Страница 128 из 150
— Пища есть. А вот с пресной водой могут начаться проблемы. Надо что‑то придумать… Продуктов хоть отбавляй, можете сами убедиться. Полный трюм картофеля — несколько тонн, если не ошибаюсь, а еще консервированные овощи и фрукты.
Баррет заморгал: на горизонте показался раскаленный солнечный диск. Обернувшись, он обнаружил, что за кормой лежит примерно миль пять чистого пространства, отделяющего их от полосы дыма. Он не спеша подошел к телеграфному аппарату машинного отделения, перевел обе рукоятки в положение “стоп” с двойным звонком, подождал, пока стрелки не сдвинутся в ответ. Звонки прозвучали неожиданно громко. Затем вернулся в рулевую рубку, снял трубку телефона машинного отделения и нажал кнопку вызова.
— Мистер Феррис, вам лучше подняться. Не знаю, когда нам снова понадобится полный ход… думаю, не в ближайшее время.
На мостике величаво возвышался Кайн. Шорты, сандалии и рубашка с веселым рисунком — все это слабо напоминало парадный китель, но и без него адмирала окружала аура непререкаемого авторитета. Однако Баррет не спешил поддаться этим чарам. Под пестрой адмиральской рубашкой внятно топорщился табельный револьвер, и его вид действовал отрезвляюще.
— Почему остановились, Баррет? — осведомился адмирал.
— Потому что я так решил.
— Как старший из присутствующих офицеров я…
— Но только не на этом корабле. Здесь я старший офицер, поскольку несу ответственность за это судно и его владельцев.
— Позвольте мне договорить, молодой человек. Так вот, как старший из присутствующих офицеров, я желаю знать, почему вы решили лечь в дрейф.
— Потому что мы не можем идти в никуда, сэр. Потому что топлива у нас не очень много, и мы не можем жечь его впустую. Прежде всего надо определить пункт назначения.
— Сколько топлива на борту?
— Около шестидесяти пять тонн. На двенадцать дней пути.
— Хватит для того, чтобы дойти до Новой Зеландии.
— Или до Квинсленда, или до Тасмании, или до Виктории — даже до Западной Австралии. Но что в этом толку?
— Должны же где‑то быть доступные порты.
— Должны? А как насчет вашей базы в Сиднейской бухте? Когда мы проходили Гарден–Айленд на пути назад, там явно разворачивались боевые действия. Мы слышали пулеметные очереди и даже взрывы.
— Нужно было сказать мне, — проворчал адмирал.
— Вы меня не спрашивали, — парировал Баррет, чувствуя, что терпение у него на исходе. — Имейте в виду, сэр, мы в одной лодке. И фигурально, и буквально. Насколько я могу судить, сиднейское руководство погибло при пожаре. Не осталось ни менеджеров, ни суперинтендантов, которые могли бы отдавать мне распоряжения. Сертификат капитана у меня есть, поэтому я могу управлять судном. Что до вашего руководства… Вы все еще им подчиняетесь, несмотря на отставку, не так ли? Так вот, ваше руководство, судя по всему, постигла та же участь. Ну, а если морские суды снова начнут функционировать — я являюсь законным капитаном этого судна.
— И ваше имя внесено в регистр?
— Нет. Но я числюсь первым помощником, то есть вторым лицом в команде после капитана. Когда — или если — капитан Холл вернется, он снова займет этот пост. А до тех пор…
— Черт бы побрал этих гражданских крючкотворов! — взревел Кайн.
— И заодно адмиральский бюрократизм! — не остался в долгу Баррет.
— Дядя Питер! Тим! — зазвенел пронзительный голосок Памелы. — А ну, замолчите оба! Подобной чепухи мир не слышал, наверное, со времен императора Нерона! — Она выдержала паузу. — Отлично. Итак, мы все — граждане Австралии. И вы, дядя Питер. Вы тоже были гражданским, в том числе и до отставки. Далее: вы, Тим — офицер торгового флота. Я яхтсмен. Все мы моряки. Во имя всего святого, давайте вести себя как подобает морякам.
— И какие поступят предложения? — холодно осведомился Кайн.
— Кое–какие уже поступили. Когда вы служили адмиралом и сами ходили в море — вы что, вмешивались в управление своим флагманским судном?
— Нет, но…
— Вы поручали это капитану. Полагаю, и сейчас стоит сделать то же самое.
