Страница 77 из 150
— В это время года, в этих водах циклоны совершенно непредсказуемы, сэр. В теории центр должен сместиться на восток, так что мы его не заденем. А вот на практике он обязательно что‑то вытворит.
— О?
— Да, сэр. Помню, был такой случай, когда я служил на старой “Салли”… то есть, на “Саре Виннек”. Капитан Тремоза попытался обойти циклон. У нас тогда был палубный груз, бруски тика из порта Мандалай. Но этот циклон вел себя так, словно у него мозги были. В общем, повис над нами и сбивал курс и скорость, куда бы мы ни двинулись. Мы потеряли весь груз с верхней палубы, а в кабине рулевого выбило все иллюминаторы.
“Маленький жизнерадостный свинтус…” — подумал Граймс. Он пристально глядел в ночь, освещаемую короткими проблесками луны, на волны, которые катились под углом к курсу судна. “Соня Виннек” приподнималась, кренясь на один борт, переваливалась через гребень волны и снова падала, проходя сквозь движущиеся водяные дюны. Потом снова приподнималась, и каскад белой пены, обогнув полубак, обрушивался на заднюю часть корабля и разлетался сверкающим жемчугом капель.
— В любом случае, палубного груза у нас нет, — произнес Граймс.
— Именно так, сэр.
Граймс еще некоторое время постоял на мостике. Ничего нельзя было сделать, и он знал это. Судно пригодно для морских переходов и вполне может выйти из урагана. Вокруг — открытое море. Нижние Гренадины — цепь мелких островков, немногим отличающихся от рифов — остались во многих милях к северу от курса. И все же Граймс ощущал гнет ноющего предчувствия, от которого никак не удавалось избавиться. Он знал: что‑то должно произойти. Но что, когда и где?
— Вы знаете, где меня найти, если потребуется, — пробормотал он. — Спокойной ночи, мистер Денхэм.
— Спокойной ночи, сэр.
В каюте беспокойство не покинуло его. Он сказал Соне, что ляжет спать в салоне на кушетке — на всякий случай. Она не стала спорить — похоже, у нее было то же ощущение. Воздух как будто звенел от напряжения. Может быть, она просто чувствует его состояние?
— “И пусть мне пальцы отсечет, если нечистый не идет”, — продекламировала Соня.
— Тропический шторм — это не работа нечистой силы, любовь моя, — рассмеялся Граймс. — Как и любое другое проявление природы, он не злой и не добрый.
— Если нечистый не идет, — повторила она.
Они пожелали друг другу доброй ночи, Соня отправилась в спальню, а Граймс улегся на кушетку и попытался устроиться поудобнее. И, как ни странно, быстро уснул.
Однако наслаждаться сном пришлось недолго. Судно резко качнулось, и Граймс чудом не слетел с кушетки. Он включил свет и посмотрел на барометр. Отметка упала еще на двадцать миллибар. Несмотря на хорошую звукоизоляцию, в каюте слышался вой ветра.
Также в каюте хорошо слышались и ощущались удары тяжелых волн о палубу. Граймс сунул ноги в сандалии, и в одних шортах — привилегия капитана — поднялся на мостик. Щла ночная вахта. В рулевой рубке Граймс обнаружил второго помощника, который смотрел в большой обзорный дисплей. Граймс подошел ближе. Когда глаза привыкли к полумраку, он заметил, что ветер дует прямо на правый борт. Также он подметил, что каждый порыв ветра поворачивает их, постепенно сдвигая направление с юго–востока на юг.
“Южное полушарие, — подумал он. — Циркуляция по часовой стрелке и в придачу — зона низкого давления слева по борту…”
Теперь, когда появилась какая‑то определенность, Граймс вполне мог что‑то сделать, чтобы обойти центр циклона, где волнение было самым сильным.
— Мало–помалу право руля, — приказал он второму помощнику. — Держать по ветру и по волне.
— Есть держать по ветру и волне, сэр. — Офицер подошел к панели автопилота.
— То, что надо, мистер Андерсен, — сказал Граймс, увидев, что качка стала более плавной.
— Курс один — три — пять, сэр.
Граймс вернулся в рубку и склонился над картой, некоторое время повозился с линейками и циркулями. Потом удовлетворенно хмыкнул. Новый курс проходил далеко от Нижних Гренадин. Теперь беспокоиться не о чем.
