Герда

Мать выдохнула, потерла лоб колбасой. Растерянно.

– Подружились, – улыбнулась Алька.

Мелкий тем временем перешел джипом с собачей спины на батарею, гудя и булькая губами, добрался по стене до стола, где мать поймала его и посадила в детский стульчик-столик. Мелкий возмутился и начал немедленно выть и дрыгать ногами, мать плюнула и выпустила его обратно пастись на пол. Мелкий загудел и повис на собаке. В прямом смысле повис – обхватил за шею руками, впился ногами, повис.

Собака перенесла это вполне спокойно.

Заглянул отец. Он был мрачен, даже не мрачен, а зол. Такое редко бывает. Но бывает.

– Как настроение? – спросил отец довольно жизнерадостно, сумел взять себя в руки.

Это он как бы у всех спросил, но на самом деле только у Альки. Только у нее.

– Нормально, – ответила Алька. – А что?

– Да ничего, просто…

Мелкий свалился с собаки. Несколько секунд полежал на полу, затем неожиданно устремился прочь из кухни. Сверчковым шагом. Он часто вот так отлучается, но в этот раз он отлучился со слишком уж хитрым лицом. Мать выразительно посмотрела на Альку.

– А почему все время я? – спросила она. – У меня голова болит, и вообще. Пусть Гоша.

У меня теперь выбора нет, я теперь со всем соглашаюсь.

– Ладно уж, – смилостивилась Алька. – Так и быть. Вам, видимо, надо поговорить.

При слове «поговорить» Алька издевательски выпучила глаза.

И Мелкого ловить отправилась.

– Ну? – спросила мать у отца.

– А что ну? Не нашли, конечно. И капитан сказал, что вряд ли найдут.

– Это почему?

Мать стала злобно похлопывать колбасой по столу. У собаки текли слюни. Сильно так, на полу быстро собиралась лужица.

– Почему? – повторила мать сердито. – Почему это они не найдут? Я буду звонить…

Ей тяжело сейчас. Она переживает. Ведь все могло…

– Я ему тоже это сказал. А капитан ответил, что я могу звонить куда угодно, только не дозвонюсь. Да не стучи ты!

Отец отобрал у матери колбасу, нервно откусил прямо из серединки и стал жевать.

Он тоже нервничает.

– Эти люди не ходят в больницы, – сказал отец. – У них нет документов. Они не будут жаловаться. Они как… инопланетяне. И, скорее всего, они уже убрались отсюда. Не найти.

Отец откусил еще колбасы.

– А поселок? – спросила мать.

Лужа слюны стала больше.

– В поселке никого. – Отец с удивлением поглядел на колбасу в своей руке, вздохнул, швырнул колбасу собаке.

Та разгрызла ее в три укуса, затем принялась быстро и неаккуратно есть.

– Я это так, конечно, не оставлю, – сказал отец. – Я дойду… До кого надо. А если они не примут меры…

Отец хлюпнул носом.

– Не вздумай, – резко сказала мать. – И не вздумай.

– Но этого нельзя так оставлять, – возразил отец. – Они могут на кого угодно напасть, Игорь говорит, что там до деревни недалеко…

– Я не говорю, что надо сидеть сложа руки. Надо действовать. Но по-другому. Я поговорю со своими, я обращение выложу, по френдам… Но ты не вздумай.

В голосе у матери вдруг прозвенела истерика, собака оторвалась от колбасы и повернула в сторону матери засалившуюся морду.

– Ладно, – тихо сказал отец. – Ладно. Но я все равно…

– Нет! – выкрикнула мать. – Не смей.

Сейф в кабинете отца. А в нем гладкоствольный полуавтомат «Вепрь» и нарезной полуавтомат «Сайга», и патроны в разноцветных пачках. Стрелковый клуб. Кремлевский гарнизон. Отличник боевой и политической подготовки, так под фотографией и написано. До сих пор берет двухпудовую гирю и держит ее на вытянутой руке.

– Кого ты хочешь наказать?! Кого?!

– Ладно, – примирительно сказал отец. – Позвоню Лернеру, пусть группу пошлет. Должны же они хоть что-то делать, не все им кирпичи об голову ломать.

– Позвони-позвони, – посоветовала мать. – А сам не смей.

– Позвоню…

Вернулась Алька. Она волочила за руку Мелкого, Мелкий сопротивлялся. Алька сунула его в руки матери.

