Страница 11 из 14
Виталия, декурион. Сердитая
Предложение Игрра мне понравилось. До Ромы декада пути — это если идти верхом. С повозками уйдут все две. Если сократить стоянки, получится быстрее. Я сделала вид, что задумалась, после чего важно кивнула.
— Тогда я поехал! — сказал он.
Я чуть не выругалась. Пришлый поймал меня на слове. Вчера я велела ему варить кашу, он и припомнил. Только зря надеется, что сможет от нас ускользнуть. Я кликнула Лолу. Та, услыхав о задании, расплылась. Я нахмурилась. Выглядела Лола привычно, но одной порцией хины с Днями не совладать. Еще вздумает приставать к Игрру… К тому же пришлый, оставшись с девочками, попытается их разговорить.
— Выпей хины! — приказала я, когда Игрр отъехал. — И не вздумайте с ним болтать!
Лола кивнула. Спустя короткое время третья декурия, погрузив припасы в мешки, умчалась вперед.
— Куда они? — спросила Лавиния, приблизившись.
— Кашу варить! — ответила я и едва сдержала смех, заметив, как перекосилось ее лицо…
К месту стоянки отряд приблизился к полудню. Я не утерпела и сорвалась вперед. Увиденное заставило насторожиться. На полянке среди кустов тлели, затухая два костра, над ними исходили паром котлы с кашей и горячей водой, а перед моими «кошками», расположившимися кругом, стоял Игрр и что-то рассказывал, помогая себе жестами. Девочки смотрели на него во все глаза. Завидев меня, они вскочили.
— Обед готов!.. — доложила, подбежав, Лола.
— О чем он говорил? — спросила я.
— Рассказывал, как живут в его мире. У них с почтением относятся к женщинам. Мужчины открывают перед ними дверь, не позволяют носить тяжелые вещи, ухаживают за ними и даже носят на руках… Так чудно!
«Сукин сын! — подумала я. — Он что, нарочно? Девочки и без того с него глаз не сводят. Мало того, что отшил Лавинию, так еще головы кружит. Кончится тем, что передерутся. Нельзя отпускать его от себя!»
— Как каша? — спросила сердито.
— Попробуй! — предложила декурион.
Я решительно направилась к костру. Игрр при моем приближении схватил глиняную чашку и навалил в нее горячей, вкусно пахнущей каши. Я взяла ложку, зачерпнула, подула на горячее, после чего положила еду в рот. Каша таяла на языке. Мягкая, пахнущая дымком, со вкусом копченостей и приправ, она скользнула в желудок, вызвав неукротимое желание съесть еще. Я едва сдержалась. Командир не должен есть раньше воинов.
— Вкусно! — сказала, возвращая Игрру миску.
Окружившие нас «кошки» радостно загомонили.
— Внимание! — крикнул Игрр подошедшей турме. — Всем умыться и стать в очередь! Грязным еды не дам!
Девочки кинулись к лошадям. Дружно хватали бурдюки с водой, лили на руки, плескали на лица, после чего бежали к костру. Игорь, скалясь и отпуская шуточки, накладывал в чашки кашу. Я нахмурилась. По какому праву он распоряжается? Умываться, конечно же, нужно, но в походе воду экономят. Думая так, я понимала: сержусь зря. Мы заночуем у Лунного озера. Воды там в достатке: хватит помыться и в дорогу набрать. Но почему «кошки» его слушают? Кто здесь главный?
Кассиния принесла мне чашку с кашей, хлеб и кубок с разбавленным вином. Лола сделала тоже для светловолосого, над которым сидела ночью. Мальчик заулыбался, они сели в сторонке и стали есть, при этом Лола старательно подсовывала избраннику кусочки повкуснее. Я нахмурилась, но решила отложить разбирательство. Хотелось есть. Я опустилась на траву и принялась за обед. Рядом поглощали кашу воины. Их лица светились блаженством. Вкусная еда и вино — что может быть лучше после долгого похода?
Опустошив посуду, я встала и направилась к Игрру. Тот тоже ел, но, завидев меня, вскочил.
— Сиди! — удивилась я. — Ты же не мой воин.
— У нас принято вставать перед женщиной.
«Хитрец! — оценила я. — Только зря стараешься. Меня не очаруешь!»
