Страница 13 из 13
— Чего? — не поняла Юлька.
— Говорю, что еще чувствуешь, дура?
— А-а… Ну, чувствую тоску. Что-то вроде какого-то холодка или ветерка… Как ты думаешь, идти мне к врачу?
— Подождем, — решительно заявил Макс. — Но как интересно! Раньше-то у тебя ничего такого не бывало?
— Нет, говорю тебе.
— Никогда?
— Никогда, — уверенно сказала Юлька.
— Ты не можешь этого утверждать, — усомнился Макс. — Это могло быть в детстве, ты была еще маленькая и не запомнила. Надо спросить твою маму.
— С ума сошел?! Да она насмерть перепугается, ей нельзя про это говорить. Это мои проблемы.
— И мои теперь, — вздохнул Макс. — Почему твои проблемы рано или поздно становятся и моими?
— Не знаю, — промямлила Юлька. — Ничего я не знаю, ни в чем не уверена. Макс, мои волосы в самом деле ужасны?
— Помолчи. — Макс явно пытался поймать какую-то ускользавшую от него мысль. — Сейчас-сейчас… Ах ты, черт… Ушла!
— Кто?!
— Мысль! Была-была и вдруг ушла, — раздраженно откликнулся Макс. — И мне кажется, что это была очень важная мысль… И она касалась тебя…
— Ну вот! — Юлька неподдельно огорчилась. — Мне сейчас очень пригодилась бы какая-нибудь важная мысль, касающаяся меня.
Как ты мог ее потерять?!
— Еще найду! — пообещал ей Макс. — Бессонница теперь обеспечена. Знаешь, я думал о твоих припадках, и тут эта мысль мелькнула…
— Обещай, что вспомнишь! — попросила Юлька, поднимаясь и оправляя смявшуюся юбку. — Это очень меня беспокоит.
— Меня, представь, тоже. Я считаю, что не вправе подсовывать такому честному парню такую больную невесту, — пошутил Макс. — Сначала я тебя вылечу, а потом ты дашь согласие на свадьбу, лады?
— Тогда, наверное, мне не светит когда-нибудь выйти замуж, — вздохнула Юлька. — Доктор ты еще тот. Кстати, как мать? Пилила вчера? По-прежнему желает, чтобы ты шел в мединститут?
Ольга Петровна не верила в психоанализ, в чем и заключался корень ее разногласий с сыном. Сама она работала анестезиологом в роддоме и имела весьма приземленные взгляды на жизнь и медицину. Для сына она мечтала о карьере терапевта, а подсознание считала выдумкой богатых бездельников.
— Нет, обошлось. Я сразу впал в хандру, — пояснил Макс.
— Почему?
— Не знаю… — Он снова откинулся на подушки. — Просто паршивое настроение.
— Может, из-за меня? — подсказала Юлька. — Что там вечно болтают про подсознание твои любимые психоаналитики? Сознательно ты меня не любишь, а подсознательно очень любишь и дико ревнуешь к этому Жене?
— Дитя мое, это исключено, — заверил ее Макс. — Вы встретитесь завтра?
— Ну да. Но как мне быть с ответом? Я не сказала ему ни «да», ни «нет». Он ждет ответа.
— Викинг! — Макс умиленно сложил ладони. — Я просто обязан способствовать вашему браку. Какой жених! Какой подарок! Скажи нашему Ромео, что должна подумать. Если будет настаивать, упади в обморок.
— Черт! Не напоминай мне об этом.
— Ладно, иди. Привет Ромео.
Мать ждала Юлю на кухне. Она курила, что бывало с ней редко.
— Мам, вот она я, живая и здоровая, — осторожно сказала Юлька.
Мать, нервно затянувшись, кивнула. Юлька почуяла неладное.
— Это был он? — спросила мать голосом, не предвещавшим ничего хорошего. — Этот парень в белом пиджаке.
— Ну да. Он хотел подняться к нам, познакомиться с тобой, но я решила не торопить события.
— Так… — Мать поперхнулась дымом и закашлялась. — Юля, он мне не нравится.
— Ну вот, приехали, — огорчилась Юлька. — Ты же его толком даже не видела.
— Видела и успела понять, что это тот самый тип богатых мальчиков-бездельников, которым все дозволено.
— Мама, мама, если бы ты знала, насколько ты не права. — Юлька засмеялась и молитвенно сложила руки на груди. — Этот богатый мальчик-бездельник сегодня сделал мне предложение руки и сердца и при этом так оробел, что даже не решился меня поцеловать.