— А я думаю, что имеет смысл созвать общее собрание, — произнес Баррет, — и выслушать каждого. Попробуем разобраться, что случилось, и найти выход из сложившейся ситуации.
— Суд Олерона? — спросила Памела.
— Что‑то вроде того… — он повернулся к Кайну. — Существует старый шведский обычай: когда капитан корабля оказывается в затруднительном положении, которое опасно для корабля, он созывает всех подчиненных, и они вместе ищут выход.
— Знаю, знаю, — пропыхтел адмирал. — Но положение не просто затруднительное.
В наступившей тишине стали отчетливо слышны звуки, которые доносились из радиорубки. Когда Баррет, адмирал и Памела прошли туда, Малони даже не обратил на них внимания. Он сидел за столом и прислушивался к шепоту морзянки в наушниках.
Последний щелчок — и наступила тишина. Малони подождал немного, а потом, не меняясь в лице, вынул лист из аппарата и протянул Баррету.
— Радиолюбитель. Из городка под названием Плезантвилль. Штат Нью–Йорк, США.
Баррет пробежал текст глазами.
— Пожары. Повсюду пожары. “Дым и огонь — невозможно понять, день сейчас или ночь. Почему никто не выпустит ракеты и не покончит со всем этим? Эй, вы, в Кремле, вы меня слышите? Запускайте ваши чертовы ракеты, и пусть все летит к чертям. Красная вспышка, взрывы бомб — но наш флаг еще поднят. Но так ли это? Так ли это? Дверь открывается. Значит, кто‑то еще жив. Но — нет, это не…”
— И это все? — спросил Кайн.
— Нет, не совсем. После последнего слова еще две буквы: “л” и “но”.
— И само сообщение довольно сумбурное, — подал голос Малони, продолжая щелкать переключателями.
И тут из громкоговорителя раздался голос — достаточно громкий, несмотря на помехи. Человек говорил по–английски, но не без усилия подбирая слова и с сильным акцентом.
— Космонавт Воронов вызывает Австралию. Космонавт Воронов вызывает Австралию. Что происходит? Что происходит? Всюду пожары. По всему миру пожары. Я решил выйти в эфир. Пожалуйста. Ответьте во время моего следующего выхода. Пожалуйста, постарайтесь ответить. Я буду ждать.
— Значит, атомных взрывов не было. Иначе этот русский, Воронов, уже знал бы об этом, — заметил адмирал.
— Думаю, мы тоже, — Баррет повернулся к девушке. — Будьте любезны, Памела, сделайте объявление насчет общего собрания. Думаю, в кают–компании места на всех хватит. Джо! — крикнул он матросу, который стоял у штурвала. — Отправляйся вместе с леди и помоги ей.
И в этот момент появился Карл — немолодой, грузный, с обвисшими усами, он буквально влетел в рулевую рубку.
— Мистер помощник, я в шлюзовом отделении нашел вот это.
— И что же ты нашел, Карл?
— Это не есть человек, мистер.
Баррет бегом спустился по правому трапу на шлюпочную палубу, а оттуда — на корму. Памела, адмирал и Карл едва поспевали за ним. Румпельное отделение находилось на полуюте, возле каюты рулевого. Дверь была распахнута, горел свет.
Вначале Баррет решил, что кто‑то разлил красную краску. Но тогда бы пахло льняным маслом или скипидаром. Нет, в отделении висел запах разлагающейся органики. Запах мертвечины. У входа лежал мертвый кот — тот самый, черно–белый: Баррет подобрал его, отправляясь из Сиднея. Это было целую вечность назад… Горло растерзано, оторвана одна лапа. Вокруг валялось пять крыс — тоже мертвых, искалеченных.
А в углу лежало нечто.
Крупнее любой крысы, крупнее кота. Шерсть — по крайней мере, там, где не залита кровью — чисто белая. Сзади торчал голый черный хвост.
Баррету не хотелось даже прикасаться к этой твари. Он схватил с полки вертлюжный штырь и перевернул труп. На животе рваная рана, внутренности вывалились наружу… А лапы — или руки? — были почти человеческими. В одной зажат коробок спичек — такие обычно раздают на рекламных акциях. В другой — спичка.
— Тысяча чертей, — прошептал за спиной Баррета адмирал. — Похоже на здоровенную обезьяну.
— А зубы крысиные, — заметил Баррет.