Отравленная жизнь

Анна МАЛЫШЕВА

ОТРАВЛЕННАЯ ЖИЗНЬ

Посвящаю моему мужу

Глава 1

– Саня, это тебя!

Девушка вздрогнула и поспешила закрыть кошелек.

Она едва успела бросить его на стол, туда, откуда его взяла. В ту же секунду в комнату заглянул Федор:

– Тебя какая-то мадам к телефону. Ты будешь с ней говорить?

– А кто это? – Саша чувствовала, что щеки у нее полыхают. Никогда в жизни она не рылась по чужим карманам и кошелькам… И вот на двадцать восьмом году жизни пришлось. Но парень, казалось, ничего не заметил. Он пожал плечами:

– Я не спросил кто. Она тебя по фамилии назвала. Так ты подойдешь или сказать, что дома нет?

Саша вышла на кухню и взяла телефонную трубку. Женский голос, который она услышала, был ей незнаком.

– Мне нужна Александра Мордвинова.

– Я Мордвинова. А вы, простите…

Закончить фразу она не успела. Женщина напористо перебила:

– Вы меня не знаете, впрочем, я вас тоже. Знакомые мне сказали, что вы берете на реставрацию картины. Это так?

– Я, в общем… – Саша запнулась. С самого утра ее занимали совсем другие мысли. О работе она думала меньше всего.

– Так да или нет? – раздраженно переспросила женщина.

– Я бы взяла, – нерешительно подтвердила Саша. – А что у вас такое?

Но женщина, не вдаваясь в подробности, сказала, что подъедет через час, привезет картину, тогда они обо всем и поговорят. Напоследок она высказала довольно странную просьбу:

– Только я вас прошу, чтобы при нашем разговоре не было посторонних.

Саша промямлила «хорошо», и абонентка отключилась. Девушка положила трубку. Спустя минуту она поймала себя на том, что все еще стоит на месте, бессмысленно уставясь в окно. Да, в полном смысле слова – бессмысленно. Ей было так горько, что она даже мыслей своих начала бояться. И причиной тому был вовсе не этот звонок.

– Ну, кто это звонил? – спросил Федор.

Она не ответила, продолжая смотреть в окно. Девушка слышала, как Федор шарит на полке с посудой, наливает себе воды из-под крана, жадно пьет, с грохотом ставит чашку обратно и выходит. Слушая эти звуки, она внезапно ощутила нечто новое – это была ненависть! В эту минуту Саша так его ненавидела, что хотела только одного – чтобы он ушел.

И парень будто услышал ее немую просьбу – через некоторое время хлопнула входная дверь. Он не сказал, когда его ждать, не сообщил, куда пошел…

Девушка помолилась про себя, чтобы он вообще не возвращался. И тут же испугалась этого желания.

Саша встретила Федора полтора года назад. Это было в Питере, Саша заканчивала учебу в Академии художеств и собиралась возвращаться домой, в Москву. А Федор только что поступил на отделение ваяния. Он приехал из Архангельска и при первой же встрече сообщил Саше, что в его семье все – потомственные резчики по моржовой кости.

Точно так же, как у его прославленного земляка, Федота Ивановича Шубина. Теперь-то Саша знала, что он соврал, но все же прощала его. Разве так уж важно, какие у парня были предки, если сам он, несомненно, талантлив.

Они познакомились в студенческой столовой, случайно оказавшись за одним столиком. Если бы не эта случайность, вряд ли бы они вообще узнали друг о друге. Разные специализации, разные курсы, и жили они в разных частях города. Федор – на Васильевском острове, в общаге. А Саша не только не жила в общежитии, она там вообще старалась не показываться. Бытовая неустроенность, грязь, теснота, тараканы, постоянные пьянки… Она снимала комнату на набережной Фонтанки. Родители ей присылали деньги. Саша то и дело собиралась подзаработать, начать продавать свои картины на Невском…

Но тут же отговаривала себя – там своих художников полно. Да и зачем заниматься ширпотребом, если и без этого можно прожить? Федор, когда услышал эти рассуждения, полностью ее поддержал:

– Куча народу вообще непонятно на что существует, и ничего! Не помирают!

