Страница 44 из 49
– Тогда ты будешь не мишкой, а кенгуру… – попыталась я пошутить.
– Да хоть чёртом лысым – лишь бы с тобой! – с горечью воскликнул он.
Я уткнула лицо в расстёгнутый ворот его рубашки:
– Не надо, Миша, не рви душу! Мне тоже нехорошо… Потерпи, всё уляжется.
– Где ты была? – сурово вопросила бабушка, едва впустив меня в квартиру, и поплелась следом. – Развлекалась со своим Мишкой?
– Ну развлекалась! А что? – взъерошилась я, пытаясь не впустить её к себе в комнату. – Я молодая, никому не нужная женщина: что ж, я уже не имею права развлечься?
Бабуля по-хозяйски вошла, подбоченилась и уставилась на меня скорбным взглядом:
– Ника! Признавайся честно: ты с ним спишь?
Я демонстративно зевнула:
– Ну о чём ты говоришь, ба? Разве с ним уснёшь?
Моя доморощенная прокурорша ахнула и выдала фейерверк отнюдь не невинных междометий и словосочетаний. Но я решила ни в чём ей не уступать:
– Ба, у тебя здорово устарел репертуар. Хочешь я научу тебя новым выражениям? На основе наркоманского жаргона… Например, «какого хрена ты, широкез удолбленный, воняешь тут своими галюнами. Спрячь болты в буркалах и иди закумарься во все дырки!»
– Тьфу на тебя, нахалка! – возмутилась бабушка и, давясь смехом, ретировалась восвояси. А я плюхнулась на кровать: всё! Спать, спать, спать…
Но разве можно уснуть, когда внутри всё сплелось в адский ком и давит, и жжёт, и плещется в тягучей тоске?! Что мне сделать, чтобы спасти Сергея? И как утешить Михаила? И с чем я останусь напоследок? С чем и с кем… Я не могу благоденствовать здесь, в тиши и вдали от тех, кому сейчас плохо. Моё место там, в Москве, где уже созрела угроза жизни Сергею и отцу… и даже Михаилу… Ведь он теперь наверняка будет соваться в самое пекло!..
Промаявшись с час в постели, я подхватилась и помчалась в ближайшее агентство за билетом в Москву. Приняв решение и сделав первые шаги к его выполнению, я успокоилась и остаток дня провела со своими любимыми домочадцами.
Ночью я спала крепко и без сновидений, а после завтрака сообщила, что еду в Москву – и сразу отправилась собираться, лишь бы не видеть совершенно бешеных глаз бабушки и Полины Аркадьевны.
Один Никитка одобрил моё сумасшествие:
– Ты едешь за папой?
– Да, сынок. Я ему очень нужна… – и Никитка удовлетворённо улыбнулся.
Глава 17
Поезд «Волгоград – Москва» мчал меня из безмятежности в неведомое и тревожное будущее. Но я была спокойна, потому что знала, что буду делать, а вернее чего не буду делать: я не буду прятаться! А даже наоборот: буду открыто светиться там, где меня могут обнаружить бандиты. То есть в офисе и у себя на квартире. Единственное, что меня беспокоило, так это то, чтобы меня не перехватили харламовцы. Там со мной чикаться не станут, а вот у Самбэка есть ко мне живой интерес – в том смысле, что я нужна ему живая. Легенду о том, что я не знаю, кто меня похитил и где меня прятали, так как была в беспамятстве, а потом сбежала и на попутке добралась до Москвы – я заготовила…
А потом скажу, что кроме того, как помочь отцу ни о чём думать не могу… ну и так далее – наплету что ни попадя по обстоятельствам. Главное, это шепнуть Сергею, что за ним охотятся и уговорить его бежать. Со мной, конечно…
Я понимала, что мой план никуда не годится, но ничего другого придумать не могла – и положилась на «русское авось». До сих пор оно меня выручало – вывезет и теперь.
Попутчицами моими были три пожилых челночницы и занятые обсуждением своих рыночных проблем и планов меня они в упор не видели. И слава Богу! Рассуждать с серьёзным видом обо всяких житейских мелочах, когда уже третью неделю балансируешь между жизнью и смертью, совершенно нелепо. Тем более, что после активных «каникул» с Михаилом и перед большой битвой с мафией я должна хорошо выспаться, чтобы быть сильной и неуязвимой. Мало ли какие неожиданности меня ждут!
