Страница 54 из 150
— Именно к этому я и стремлюсь, коммодор. Ваши выводы объективны или субъективны?
— Послушайте, коммандер, во время первой экспедиции судно неокальвинистов “Благочестие” погибло, равно как все шлюпки. Пресвитер, Ректор, Дьяконесса и еще тринадцать мужчин и женщин попросту исчезли. Это объективный факт, который никто не может отрицать. Во второй раз пропал я сам.
— Я могу это подтвердить, — вмешалась Соня.
— Но ведь вы вернулись. Это очевидно.
— Скорее всего, мне просто повезло, — Граймс невесело усмехнулся. — Прежде чем подписывать контракт с дьяволом, стоит прочитать его внимательно, в том числе и сноски мелким шрифтом.
— Но ведь ни в тот, ни в другой раз никто не пострадал — по крайней мере, физически.
— Вполне возможно. Неизвестно, что произошло с этими выскочками–кальвинистами…
— Может быть, они приобщились к гедонизму на Олимпе, — произнесла Соня.
— Нам об этом ничего неизвестно.
Фаррелл усмехнулся.
— А вам не кажется, что ваши слова — прямой вызов для любого из офицеров ФИКС? Ведь вы остаетесь одним из нас, сэр. Как и Соня — даже будучи офицером запаса. Кинсолвинг находится на траектории от Таллиса к Лорну — почти. Нам надо сделать остановку, и у меня на то весьма веские причины. И даже при нынешнем упадке… — он снова пристально взглянул на коммодора, — наши Лорды из Межзвездного Транспортного Комитета не одергивают своих капитанов, когда те проявляют инициативу и усердие.
Граймс кисло улыбнулся. Похоже, в натуре у этого Фаррелла есть черточки, которые капитан не демонстрирует при первом знакомстве. Если разобраться, он действует строго по бумажке — знает, что Граймсу недолго осталось до адмирала ФИКС, — однако умеет читать и между строк. Ради эвакуации с Эсквела короля и его придворных “Первопроходцу” пришлось отклониться от первоначального маршрута. В результате — легко и естественно — появилась возможность достичь Кинсолвинга, а потом возможность превратилась в необходимость. Интересно, а не могло ли мясо испортиться не совсем случайно? Впрочем, Граймс поспешил отогнать эту мысль. Даже он сам не решился бы на подобный шаг.
— Позже, сэр, — произнес Фаррелл, — когда вы будете в настроении, мы просмотрим официальные отчеты, и вы сможете получить всю недостающую информацию. Но все‑таки — что делает Кинсолвинг таким, какой он есть?
— Ваши догадки стоят остальных, коммандер. Понимаете, на Кинсолвинге очень… странная атмосфера. Я имею в виду психологическую атмосферу — ни состав воздуха, ни физические процессы тут ни при чем. Это ужасно действует на нервы. Вызывает чувство… обреченности, что ли. Кинсолвинг был заселен одновременно с остальными мирами Приграничья. Если судить по чисто физическим характеристикам, ситуация там куда более благоприятна, чем на остальных планетах. Однако у колонизаторов опускались руки. Уровень самоубийств подскочил сверх всяких пределов. Люди пребывали в состоянии нервного истощения — со всеми вытекающими последствиями. Поэтому их эвакуировали Но в чем было дело? Версий существует множество. По одной из последних теорий, система Кинсолвинга находится на пересечении… линий напряжения. Что именно там напрягается — лучше не спрашивайте. Главное, что в результате сама ткань континуума там настолько тонка, что буквально рвется. Границы между “тогда” и “сейчас”, “здесь” и “там”, “есть” и “может быть”, можно сказать, не существует.
— Милое местечко, — подытожил Фаррелл. — Однако вы желаете побывать там в третий раз, сэр?
— Да, — после долгой паузы согласился Граймс. — Только что касается третьей попытки прервать заслуженный отдых какого‑нибудь древнего божества, я к этому не готов. В любом случае нам не обойтись без… думаю, ее можно назвать медиумом. Сейчас она на Лорне. Но даже если бы находилась здесь, сомневаюсь, что она захотела бы присоединиться.
— Хорошо. Я пересчитаю траектории, а потом отправим карлоттиграмму нашим господам и повелителям и запросим разрешение на посадку. Не думаю, что они пошлют нас в ответ куда подальше.
— Увы, — отозвался Граймс, однако слабая улыбка, осветившая его резкие черты, говорила о другом.
Мало–помалу, очень осторожно, “Звездный первопроходец”, управляемый капитаном Фарреллом, шел на снижение. Судно летело над освещенным полушарием Кинсолвинга, а цель находилась чуть западнее утреннего терминатора[21]. Граймс посоветовал произвести посадку там же, где приземлялся корабль Конфедерации “Меч Приграничья”, а позже — его собственный “Дальний поиск”. После гибели “Благочестия” от космодрома осталось только название. Ближайшая подходящая площадка находилось около заброшенного города Эндерстона на берегу Сумеречного озера. Это был спортивный стадион.
Условия для посадки были идеальные. Ракеты–зонды, выпущенные в верхних разреженных слоях атмосферы, регистрировали удивительную картину отсутствия турбулентностей. Отделяясь от носителей на различной высоте, они падали отвесно, а за ними тянулись ровные, словно прочерченные по линейке, полосы белого дыма.
Граймс и Соня находились в рубке управления.
— А вот и Эндерстон, — произнес коммодор, — на восточном берегу реки Усталой. Мы пока слишком высоко, чтобы что‑нибудь разглядеть — там все заросло. Это Сумеречное озеро, — он обвел указкой блестящее пятно, ясно видимое на обзорном мониторе. Оно напоминало очертаниями гигантскую амебу, распластавшуюся среди яркой зелени. — Промахнуться просто невозможно. А вот этот четкий овал салатного цвета — стадион…
Фаррелл выправил траекторию. Биение инерционного двигателя стало громче — и снова стихло до невнятного бормотания, когда изображение стадиона оказалось точно в центре экрана.
По команде Фаррелла экипаж занимал противоперегрузочные кресла и пристегивал ремни. Вместе с остальными Граймс всматривался в изображение, которое росло на экране. Картина была знакома — слишком знакома, вплоть до едва заметной вспышки последней сигнальной ракеты. И снова — как и в прошлый раз, и в первый — он ощутил присутствие неких сверхъестественных сил, которые сошлись здесь с намерением не допустить посадки, уничтожить судно и всех, кто на нем находится.
Граймс покосился на Фаррелла. Молодой капитан был бледен и напряжен, хотя состояние атмосферы было как по заказу. Да, здесь нет службы наземного контроля.
Но ведь нет ни малейшего ветерка, ни единой тучки, никаких намеков на возникновение турбулентности. Кажется, офицеров ФИКС все еще учат совершать посадку в экстремальных условиях.
Значит, Фаррелл чувствует то же, что и он сам. У Граймса немного поднялось настроение. “Вот теперь, крошка Джимми, и ты знаешь, на что это похоже”, — подумал он и мрачно усмехнулся.
И в этот момент корабль приземлился. Наконец‑то.
Толчок был почти неощутим. Лишь несущие конструкции чуть слышно простонали, словно посетовав на судьбу, и украдкой вздохнули амортизаторы, когда три опоры посадочного устройства приняли на себя огромный вес судна. Посадка состоялась.
— Главные двигатели — стоп, — выдохнул наконец Фаррелл.
По кораблю пронеслась перекличка резких звонков. Генераторы инерционного двигателя еще немного поворчали, затем все стихло. Легкие вздохи вентиляционных труб лишь оттеняли мертвую тишину.
Граймс повернулся в кресле и поглядел в иллюминатор на отдаленную вершину, черный усеченный конус, резко выделяющийся на фоне бледно–голубого неба. Пресвитер Кэннон окрестил эту гору Синаем. Редактируя карты Кинсолвинга, Граймс собственноручно подписал ее “Олимп”. Это было куда более подходящее название. Когда на вершине этой горы неокальвинисты пытались вызвать Иегову, на их зов явился Зевс. Правда, когда на том же самом месте Граймс пытался вызвать богов греческого пантеона, на его зов откликнулся сам Мефистофель, который перенес коммодора в преддверие ада, населенное сонмом литературных персонажей.
На этот раз Граймс твердо решил вести себя более осторожно. И не делать попыток вознестись на вершину этой горы на колеснице, запряженной дикими лошадьми — даже если допустить, что на этой планете может встретиться все, что угодно, в том числе и дикие лошади. И что они возгорятся странным желанием оказать ему содействие.
21
Граница между освещенной и неосвещенной стороной планеты. (Прим. ред.)