Без семьи

– А есть у тебя разрешение петь на площади нашего округа?

– Нет, сударь.

– Тогда уходи прочь, пока я не забрал тебя.

– Но, сударь…

– Изволь называть меня сельским стражником и убирайся вон, скверный попрошайка!

Сельский стражник! На опыте моего хозяина я уже знал, что нельзя противоречить ни полицейским, ни сельским стражникам. Я круто повернулся и быстро пошел по той дороге, откуда пришел: Попрошайка! Это неверно, я не просил милостыни. Я пел, танцевал – зарабатывал свой хлеб. Разве я делал что-нибудь дурное?

Через пять минут я уже вышел из этой мало гостеприимной, но хорошо охраняемой деревни. Собак бежали за мной, печально опустив головы, понимая, очевидно, что нас постигла неудача.

– Теперь придется ночевать под открытым небом и без ужина, – обратился я к ним.

При упоминании об ужине раздалось общее ворчанье. Я показал им оставшиеся у меня деньги.

– Вот все, что у меня осталось. Если мы истратим эти деньги сегодня вечером, нам не на что будет поесть завтра утром. А так как сегодня мы уже ели, благоразумнее подумать о завтрашнем дне. – И я положил деньги обратно в карман.

Капи и Дольче молча наклонили головы, но Зербино, который был не очень послушным, продолжал ворчать.

Решив таким образом вопрос о еде, я должен был теперь позаботиться о ночлеге. К счастью, погода стояла прекрасная, и спать под открытым небом было даже приятно. Надо только найти такое место, где бы можно было спрятаться от волков, если они водятся в этой местности, и от сельских стражников. Последних я боялся гораздо больше, чем волков.

Дорога тянулась бесконечно. Последние лучи заходящего солнца исчезли, а мы все еще не находили ночлега.

Теперь мы шли в большом лесу, который там и сям перемежался прогалинами. Посреди этих прогалин возвышались гранитные глыбы. Место было печальное и заброшенное, но я подумал, что эти глыбы гранита могут послужить нам на пользу и защитить от ночного холода. Свернув с дороги, я стал пробираться среди камней. Вскоре я увидел большую гранитную глыбу, образующую как бы пещеру. Ветер нанес туда много сухих сосновых игл. Ни о чем лучшем мы не могли и мечтать. У нас была постель, где мы могли растянуться, и крыша, которая нас укрывала. Не хватало только куска хлеба на ужин. Но об этом следовало забыть.

Прежде чем лечь, я приказал Капи сторожить нас. И верный пес остался снаружи, на посту часового. Я мог спать совершенно спокойно: Капи предупредит, если кто-нибудь подойдет к нам близко.

Я завернул в свою куртку Душку и растянулся на ложе из сухих игл; Зербино и Дольче свернулись у моих ног. Но заснуть я не мог: беспокойство мое было сильнее усталости.

Первый день нашего путешествия был весьма неудачен. Каков-то будет завтрашний? У меня оставалось всего-навсего три су. Как я прокормлю животных и себя, если не смогу давать представления? Намордники, разрешение петь, откуда я их возьму? Неужели нам придется умереть с голоду где-нибудь в лесу, под кустом?

Размышляя обо всем этом, я смотрел на звезды, которые сверкали в темном небе. Стояла полная тишина: ни шелеста листьев, ни крика птиц, ни скрипа повозки на дороге. Как я был одинок и заброшен! Глаза мои наполнились слезами, и я горько заплакал. Милая матушка Барберен! Бедный Виталис!

Вдруг я почувствовал на своих волосах легкое дыхание, влажный и теплый язык лизнул меня в лицо. Это был Капи. Услыхав, что я плачу, он пришел утешить меня. Тогда я крепко поцеловал его мордочку. Он жалобно заскулил, и мне показалось, что он плачет вместе со мной.

ГЛАВА X. ПЛАВУЧИЙ ДОМИК

Когда я проснулся, было уже поздно. Птицы щебетали в листве. Где-то вдали звонил церковный колокол. Солнце высоко стояло в небе. Его горячие, живительные лучи согревали и тепло и душу.

Быстро приведя себя в порядок, мы направились в ту сторону, откуда слышались звуки колокола. Там находилась деревня, там несомненно была и булочная. Когда ложишься спать без обеда и ужина, голод дает себя знать спозаранку. Я решил: истрачу последние деньги, а там видно будет.

