Страница 183 из 185
АРЕК: Но что из себя представляла эта теория, коммунизм?
СЛЕЙД: Ох, теория… Первоначально это был призыв к обездоленным и угнетенным. В девятнадцатом веке и раньше было множество бедняков. Были широко распространены несправедливость и страдания. Слишком много политической и экономической власти находилось в руках немногих, которые злоупотребляли ею по причине собственной глупости и жестокости. Маркс и другие теоретики считали — во всяком случае, заявляли, что так считают, что ситуацию можно улучшить, если все перевернуть с ног на голову. Отдать власть угнетенным (пролетариату, как они его называли), и несправедливость исчезнет сама собой. Почему они думали, что пролетариат способен править лучше, чем угнетатели? Почему считали, что пролетарии не станут столь же активно злоупотреблять властью? Этого они не позаботились объяснить. Разумеется, реально мыслящие политики среди коммунистов ничуть не интересовались утопическими результатами. Они просто рассматривали эту доктрину, как средство получить власть себе лично. И использовали теорию соответственно. Первой важной фигурой из этих политиков стал низкорослый бешеный человечек, которого звали Ленин. Возможно, он какое-то время и сам верил в свои теории. Когда он только пришел к власти в России, он экспериментировал с подлинным, весьма противоречивым коммунизмом — но недолго. Абсолютная власть развращает абсолютно, как было когда-то сказано. Прежде, чем Ленин умер, основы нового деспотизма — очень старого по своей сути — были заложены прочно. Ленин был неофициально обожествлен, и тело его хранилось в стеклянном ящике, чтобы «верующие атеисты» могли ему поклоняться. Честно говоря, Арек, в земной истории есть много фактов, которые рассмешили бы даже кошку… Истинным лекарством для отвратительной ситуации в обществе оказалось постепенное сглаживание экономического неравенства, одновременно с ростом числа народных представителей в правительстве, что представляло собой очень непростой и болезненный процесс. В результате стали невозможными громадные, раздутые состояния с одной стороны, и вопиющая бедность — с другой. Невозможно стало сосредоточить в одних руках большой объем неконтролируемой политической власти. Но все это не могло осуществиться вдруг, одним драматическим жестом. Нужна была кропотливая и постепенная работа в течение столетий. К такому результату нельзя прийти путем кровавых революций. И никакие другие средства такого рода его не приблизят. Мы в Федерации только сейчас подошли к нему, и то не вплотную. Азиатская империя — это деспотизм в чистом виде, древний и затхлый, древнее фараонов. Угнетение и рабство процветают там под другими, современными именами, но суть от этого не меняется. Это естественное следствие применения сомнительной политической доктрины, которой воспользовался жаждавший власти фанатик.
СПИРМЕН: Империя Дженга — это не коллективизм. Это его извращение!
ЭНН: Прошу меня простить, я хотела бы уйти.
ДОРОТИ: Конечно, дорогая! Тебе вообще еще рано было вставать с постели. Мальчики уже спят. Пойдем, я над тобой похлопочу…
ШТЕРН: Она была больна?
РАЙТ: Да. И очень долго. Но теперь, я полагаю, она…
СПИРМЕН: Что вы…
АРЕК: Капитан, расскажите нам о второй половине Земли. О той, откуда вы прибыли.
СЛЕЙД: О Канаде? Ах нет, вы имеете в виду всю Федерацию. Она очень велика, мисс… я хотел сказать, Арек. Давайте снова взглянем на карту. Вся Северная Америка — вот… Часть Южной Америки, Соединенные Штаты Европы, Исламский Союз, Япония, Индия, неисламская часть Африки, территориально примыкающая к Исламскому Союзу. Затем — вот, смотрите, Австралия и Новая Зеландия, и Республика Океания. Как видите, почти весь остальной мир. Вот Столица Федерации, видите? Следите за моим пальцем. Вот здесь, восточнее Виннипега. Я родился в этих краях, там много озер и очень красиво. Столица была построена в 1985 году — теперь кажется, что это было уже давно, хотя на самом деле недавно. На Земле остались еще маленькие страны, Арек, которые предпочли сохранить свое национальное единство вне Федерации, а не внутри нее. Хотя они связаны с нами тесными узами, и нет никаких ограничений на поездки или другие виды общения. Это скорее техническое различие, поскольку и внутри Федерации суверенитет отдельных наций поддерживается на государственном уровне.
РАЙТ: Не вполне техническое. В то время, когда мы покидали Землю, в Федерации существовали некоторые тенденции, которые могли привести к чрезмерной централизации — даже с учетом ограничений на власть. И еще в Федерации слишком громко восторгаются благами машинной цивилизации. Мне кажется, это просто прекрасно, что некоторые страны на Земле предпочитают находиться чуть в стороне от общего энтузиазма по поводу материального прогресса. Это идет на пользу и Федерации в том числе.
СЛЕЙД: Возможно. Мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, доктор. Я и сам всегда был сторонником небольших государств. И все-таки, учитывая угрозу со стороны империи Дженга…
ШТЕРН: А мне не кажется, что это такая уж угроза.
САЛЛИ МАРИНО: Я, конечно, не знаю…
ШТЕРН: Империя рано или поздно рухнет сама. Это колосс на глиняных ногах.
СЛЕЙД: Но пока мы этого ждем, Федерация должна быть сильной — и в военном отношении тоже.
МЬЮКЕРДЖИ: Если мы действительно будем только ждать.
ШТЕРН: Превентивная война — это абсурд, Джимми.
МЬЮКЕРДЖИ: Да, но…
ШТЕРН: Методы сторонников умеренного прогресса в рамках законности. Федерация может себе позволить ждать. Именно эти методы позволили когда-то давно создать Исламский Союз.
ПОЛ: Мне кажется, доктор Штерн, что руководство Турции не вполне принадлежало к сторонникам постепенности. После 1960 потребовалось еще тридцать лет, но, принимая во внимание объем проблемы, это было быстро. Только люди, обладающие огромной моральной смелостью и хорошим умом, могли решиться на такие действия. Они не были фанатиками, они не были приверженцами одной-единственной идеи. Им приходилось искать и находить разумные компромиссы; приходилось проводить преобразования по частям; проявлять твердость в одних вопросах и гибкость в других, а терпение — во всех. Но с того самого момента, как они взялись за эту задачу, они ни на минуту не прекращали усилий. И к 1990 году они получили здоровое государство, готовое к вступлению в Федерацию в качестве полноправного члена.
СЛЕЙД: Да, это было быстро. Я полагаю, вы изложили вашим здешним друзьям земную историю?
ПОЛ: Мы пытались. Я не знаю, можем ли мы поставить себе больше, чем четыре с плюсом. Предмет чересчур обширен, а все, чем мы располагаем — это наша несовершенная память. Вдобавок, мы заняты сейчас тем, что творим историю здесь, на Люцифере. И эта задача для нас имеет первостепенную важность.
РАЙТ: У нас даже книг нет! Капитан, когда вы водили нас по кораблю, мне было очень трудно удержаться от того, чтобы не украсть линзу и пригоршню этих микротекстов…
СЛЕЙД: Друг мой! Почему же вы сразу не сказали? Все, что вы захотите. Библиотека поступает в полное распоряжение ваших здешних друзей. Какой смысл везти ее обратно на Землю, если они могут ей воспользоваться?
РАЙТ: Я… простите… Я просто не знаю, что сказать.
СЛЕЙД: И, кстати сказать, доктор — пока я снова не забыл. Уже после вашего отлета, году примерно в 2060, было усовершенствованно новое лекарство, которое дает возможность вполне сносно переносить ускорение. Я не знаю подробностей, но Нора может рассказать вам точнее. Что-то, связанное с расслаблением мышц. Я так понимаю, что даже для людей, которые уже старше оптимального возраста…
РАЙТ: Минутку, прошу прощения… Я не могу вернуться на Землю, капитан Слейд. Ваше предложение очень великодушно, но я не могу его принять.
СЛЕЙД: О, простите меня, я считал это само собой разумеющимся…
РАЙТ: Мое место здесь. Здесь моя работа и мой народ.
ТЕЙРОН: Я знала. Я знала!
РАЙТ: Что, дорогая? Я не понимаю.
ТЕЙРОН: Ох, мне нужно было промолчать. Ты должен был решить сам, док. Но ты сам сказал, что не покинешь нас!