подмосковья и все вырученные деньги вложить в ремонт московской квартиры, принадлежавшей мужу. Они рассчитали, что оставшихся денег им хватит даже на то, чтобы отдохнуть где-нибудь за границей. В Испании, например. Отдых был так необходим…

В тот долгий февральский вечер она как раз изучала туристические проспекты. Хотя до вожделенной поездки было далеко, Ольга не отказывала себе в столь невинном удовольствии. Тем более, что ужин потихоньку готовился на плите, квартира была прибрана, телефон молчал, а Виталии еще не вернулся с работы.

В половине девятого она выключила плиту и взглянула на часы. Он задерживался, но это было обычным делом – часто случалась дополнительная работа. Под крышкой кастрюли меланхолично побулькивал остывающий борщ, в духовке подсыхали пирожки. Проспекты были прочитаны от корки до корки, у Ольги кончились сигареты, а Виталий все не возвращался.

В десять она не выдержала и позвонила мужу на работу. В трубке раздавался мелодичный, механический голос автоответчика, предлагающий оставить сообщение после гудка. Ольга оделась и вышла на улицу. Она решила, что Виталий уже в дороге, так что лучше всего встретить его у выхода из метро. Дорога к дому одна, так что они не разминутся. Ей не сиделось на месте, в груди накипала тревога, и успокоиться было невозможно. Слишком часто выдавались прежде такие тревожные вечера, когда она ждала и не знала, придет ли он домой. Может быть, остался ночевать в своей бывшей семье? Может быть, все кончено?

Но такой вариант был невозможен, только не сейчас! Те отношения разорваны окончательно, он не может вернуться туда после всего, что было… Она убеждала себя в этом, пританцовывая от мороза возле станции метро. Потом зашла внутрь, погреться. Стоя у турникетов, она следила за потоком пассажиров, выходящих с эскалатора. Поток редел, толпа распадалась на отдельные лица – усталые, веселые, старые и молодые… Но Виталия не было.

Поздней ночью, сидя за чашкой остывшего кофе, она вдруг поняла: с мужем что-то случилось. Что-то ужасное, иначе почему он не смог позвонить? Она успела взбудоражить всех его друзей, когда звонила им уже после полуночи и просила сообщить что-нибудь о Вите. Только раз удалось добиться толку – один его сослуживец сообщил, что они с Виталием вместе уходили с работы. Как обычно, в восемь часов вечера. И Виталий сразу спустился в метро.

– Но ты знаешь, – сообщил тот, – у него был такой больной вид! Я ему сказал, что нужно отдохнуть, нельзя же так надрываться, дело кончится больницей! Предлагал подвезти, да он отказался…

След обрывался на той самой дальней станции метро. После этого никто Виталия не видел. Едва дождавшись пяти утра, она снова выскочила из дому и поехала на ту злополучную станцию метрополитена. Отыскала милиционера и сбивчиво поведала о случившемся.

– Я уверена, что мужу стало плохо и он упал где-то на станции или в вагоне! – в отчаянии говорила она. – Ради бога, найдите его!

Молоденький милиционер быстро выяснил, что на их станции вчера таких происшествий не было. Но если ему стало плохо, то найти человека, конечно, можно. Были у него с собой документы? Были? Тогда еще легче. Скорее всего, он в больнице. По какой ветке ехал? Ольга минут сорок просидела в тесной, удушливо пахнущей комнатке, выкрашенной ядовито-синей краской. Ей дали стул и просили подождать. Милиционер звонил по телефону, говорил по рации. Мимо провели женщину с сумками, потом – избитого в кровь, с трудом державшегося на ногах парня. Тот плевал на кафельный пол розовой слюной и неразборчиво, без особого пыла матерился.

Наконец милиционер положил трубку и сообщил результаты. Ни на одной из станций, которые должен был проезжать вчера вечером Виталий, таких случаев не отмечалось. Плохо никому из пассажиров не стало, в больницу людей с таким именем не доставляли. И даже не задерживали, Ольга не стала настаивать на продолжении поисков. Она видела, что этот молодой, пока еще старательный парень сделал для нее все, что мог. Женщина вернулась домой и снова села на телефон. Друзья, знакомые, родственники… С каждым звонком надежда становилась все более иллюзорной. Он мог быть только в одном месте. Там.

Невозможно! Невероятно! Если это так, тогда все на свете – ложь… И она ничего не понимает в людях, в самой себе, в человеческих отношениях…

И она набрала номер, который помнила наизусть еще с той поры, когда они с Виталием только начинали встречаться. Тогда он сразу попросил не звонить ему домой, но эти семь цифр она помнила как заклинание, волшебный код… Ключ к будущему счастью.

Все были дома. Сперва трубку сняла дочка Виталия, пятнадцатилетняя Таня, потом подошла бывшая жена. Она сразу узнала Ольгин голос и на удивление ласково спросила: что случилось?

Запинаясь и ненавидя себя за виноватый тон, Ольга сказала, что не дождалась вчера Виталия, беспокоится и хотела бы знать… Ее оборвали, в голосе послышались торжествующие нотки:

– Потеряла? Так скоро? Ну, тут я ничем помочь не могу! Ищи в другом месте, у другой бабы! А меня оставь в покое!