Мне не пришлось спрашивать, где находится булочная. Мое обоняние стало почти таким же тонким, как у собак, и я издали почувствовал вкусный запах горячего хлеба. Завтрак мы съели мгновенно, так как каждому досталось только по очень маленькому кусочку. Ведь на наши деньги мы не могли купить даже одного фунта хлеба.

Теперь нужно было подумать о заработке. Я пошел по деревне в поисках подходящего места для представления, приглядываясь к людям, стараясь угадать, как они отнесутся к нам.

Я не собирался устраивать представление тотчас же: было слишком рано; но я хотел подыскать удобную площадку и вернуться сюда среди дня. Я был всецело поглощен этой мыслью, как вдруг услышал позади себя громкий крик. Быстро обернувшись, я увидел, что Зербино удирает от какой-то старухи. Воспользовавшись тем, что я не обращал на него внимания, он вбежал в чужой дом и стащил кусок мяса.

– Держите вора! – кричала старуха. – Держите его, держите их всех!

Чувствуя себя в известной мере виновным за поступок моей собаки, я бросился бежать. Что я буду делать, если старуха потребует от меня деньги за украденное мясо?

Платить мне нечем, и меня могут задержать. Капи и Дольче не отставали от меня, а Душка, сидевший у меня на моем плече, крепко вцепился мне в шею, чтобы не упасть. Нас, вероятно, не догнали бы, но могли остановить идущие навстречу люди. К счастью, на нашем пути попалась поперечная уличка. Я кинулся туда, и мы помчались со всех ног, пока не очутились в открытом поле. Я остановился только тогда, когда мне уже нечем было дышать. Мы пробежали не меньше двух километров. Я оглянулся – сзади никого не было. Капи и Дольче бежали следом за мной, а Зербино отстал, по-видимому, для того, чтобы съесть украденный кусок мяса.

Я позвал его. Но он, отлично понимая свою вину, бросился от меня прочь. Я должен был строго наказать Зербино, иначе и другие собаки могли последовать его примеру. Но как заставить его вернуться? Пришлось обратиться за помощью к Капи.

– Приведи ко мне Зербино! – приказал я ему. Капи послушно отправился выполнять мое приказание. В ожидании собак я решил передохнуть и собраться с мыслями. К тому же местечко, где я остановился, как нельзя лучше располагало к отдыху.

Совершенно неожиданно мы очутились на берегу Южного канала. Вода, зеленые деревья, свежая трава, маленький ручеек, вытекающий из расселины скалы, заросшей цветущими растениями, – все радовало глаз, и ждать здесь возвращения собак было чудесно.

Однако прошел час, а собаки не появлялись. Я начал уже беспокоиться. Наконец прибежал Капи, один, с опущенной головой.

– А где же Зербино?

Капи с виноватым видом улегся у моих ног, и тут я заметил, что одно ухо его окровавлено. Значит, Зербино не послушался. Приходилось ждать, когда он добровольно явится с повинной.

Я растянулся под деревом и привязал Душку, опасаясь, как бы ему не вздумалось последовать за Зербино. Капи и Дольче легли возле меня.

Время шло. Зербино не показывался, и я незаметно для себя уснул.

Когда я проснулся, солнце стояло высоко над моей головой. Но, и не глядя на солнце, я знал, что уже поздно и прошло много времени с тех пор, как я съел последний кусочек хлеба. Видно было, что собаки и Душка тоже очень проголодались. Капи и Дольче сидели с унылым видом, Душка гримасничал. А Зербино так и не появлялся.

Я его звал, свистел, но он не шел. Хорошо позавтракав, он спокойно спал где-нибудь под кустом.

Положение мое становилось критическим: если я уйду, он может потеряться и не найти нас; если останусь ждать, то не смогу ничего заработать нам на пропитание. А голод давал себя чувствовать все сильнее и сильнее. Собаки в отчаянии не сводили с меня глаз, Душка тер живот и недовольно ворчал.

Быть может, животным станет легче, если я сыграю что-нибудь веселое? Во всяком случае, если я буду играть, а собаки и Душка – танцевать, то время пройдет быстрее.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.