Соня стояла у него за спиной. Возможно, он ощутил почти неуловимый запах ее духов, который всегда возвещал о ее появлении.
— Пассажирам на мостике делать нечего, — не оборачиваясь, бросил коммодор.
— Где мы? — спросила Соня.
Граймс показал циркулем точку, из которой была проведена линия нового курса.
— Более или менее, но не точно. Но нам легче двигаться в данном направлении. Так мы проходим в стороне от центра бури.
— Как только не ругают космические корабли. Но их не раскачивает и не крутит. И можно спать спокойно, не думая о том, что при очередном толчке свалишься с постели.
— Что правда, то правда, — отозвался Граймс.
— Потому что у нас нет особого выбора, верно?
Они вновь спустились в каюту, Соня сварила кофе. Поговорив некоторое время с женой, Граймс отправился досматривать прерванный сон.
На этот раз его разбудил истеричный трезвон телефонной связи с мостиком. Аппарат, как на грех, был установлен в спальне. Скатившись с кушетки, Граймс отдернул штору, которая занавешивала дверной проем, и вошел. Заспанная и, кажется, немного раздраженная, Соня протянула мужу трубку.
— Капитан на связи, — сказал Граймс.
— Это второй помощник, сэр. Получен сигнал о помощи…
— Сейчас буду.
Второй помощник находился в рубке и отмечал позиции на карте. Когда Граймс вошел, он мгновенно выпрямился и повернулся к капитану.
— Это “Железный воин”, сэр. Один из этих здоровенных сухогрузов. Получил пробоину, еле держится на плаву. Груз смыло. Обогащенная цинковая руда.
— Как все скверно… Где они?
Молодой человек шагнул в сторону, уступая Граймсу место у карты, и указал на карандашную точку, которая отмечала местоположение другого корабля.
— Здесь, сэр. Всего в двадцати милях от Нижних Гренадин. Они сообщают, что с юга идет шторм. Похоже, в него мы и угодили.
— Скверно, — повторил Граймс. — Совсем скверно. Судя по всему, их сносит в сторону…
Он склонился к компьютеру и быстро рассчитал расстояние между последним местоположением “Сони Виннек” и поврежденного корабля. Да, бывает, что и электроника годится! Сто пятьдесят морских миль.
Допустим, “Соня” повернет так, чтобы ветер дул прямо в корму. Учитывая особенности ее конструкции, это даст значительную прибавку в скорости… Возможно, она будет делать все двадцать узлов, а то и побольше… Сто пятьдесят делить на двадцать… Семь с половиной часов… Он взглянул на бортовые часы. Три тридцать…
— Поставьте кого‑нибудь из ваших к штурвалу, мистер Андерсен, — приказал он. — Я разверну судно вручную.
Он отправился в рулевую рубку. Обе луны уже скрылись за горизонтом, но небо прояснилось. Над головой сияли яркие звезды. Но куда больше звезд было за бортом. Они двигались, вспыхивали и гасли и каскадами обрушивались на палубу — сверкающие брызги на широких гребнях волн — каждый раз, когда нос корабля падал в беснующееся море. Граймс стоял и ждал, надеясь хотя бы на краткое затишье. Потом он быстро обернулся и увидел, что за штурвалом уже стоит рулевой, крепко и уверенно сжимая рукоятки, а рядом с ним — Андерсен.
Он снова посмотрел вперед. Похоже, килевая качка стала чуть послабее. Да и волнение немного уменьшилось.
— Лево руля, — скомандовал Граймс. — Мягче, мягче…
Нос судна начал заходить влево — и тут он услышал, как защелкал репитер гирокомпаса. Над правым бортом взметнулся могучий водяной горб, увенчанный шапкой белой пены.
— Лево руля! — закричал Граймс. — Полный вперед.
“Соня” повиновалась беспрекословно. Щелчки репитера стали чаще, пока не слились в непрерывный чуть вибрирующий звук. Да, “Соня” повиновалась беспрекословно — но все же реагировала недостаточно быстро. Колоссальная волна нависла над мостиком, потом качнулась и обвалилась. Корабль все еще поворачивал, его швырнуло влево, а Граймс, помощник и рулевой, сбив друг на друга с ног, отлетели через всю рубку к переборке. Судно снова содрогнулось, когда тонны воды в ярости обрушились на полуют, прокатились по палубе и даже мостику.