Сам он тоже существовал «непонятно на что». Уж ему-то из Архангельска не присылали ни копейки.

Сейчас Саша уже хорошо представляла тамошнюю обстановку. Деревянная «историческая» развалюха на Соломбале. Прокисшие от старости дощатые полы. Отец, бывший рыбак, давно потерявший от пьянства человеческое подобие, теперь – инвалид-пенсионер. Мать – иссохшая женщина с опухшей щитовидкой и выкаченными яростными глазами.

И жена… Да, ребенок и жена.

Но в те первые недели их знакомства ни о жене, ни о ребенке не было и речи. И вообще, родной город, по словам Федора, был чудом из чудес, и он обещал Саше, что они непременно туда отправятся.

Вместе. К тому времени они уже все делали вместе, Вместе жили в комнате на Фонтанке, вместе покупали пироги с картошкой и клюквой, вместе ходили в кино и музеи. Федор был моложе ее всего на год, но Саша держала себя с ним немного покровительственно, почти по-матерински. Она и сошлась с ним больше из жалости, чем из любви. С любовью, как она думала до этого, было уже покончено.

Первую любовь она пережила в Москве, в последнем классе школы. Второй роман – на первом курсе Академии художеств. Окончился он нервным срывом, абортом и похуданием на пять килограммов. После этого Саша пережила еще несколько увлечений – более или менее серьезных, но уже без таких последствий. И как раз незадолго перед тем, как она встретила Федора, девушка решила бросить все эти глупости и вплотную заняться учебой, а также самой собой. Постриглась, выкрасила в медный цвет свои от природы каштановые волосы. Впервые в жизни купила себе помаду. Как ни смешно, но все художницы почти не пользовались косметикой. А если уж пользовались, то с таким чисто русским размахом, что страшно было смотреть. Саша готовила дипломную работу, строила планы на будущее и очень мало внимания обращала на парней. Но Федор…

Он показался ей большим ребенком – наивным, нежным, неприспособленным к жизни. Даже в его внешности было что-то детское: слабо вздернутый нос, сонные синие глаза и эта вечная вопросительная улыбка. И детская беспечность. Деньги, когда они у него появлялись, Федор запихивал в самый дырявый карман, в морозы выбегал на улицу без шапки и шарфа, вечно где-то забывал ключи, куртку, сигареты, зажигалки… Но, как ни странно, это не раздражало Сашу. Она сама была почти равнодушна и к порядку, и к деньгам. Девушка радовалась, что встретила близкую душу. Ни с одним мужчиной ей не было так легко и радостно. Федор был нежен, внимателен, охотно подчинялся и, казалось, полностью попал к ней в зависимость. Кроме того, при всей своей непрактичности, Федор па удивление хорошо готовил. Саша только рот разинула, когда он за один вечер наквасил два ведра капусты, засолил горбушу и сварил щи. Сама она хозяйством почти не занималась, но тут проняло и ее. Они готовили по очереди, а когда денежный перевод от родителей запаздывал и не на что было сготовить настоящий обед – перебивались пирожками из кулинарии. Вместе ходили на занятия, вместе возвращались. Если у Федора занятия заканчивались раньше, он ждал Сашу напротив академии, на набережной, у сфинксов. Сашины подружки смеялись, но в душе и завидовали.

– Все у вас хорошо, только поздно… – как-то сказала Саше одна ее сокурсница.

– Почему «поздно»? – удивилась Саша. Она решила, что подружка намекает на ее возраст. Но сейчас, в двадцать шесть, девушка чувствовала себя куда моложе, чем в шестнадцать. Она необыкновенно похорошела, и это всем бросалось в глаза.

– Ну, почему… – ядовито усмехнулась та. – Ты через пару месяцев уедешь в свою Москву, а ему тут еще лет пять париться. Или ты решила под конец нагуляться?

Слово «нагуляться» больно резануло ей слух. Значит, так это выглядит со стороны? «А как это может выглядеть? – спрашивала она себя. – Действительно, как сошлись, так и разбежимся…» Но стоило только всерьез задуматься, что скоро придется расстаться, как стало очень горько. Саша и не представляла, что до такой степени привязалась к Федору. И ей страшно было подумать, что любовь – вот она, но только придется от нее отказаться…