– Так как у тебя дела? – отец снова поглядел на Альку.

Опять очень осторожно.

– Да нормально, – ответила она.

– Что с доктором? – спросил отец. – Ты подумала?

– А что с доктором? С доктором все отлично. Мне стало гораздо легче. Доктор просто Айболит.

– В каком смысле Айболит? – спросил отец.

– Он же ветеринар по образованию, – сообщила Алька.

– Кто ветеринар?

Отец и мать переглянулись.

– Ну, доктор. Этот, ментальный костоправ. Он мне сам рассказал.

Я тоже ничего не понимал, но мне переглянуться было не с кем. Мать и отец собирались сводить Альку к психотерапевту, но я не знал, что он сам к нам уже ходит. Хотя это похоже на родителей.

– Он сам рассказал.

– Что рассказал? – отец почесал голову.

– Что закончил Тамбовский ветеринарный институт. По специализации «стоматология крупного рогатого скота». Но это совсем не приносило доходов, вот он и переквалифицировался в психолога.

Отец и мать снова переглянулись. У матери дернулась щека.

– Да нет, шучу, он какие-то курсы по Интернету вроде закончил… – продолжала Алька. – Дистанционное образование, все такое…

Я хихикнул. Мне кажется, она, как всегда, врала, психолог из ветеринарного техникума, как же. Но, видимо, родители уже совсем утратили чувство юмора, все родители рано или поздно его теряют.

– Он, кстати, еще пиявками лечит. Может, и пиявок закажем, а?

Спросила Алька.

– Пиявок… – мать растерянно огляделась. – Давай в следующий раз? Нет, если ты хочешь, мы закажем…

Алька хихикнула. Видимо, представила себя с пиявками.

– Аглая, мы всерьез обеспокоены, – сказала мать. – То, что случилось с тобой…

– Да ничего не случилось! – перебила Алька. – Ничего такого ужасного.

– Но ведь травма…

– Нет у меня никакой травмы! – рявкнула Алька.

Отец еще раз поглядел на меня с пронзительностью, ну, да, я виноват, виноват, что мне теперь, об стену каждый день ушибаться?

– Да нет у меня никакой травмы, – уже спокойнее повторила Алька. – Я даже испугаться толком не успела, какая травма? Зря вы и доктора вызвали, на самом деле зря… Ну да ладно, он прикольный.

Это она, конечно, врет. Испугалась. И я испугался. Тут любой бы испугался. Но мне кажется, дело несколько в другом. Алька не то что не испугалась, она просто не поверила. Это было слишком… неправдоподобно. Это совсем не состыковывалось с нашим миром, мы шли себе, шли, и вдруг немного шагнули в сторону и зацепили другое. Совсем другое. На заброшенной дачной улице мы встретили… пришельцев, наверное, отец правильно сказал. Злых, голодных нелюдей с альфы Центавра. Центавров.

Это были не люди, это были плохие инопланетяне. Напали, схватили… А инопланетян не бывает. Ктулху бывает, а инопланетяне нет.

– Ладно, об этом мы потом поговорим, – сказала мать. – Это такое дело, тут не стоит торопиться…

Алька прищелкнула языком. Позитивный она человек, завидую ей. Инопланетян не бывает. Никогда.

– А ты… Ты…

Отец повернулся ко мне. Сощурился.

– Да знаю я, – опередил я. – Дурак. Кретин. Идиот. В моем возрасте можно уже начать думать.

– Вот именно, – покачал головой отец. – Пора уже начать думать.

Он потрепал за щеку Мелкого и вышел. На работу ему пора, и так уже задержался.

– Надо все-таки определить собаке место, – сказала мать. – Кто знает, где надо держать собаку?

Мы пожали плечами.

– Пусть она у меня в комнате спит, – предложила Алька. – У батареи как раз.

– У батареи нельзя, – тут же возразила мать. – Она приучится жить в теплоте, а потом на улице будет болеть. Нужно у стены. А почему она должна спать у тебя в комнате? Ты что, боишься одна оставаться?

– Да не боюсь я одна, – устало объяснила Алька. – Не боюсь. Чего мне здесь бояться? Просто собака… мне нравится. Мне с ней рядом хорошо, мне с ней… надежно. Она урчит, а я засыпаю. А потом, от нее пахнет хорошо.

– От собаки? – удивилась мать.

– Ага. Валенками. С ней уютно очень, хорошо. Пусть она у меня в старом кресле спит, оно все равно…