Страница 123 из 150
— Да, пожалуй. Но сейчас время такое. Время теории вероятностей. На прошлой неделе произошли крушения — в Электре и в Нью–Йорке. Вероятная причина — попадание птиц в мотор. “Вискаунт” на Орлиной Ферме. Вероятная причина — ошибка пилота. Еще “вискаунт” над Ботани–Бэй: ошибка пилота и — или — неполадки в атмосфере. “Боинг” между Калькуттой и Карачи… Продолжать? По меньшей мере, восемь аварий. Эксперты пытаются выяснить причины — для каждого случая свои. Может, лучше попробовать найти общий фактор?
— Саботаж, — с сомнением промолвил Старик.
— Да. Но вы уверены? У китайцев проблемы с “вискаунтами” начались давно, а у русских всегда что‑нибудь происходит… Посмотрим же правде в глаза, — полушутя–полусерьезно провозгласил Баррет. — Они вышли на тропу войны!
— Да, черт побери! — в сердцах воскликнул капитан. — Что еще за “они”? Все, кто был на борту, погибали. А сколько пожаров в море?!
— Это напоминает мне Уэллса. Герберта Уэллса — был такой писатель. Незадолго до смерти он произнес странную фразу, она звучала примерно так: “К нам подкрадывается нечто жуткое и непонятное…”
— Хм… Может, к нему и впрямь что‑то подкрадывалось. Я скажу вам кое‑что, мистер Баррет, а вы уж поступайте, как знаете. Если что‑то жуткое подкрадется, дай мне Бог оказаться в кругу семьи. Главное для меня — мамочка и ребятки, на втором месте- я сам и корабль в придачу. Но ничего не случится.
— Надеюсь, — отозвался Баррет.
— Все пройдет, как кубинский кризис.
— Дай Бог.
— Выше нос, парень! Ладно, хлебнем на дорожку — и на боковую.
— С удовольствием. Денек нынче выдался долгий.
День и впрямь выдался долгим. Но следующие три дня пути — от Тасмании до Сиднея — показались и вовсе бесконечными. Команда полагала, что уже на рассвете в воскресенье “Катана” пришвартуется в порту.
Но справиться с крепкими ветрами, которые дули то с юга, то с севера, маленькому и не слишком мощному суденышку оказалось не под силу. Когда миновали Габо, “Катана” совсем потеряла ход.
Корабль полз на север. Днем берега были окутаны дымкой лесных пожаров, а к ночи над ними полыхало яркое зарево. Встретившись на мостике с капитаном Холлом, который нес вахту вечером в воскресенье, Баррет заметил:
— Лесные пожары нынче жуткие, сэр.
— Видал я и похуже, — прогудел Холл, но это прозвучало не слишком убедительно. Немного помолчав, капитан добавил: — Я слышал в новостях, будто из пары небольших городков, где‑то в глубине материка, ушли все жители.
— Лучше бы передали что‑нибудь радостное, — отозвался Баррет. Он взял из ящика бинокль, поднес к глазам и стал рассматривать линию горизонта впереди, в направлении порта.
— Видите мыс Бейли? — спросил Холл.
— Нет. Еще недостаточно стемнело. Даже если бы видимость была получше, огней не разглядеть. Но, если я не ошибаюсь, нефтяной завод весь в дыму.
— У нас же есть радар.
— Конечно, сэр, но я подумал, что ему лучше отдохнуть. Во внутренней гавани он нам понадобится.
Холл облокотился на поручни в передней части мостика, попыхивая сигаретой.
— Чувствуете? — внезапно спросил он. — Как перед грозой. Что‑то должно произойти, нутром чую.
Баррет взглянул на небо. Звезды, обычно яркие, едва виднелись сквозь туман.
— С чего вы взяли, что кто‑то что‑то замышляет? Думаете, какая‑нибудь поганая ракета с ядерной боеголовкой собирается упасть на Сидней?
Капитан выбросил сигарету за борт и закурил следующую.
— Нет. Совсем другое. Вам не доводилось оказаться на корабле, где назревает бунт? Вот мне довелось. Я был совсем зеленым юнцом, служил у китайцев, третьим помощником маленького грузопассажирского судна, и в команде у нас были китайцы. На корабле было несколько сотен пассажиров. Пожалуй, это правильнее назвать пиратством, нежели бунтом — большинство пассажиров были из числа пиратских банд. Но к ним присоединились почти все китайцы из команды, так что это все‑таки был мятеж. Задолго до того, как началась заварушка, мы, офицеры, знали: что‑то будет. Можете себе представить, как это выглядело: на вахту заступаешь только с сорокапяткой на поясе… ложишься вздремнуть — клади карманную артиллерию под подушку. — Он умолк, потом добавил: — И даже это не всегда помогало.