Неожиданности начались сразу, едва я ступила на платформу Павелецкого вокзала. Их оказалось две: одна выглядела точь-в-точь как Михаил, а другая сильно смахивала на Тоську. И обе они сияли, как тульские самовары. Первым моим желанием было отступить назад и скрыться в вагоне, но чересчур инициативные встречающие взяли меня в кольцо и пресекли любые поползновения к бегству.
– Какая приятная неожиданность! – с нескрываемым ехидством воскликнула я. – Вот так встреча! И какими судьбами, позвольте узнать? Это воля случая или злой умысел?
Михаил спрятал ухмылку и смолчал, а Тоська сделалась предельно строгой:
– Скорее, это сговор. Сговор с твоей бабушкой. Она позвонила нам обоим и умоляла обеспечить конвой для её сумасшедшей внучки.
– Вот как? – не слишком удивилась я. – И куда вы меня повезёте? В сумасшедший дом?
– Сначала поедем в прокуратуру… – ответил Михаил, отнимая у меня сумки.
– А потом прямиком на нары? – перебила его я.
– Ну, зачем на нары? – хмыкнула Тоська. – Потом мы изолируем тебя от любого общества, кроме нашего. Примем на себя весь твой боевой задор.
– Ладно, – сдалась я. – Везите меня куда хотите. Мне не страшно, потому что я бегаю быстрее вас обоих… И уверена, что быстрее вашего прокурора…
Следователь прокуратуры Георгий Иванович Владленов – тот сам не раз упомянутый приятель моего сероокого рыцаря – оказался высоким, худым и широкоплечим мужчиной с густой шевелюрой и пышными усами. На вид ему было лет тридцать и был он несуетливым, немногословным и доброжелательным.
По тому, как уважительно он пожал руку Михаилу, я поняла, что их связывает нечто более надёжное, чем просто приятельские отношения. Меня он окинул долгим и внимательным взглядом карих глаз и, похоже, удивился, что такое хрупкое и безобидное, на вид, создание навело столько шороху в его профессиональном пространстве.
Я невинно улыбнулась и получила в ответ мягкую быструю ухмылку, моментально спрятавшуюся в усах. «А он не так прост, каким кажется с первого взгляда, и, должно быть, въедлив до тошноты и всё видит насквозь… Но и мы не лыком шиты!» – подумала я, усаживаясь на предложенный мне стул.
В небольшом, почти пустом кабинете мы были втроём, потому что Тоська наотрез отказалась идти с нами, заявив, что её бросает в дрожь от одной только вывески сего государственного заведения. После короткой процедуры знакомства Георгий Иванович сразу объявил мне свои намерения и приоткрыл карты решаемого им «пасьянса».
Но первым делом он тепло и совершенно искренне поблагодарил меня за неслабую помощь следствию по делам наркомафии и сообщил, что озабоченный моей безопасностью свёл мою роль свидетельницы до минимума. И тут же протянул мне на подпись «мои», уже отпечатанные, показания из которых следовало, что я всего лишь случайная жертва и свидетель убийства наркокурьера и подмены сумок. При этом я, как законопослушная гражданка, обнаружив подмену, сообщила о наркотиках органам, а сама подверглась мести бандитов, которые похитили меня дважды, держали неизвестно где в пригородах, а потом бедную заложницу незнамо кто спас и с завязанными глазами привёз в Москву – прямиком в прокуратуру. И, естественно, никаких Харламов и Самбэков я знать не знаю…
– Вы думаете, эта сказка сработает? – спросила я, подписывая показания.
– Это официальная версия, – улыбнулся Георгий Иванович, – кому следует знать подробности, тот их знает. А вы, как свидетель, вправе сказать ровно столько, сколько посчитаете нужным, и не свидетельствовать против себя и близких вам людей. То есть вы имеете право умолчать обо всём, что грозит вашей безопасности.
– Это справедливо, – заметила я, – потому что я действительно пострадала незнамо за что и за чужие грехи расплачиваться не должна.
Согласившись со мной, Владленов выложил мне пачку фотографий и попросил опознать запечатленные на них лица. Я внятно, без запинки и без сострадания называла имена и клички тех, кого видела и следователь удовлетворённо кивал. Среди узнанных мною были и убитые хунвейбины, и следившие за мной бандиты, и окружение Самбэка и… мой Серёженька. Должно быть, при созерцании его сурового лика я не смогла изобразить должное рвение по разоблачению легендарного Бригадира и повисла скользкая пауза, которую сгладило предложение выпить кофе и перекурить.