— В своем мире ты был поваром? — спросила строго.
— Врачом, — возразил он и повторил: — Медикусом.
«Неужели? — не поверила я. — Такой молодой?»
Он, видимо, догадался, о чем я подумала.
— Я учился шесть лет, — добавил поспешно. — И еще год в интернатуре. Понимаю твои сомнения, декурион, я выгляжу молодо. Но мне двадцать восемь.
«На восемь лет старше меня? — мысленно ахнула я. — Не может быть!» Мгновением спустя я вспомнила: у пришлых по — другому. Они взрослеют поздно. Димидия в двенадцать уже воин, я в свои двадцать — ветеран. Девочки считают меня старухой, хотя вслух такое, конечно, не говорят. Попробовали бы!
— Научи моих воинов варить кашу! — попросила я Игрра.
— Здесь нет ничего трудного! — пожал он плечами. — Если замочить крупу, она быстро разварится. Не нужно держать котел на большом огне — тогда каша не пригорит. А мясо и сало для заправки следует резать мелко, тогда вкус получится однородным и мягким.
— Вот и расскажи им! — велела я и отошла.
Игрр, кашевар турмы
После обеда все и случилось. Сытые и слегка захмелевшие (нам, по нашей просьбе, вино наливали неразбавленным) парни валялись в неспешно едущей повозке, когда Олег вдруг рыгнул и погладил себя по животу.
— Счас спою! — сказал довольно.
— Давай! — ободрил я.
— Девки разбегутся! — вздохнул бывший десантник. — У меня ни слуха, ни голоса. Пел только в армии — и то в строю.
И тут Леша внезапно затянул дискантом:
— Во поле береза стояла,
Во поле кудрявая стояла…
— Люли, люли стояла,
Люли — люли стояла… — подтянул Степан.
Братья сели и заголосили в два голоса:
Пели они на удивление слаженно. Высокие голоса плыли над степью, и песня, сочиненная в другом мире и о другой природе, удивительно органично звучала среди этого поля, поросшего высокой травой, вплеталась в топот копыт, звяканье сбруи, скрип колес… Турма, привлеченная неожиданным зрелищем, сбилась вокруг повозок, и, затаив дыхание, внимала пению. А братья, прикрыв глаза, самозабвенно выводили мелодию. Когда они умолкли, женщины восторженно закричали и захлопали.
— Знай наших! — довольно сказал Олег. — Это вам не мечами махать.
— Мы в хоре детдома пели, — сказал Леша. — Оба.
— Еще знаете? — спросил я.
— Ага! — кивнул Степан.
— Давайте!..
Песен братья, как выяснилось, помнили много. В их репертуаре преобладали народные, но были и современные. Ободренные вниманием слушателей, детдомовцы распелись и голосили вовсю. Когда грянули «Вдоль по Питерской», Леша в порыве чувств вскочил, отшвырнул матрас и стал отплясывать на днище повозки, выкидывая коленца. Получалось у него на диво ловко. С последним звуком он топнул ногой и картинно развел руки. Слушатели завопили. Далее произошло непредвиденное. Одна из женщин (она сидела с Лешей во время обеда), склонилась с седла, подхватила мальчонку под мышки, выдернула из повозки и бросила на круп лошади. После чего умчалась вперед. Я онемел, но быстро пришел в себя. Расталкивая грудью лошади сгрудившихся воинов, пробрался к Виталии.
— Что это значит? — процедил, кладя руку на рукоять сабли.
— Успокойся! — ответила она. — Лола не причинит ему зла.
Говоря по правде, выглядела она растерянной. Видимо, сама не ожидала.
— Сармы пытались меня изнасиловать! — напомнил я.
— Рома другие! — возразила Виталия. — Мы не насилуем! По нашим законам любая, кто силой или угрозами заставить мужчину вступить с ней в связь, будет продана в рабство, а имущество ее конфисковано.
«Ну, и где ваш закон?» — хотел спросить я, как вдали показалась всадница. Когда приблизилась, стало видно, что детдомовец сидит боком на крупе лошади, а женщина бережно придерживает его рукой. Подскакав к повозке, всадница взяла парня под мышки и опустила внутрь. Турма закричала и захлопала.