Услышать тебя...

— А здесь живут не люди? — спросил он.

— Какое мне дело до других! — несколько повысила она голос. — Я женщина и в первую очередь думаю о се­бе, о своей семье. .. А ты оказался мне плохим помощни­ком в устройстве нашей жизни. И тогда я поняла, что нам не по пути... Это и стало причиной нашего развода, но прожитые вместе годы не выбросишь из жизни... Я хочу сказать, что сейчас у меня нет уверенности, что я пра­вильно поступила. Возможно, умом и понимаю, а вот сердцем... Может быть, нужно было еще подождать? Постараться получше тебя понять? Не знаю, как тебе, а мне тебя часто не хватает...

Сергей с любопытством смотрел на Лилю. Он даже грести перестал. Неужели она на самом деле верит, что после всего, что произошло, они смогут снова вместе жить? Два совершенно чужих человека, у которых толь­ко одно общее — это сын. Ни он, ни она не смогли пере­мениться за каких-то полгода, да и вряд ли вообще ко­гда-либо переменятся...

Однако ковыряться во всем этом Сергею не хотелось, и он начистоту все ей высказал. То, что они совершенно разные и чужие люди, совместная жизнь это подтверди­ла. Нужно быть безумцами, чтобы снова сойтись и все повторить. Как сейчас они не понимают друг друга, так и никогда не поймут... Москва, конечно, прекрасный го­род, но Сергею совсем не хочется там жить. Здесь, на берегу этого озера, он чувствует себя великолепно. Здесь ему прекрасно пишется, а в последнее время он понял, что это главное в жизни. Только тогда он счастлив, когда за день напишет три-четыре страницы. Наверное, для се­мейной жизни, тем более с Лилей, он не годится, а же­ниться лишь для того, чтобы кто-то был рядом и создавал так называемый семейный уют, — это нечестно. Если он ничего не может дать женщине, то не имеет права и тре­бовать чего бы то ни было. ..

Солнце спряталось за.соснами. В камышах все еще покачивалась удочка. Самого Юры не видно. Надоело и Дружку воевать с комарами. Он забрался под «Москвич», где обычно спал ночью.

— Наверное, мне не нужно было приезжать, — ска­зала Лиля.

— Я очень удивился.

— Ты прав, разбитый кувшин не склеишь... Это озе­ро, природа меня настроили на лирический лад... И по­том, семь лет из жизни так просто не выкинешь.

— Это правда, — заметил Сергей.

— Ты меня отвезешь в город? У меня в гостинице заказан номер.

— А Юра? Ты его заберешь?

— Я тебе его оставлю, — улыбнулась Лиля. — Соб­ственно, поэтому я и приехала...

— И стоило нам столько времени переливать из пу­стого в порожнее! — рассмеялся Сергей.

— Мы всей семьей уезжаем на пароходе по Волге. Я и подумала, что тебе представляется прекрасная воз­можность побыть месяц с сыном.

— Послушай, вот ты толковала, что сыну плохо без отца. Это все верно. И отцу плохо без сына... Отдай мне его!

— Ребенок не игрушка!

— Пусть пока поживет у меня, а там видно будет. ..

— Там видно будет... — повторила она, глядя на бе­рег, где в камышах шевелилась, вздрагивала бамбуковая удочка.

— Он тебе не нужен, — сказал он. — Тем более сей­час, когда ты устраиваешь свою новую семейную жизнь.

— Я устрою, а вот ты — не уверена.

— Юрке будет лучше со мной, — сказал он.

— Мои родители не согласятся, — помолчав, ответи­ла она. — Они очень привязались к нему.

— Опять родители! — с сердцем сказал он.

— Да, родители! — с вызовом взглянула она на не­го. — Они меня никогда не бросят в беде.

— Я рад за тебя, — пробормотал Сергей. Ему стало скучно. Он развернул лодку и стал грести к берегу.

— Ты спешишь? —спросила она.

— Лучше, если мы успеем в город засветло.

— У тебя ведь, кажется, две комнаты? Я могла бы одну ночь и здесь переночевать.

— Тебе не понравится, — сказал Сергей. — Кровать жесткая, комары... И сова по ночам кричит.

Они молча доплыли до берега. Сергей вытащил лодку на песок и подал Лиле руку. Она сошла на берег и, не выпуская его ладони, посмотрела в глаза:

— Тебе, действительно, хочется меня поскорее в го­род отвезти?

— Да, — сказал он и пошел заводить машину.

За эту неделю, которую они провели вдвоем на озере, сын доставил Сергею много радости, но и крепко огор­чал иногда. Был он на редкость смышленым мальчиш­кой, начитанным, добрым, но подчас начинал капризни­чать, кривляться, дразнить Дружка. Пытался и грубить, но Сергей быстро поставил его на место. А однажды при­грозил к бабушке Тане в город отправить, если не обра­зумится.

Вдвоем они ездили на Балаздыню и подкармливали маленькую пелядь, объезжали на моторке Большой и Малый Иваны, наведывались на «Москвиче» и на даль­ние озера.

Уже сейчас, всего лишь после нескольких месяцев надзора, Сергей с удовлетворением заметил, что нару­шителей стало намного меньше. Судебный процесс над браконьерами, которых они задержали с Мальчишкиным, наделал в городе много шума, и отчаянного инспектора стали побаиваться. Конечно, злостные браконьеры не бросили свое хищническое занятие, но предпочитали дер­жаться подальше от водоемов, которые охранял Волков. А озер в этом краю было много, и изредка наезжавший сюда Иван Ильич Вологжанин жаловался, что на других водоемах дело обстоит не так благополучно, как у Сер­гея.

Сегодня вечером Сергей покидает озеро Большой Иван, а замена все еще не прибыла. И хотя он понимал, что рано или поздно все равно придется уехать отсюда, было грустно. Полюбил он свою новую интересную рабо­ту. .. Пусть были и стычки с браконьерами, и выстрелы — все это и есть настоящие будни рыбинспектора. В этом отношении рыбинспектор похож на работника милиции, который в каждое свое дежурство рискует попасть в опас­ную переделку. Что же делать, если преступники разных мастей еще не перевелись у нас? ..

Здесь Сергей написал романтическую повесть о рыбинспекторе. Послал в журнал и сдал в областное изда­тельство. Козодоеву повесть понравилась. Понравится ли в журнале? ..

Очерки о буднях рыбинспектора были напечатаны в газете. И люди всерьез задумались о судьбе нашей при­роды, об отношении к ней, об охране, — об этом говорят сотни писем, пришедших в редакцию. Бедная Валя Мол­чанова замучилась, отвечая на них.

Полюбил Сергей эти прекрасные края, озера Большой и Малый Иваны, речки, ручьи, сосновые боры... Кто при­едет сюда вместо него? Вологжанин говорил, что еще рыбинспектора не подыскал. Сергею неделю назад нужно было возвращаться в редакцию — Дадонов, наверное, гром и молнии мечет! — а он не может уехать, не дождав­шись замены. Вот так все бросить, как есть, завести ма­шину и уехать в город?! А как же дом, Лодка, оборудова­ние? И потом, лишь только браконьеры пронюхают, что в избушке никто не живет, они налетят сюда, как воро­нье. Начался ход рыбы, и сейчас ее можно центнерами черпать. Судак и угорь стали на удочку попадаться, а такое случается редко.

Как-то забарахлил мотор, и Сергей, достав брезен­товую сумку с инструментом, принялся разбирать систе­му зажигания. Юра, воспользовавшись вынужденной остановкой, быстро собрал удочку и, нанизав на крючок червяка, забросил. Тотчас поклевка. Так мог брать толь­ко голодный окунь. За каких-то полчаса Юра натягал почти полное ведро ровных крупных окуней. Глаза у него сверкали, на губах довольная улыбка. Он гордо погляды­вал на занятого работой отца, дескать, посмотри, какой я молодец. Однако отец помалкивал. Утром, встав на рассвете, Юра прямо с берега наловил десятка два круп­ных подлещиков, которых решено было отвезти бабушке Тане в подарок. Сами они уже на рыбу смотреть не мог­ли. Уха, жареная рыба, вяленые подлещики и плотва, рыбные котлеты — все это им надоело.

Окунь как с ума сошел; едва леска уходила под воду, следовала энергичная поклевка и зеленый полосатый дурачишка стремительно чертил воду, пока не оказывался в лодке. Юра, торопясь, срывал его с крючка и, поправив растерзанного червя, снова забрасывал удочку, и снова поклевка. Щеки у сына разгорелись, руки дрожали от охотничьего азарта, а Сергей, поглядывая на него, все больше хмурился.

— Папа, уже полное ведро! — сообщил сын. — Брось мне подсачок, я туда буду складывать.