— Были случаи? — вежливо спросил Баррет.
— Капитан и главный механик. Они слишком заботились об интересах компании. Это научило меня вещам, которые я не забуду. Как говорят иные моряки: кусок тебе, кусок компании, а себе — лучший кусок.
— С таких мыслей и начинается… — начал Баррет, по–прежнему вглядываясь в горизонт, и воскликнул: — Вот он! Похоже, войдем четко. Сейчас справа по борту…
Он подошел к компасу, чтобы снять данные, а затем, бегло записав их в блокнот для схем, вернулся в рулевую рубку настроить радар. Ожидая, пока прибор нагреется, Баррет отдал приказ рулевому изменить курс — так, чтобы красноватый огонек на причале замерцал прямо впереди.
Шум приборов внезапно сменился писком — это заработал радар.
Баррет нанес отметку, обозначив основное положение корабля, прибавил резкость и яркость. Теперь ему была видна знакомая линия берега. Но на той же линии, что и красный огонек причала, он увидел мигающие вспышки.
— Это не нефтяной завод, — сообщил он капитану. — Похоже на небольшое судно. Примерно в трех милях отсюда.
— И оно горит, — откликнулся Холл, разглядывая в бинокль яркое световое пятно. — Или терпит бедствие. Лучше поспешить на помощь.
Но к тому времени, как “Катана” приблизилась к месту аварии, судно уже затонуло. Лишь масляное пятно пузырилось на воде, медленно расползаясь во все стороны. Однако было решено спустить шлюпку, и Баррет встал у руля. Может быть, удастся обнаружить какие‑нибудь следы, которые могут привести к разгадке? Но он так ничего и не обнаружил. Он уже собирался вернуться на корабль, когда услышал слабый крик.
Кричал человек — он был едва жив, но каким‑то чудом держался на воде. Очень бережно его подняли на борт. Баррет понял, что ему уже ничем не помочь — бедняга был совсем плох — но матросы налегли на весла, и шлюпка понеслась к “Катане” с максимальной скоростью. Лодку втянули на борт, спасенного уложили на носилки и унесли в лазарет для офицеров. Пока второй помощник, выполнявший обязанности корабельного врача, занимался им, Баррет следил, чтобы лодка была убрана на место, а потом вернулся на мостик. Он беседовал с капитаном Холлом, когда появился второй помощник.
— Ничего не вышло, — пожаловался молодой человек. Голос его звенел от напряжения. — Мы ничего не могли сделать. Он умер, и ему еще повезло.
— О чем вы? — резко спросил Холл.
— Это выглядело так, будто на него напали акулы. Но акулы ни при чем. Их здесь не бывает. И трусы оставались на нем. Я увидел там кровь — ну, и сдернул их. Там все откушено — просто гладкое место. А он еще был жив, опустил глаза и увидел, что с ним произошло, — и начал кричать. А потом затих — видно, понял, что отходит, только прошептал: “Но мы достали этих мелких ублюдков. Они изжарились, и в аду будут жариться — оттуда они пришли, туда им и дорога”.
— Что же он имел в виду? — тихо спросил Холл. Никто не мог ответить.
Баррет отправился взглянуть на умершего. Как и говорил второй помощник, его раны просто ужасали. Старпом попытался обнаружить какие‑то приметы, по которым несчастного можно было бы опознать, но не сумел. Трусы — его единственная одежда — были из непромокаемого материала, без пометок прачечной. В них обнаружился раскисший коробок спичек. Баррет сообщил это Холлу, который составлял рапорт в Службу Контроля гавани Сиднея — а также время и место обнаружения потерпевшего и описанием тела. Труп перенесли в офицерскую курилку и накрыли простыней. Вахта Баррета заканчивалась, до прибытия можно было вздремнуть.
Но заснуть он не мог. Должна существовать какая‑то зацепка, он знал. За всеми несчастными случаями и катастрофами последних недель что‑то стояло. Но что?
Он все еще не спал, когда третий помощник спустился к нему и сообщил: до прибытия осталось пятнадцать минут.