Мать онемела.
— Это правда, мама. Если бы ты его видела в тот миг, ты бы первая его пожалела. Да, он не беден, и родители его обеспечивают. Все так.
Но он совсем не наглец, не подлец, ничего в этом роде. Уверяю тебя.
Мать наконец обрела дар речи:
— Он сделал тебе предложение? С какой стати? У вас что, было что-то?
— Гуляли под ручку по Страстному бульвару, — призналась Юлька. — А до этого ужинали в доме, где жил Есенин. Вот все мои грехи, падре.
Мать только вздохнула.
— Все это как-то ненатурально, — заметила она. — Мне кажется, у вас совсем ничего нет… Никакой любви… И вдруг — предложение.
Ты меня не обманываешь?
Мать испытующе посмотрела на нее. Юлька отвела глаза, как всегда не выдержав ее взгляда.
— Юля, будь осторожна, — грустно сказала мать. — Я знаю, что мои ошибки ничему тебя не научат, ты, дурак и все прочие, не извлекаешь опыт из чужих ошибок. И все же — будь осторожна.
— Я буду очень-очень осторожна, — пробормотала Юлька и отправилась к себе в комнату.
Там она скинула туфли, стянула через голову платье и уселась перед зеркалом. «Бледная, очень бледная, — пожалела она себя. — А с этими волосами и вообще — дитя трущобы. А макияж был приличный. И вечер был неплохой. Если бы я только сама его не портила. Женя вообще был на уровне. Мне повезло, повезло!» Она накинула халат, забралась на постель и легла, поджав под себя отекшие ноги. Закрыла глаза и задумалась.
«Мама никак не может забыть… — Рука Юльки протянулась за сигаретой. — Неужели она так любила отца? Или помнит только оскорбление? Да. Такое не забудешь».
И Юлька снова во всех подробностях вспомнила историю, которую не так давно рассказала ей мать.
Когда-то Наденька, хорошенькая девушка лет семнадцати, страстно мечтавшая об Институте иностранных языков, познакомилась в доме у знакомых с молодым (но все же старше ее) человеком — Станиславом Краевским. Красоты этот молодой человек был необыкновенной и необыкновенной же оказался предприимчивости. Правда, насчет Наденьки он ничего не успел предпринять, зато преуспел в делах, относившихся к металлу, цвета которого были Наденькины локоны. Станислав, как оказалось, спекулировал золотыми изделиями. Его посадили, и Наденька, потрясенная этим фактом, долго не могла опомниться. Ее родители о Станиславе ничего не знали — куцый их роман был в самом начале безжалостно прерван суровой рукой закона.
Станислав угодил в тюрьму. Но Наденька ждала.
Конечно, это платоническое ожидание не продлилось бы долго. Наденька, поступившая в иняз, забыла бы Станислава… Но Станислав неожиданно вышел на свободу, хотя до конца его срока оставалось еще несколько лет. Наденька так и ахнула. Был потрясен и Станислав тем, что эта златокудрая девчушка ждала его. И роман закрутился с ускоренной силой. Станислав объяснил Наденьке, что он оправдан, оправдан полностью, к золоту больше не прикоснется (тут он ее поцеловал), и осужден-то был несправедливо (тут Наденька его поцеловала), и ничего он так не хочет, как соединить свою жизнь с Наденькой навсегда. (Тут следует продолжительный поцелуй.) Краевская Юлия Станиславовна закурила вторую сигарету и продолжала смотреть в сгустившиеся сумерки ничего не видящими глазами.
Станислав снял квартиру и предложил Наденьке самостоятельную жизнь вдали от предков. И она согласилась, уверяя себя, что счастлива, совершенно счастлива. За маленьким исключением — Станислав почему-то и слышать не хотел о законном браке. Но он был такой внимательный, заботливый, нежный… И Наденька перестала его спрашивать, откуда у них деньги и куда это он иной раз надолго пропадает… Одно утешало ее — куда бы ни исчезал Станислав, ночевал он всегда дома.
Рождение дочери привело Станислава в полный восторг. «Отец — я! — гордо заявил он. — Пишите — Краевская… Да, Станиславовна!»
Теперь они жили втроем. И это была бы совсем счастливая жизнь, если бы Наденька, почувствовавшая вдруг ответственность за судьбу своего ребенка, не принялась допекать Станислава требованиями жениться. Он страдальчески морщился, умоляюще складывал руки на груди, просил не трогать этой темы…
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте