Услышать тебя...

Сергей услышал жалобный лай, вернее повизгивание, и обернулся: нахальные воробьи облепили чашку с по­хлебкой и, не обращая внимание на собаку, азартно кле­вали из нее. Дружок попытался встать, но из этого ни­чего не получилось, и он с ворчанием снова улегся. Сер­гей шуганул воробьев и поставил чашку перед носом собаки. Дружок, даже не взглянув на нее, посмотрел долгим немигающим взглядом в глаза хозяина. И взгляд его был виноватый и вместе с тем требовательный. Со­баке было больно, и она просила помощи.

Сергей опустился на корточки и, погрузив руку в густую собачью шерсть, задумался. Вот уже который раз в своей жизни он сталкивался с человеческой подлостью, жестокостью, предательством. Какой отвратительный осадок остается в душе от каждой такой ветречи, будь то измена жены, предательство Лобанова или вот это варварство браконьеров.

Небо за островом наливалось густой синевой, Набухало, грозило вот-вот прорваться молниями и громом. Ветер изменился, и теперь волны с тяжелым шумом на­бегали на покатый берег, слизывая и заново принося чистый коричневый песок и ракушки. Над головой уже давно монотонно шумели сосны, пощелкивала на крыше серая дранка, посвистывало в квадратном чердачном окошке. Одна половина неба над разбушевавшимся озе­ром была мрачной и грозовой, вторая же, над сосновым бугром и хутором, безмятежно голубела, заливая холмы и овраги теплым солнцем.

Сергей спустился к воде и вытащил лодку подальше на берег. Под резиновым сапогом хрустнула пустая ра­ковина. Пенистая волна, расплющившаяся на мокром песке, облизала подошвы, оставив на сапоге клочок пены, и мягко откатилась назад, увлекая за собой песчинки, которые негромко и мелодично зашуршали.

Вернувшись, Сергей осторожно, как ребенка, взял со­баку на руки и зашагал по тропинке в деревню Елизаветинку, скрывшуюся за холмистым ярко-желтым пшенич­ным полем.

Гроза так и не разразилась над озером. В темно-свинцовом боку тучи, закрывавшей полнеба, стали появ­ляться голубые промоины, потом она раскололась на несколько частей и расползлась. Через озеро перекину­лись сразу две радуги. Одна большая, ярко-зеленая с оранжевым, а вторая узкая и бледная. Ближняя дуга радуги воткнулась в беспокойную воду сразу за остро­вом, а вторая — далеко в лесу. Добродушно погрохотал гром, и стало тихо. Волны еще вздымались, но уже чув­ствовалось, что все идет на спад. Солнечная половина нёба яростно напирала на разгромленную тучу, застав­ляя ее отступать все дальше. Узкое коромысло радуги исчезло, а большое еще долго висело над озером, посте­пенно бледнея.

Сергей «разувал» машину, когда пришла Лиза. Она принесла молоко и десяток яиц в плетенной из бересты корзинке. Дружок, хромая на трех ногах — четвертую ветеринар из Елизаветинки крепко упрятал в лубок,— поспешил ей навстречу. Лиза не забыла и про него: вы­тряхнула из полиэтиленового пакета в чашку остатки тушеной картошки с мясом. И только потом всплеснула руками:

— Бог мой, что это с собакой-то?!

Сергей бросил монтажную лопатку — он размонтиро­вал колесо, — поднялся и, вытерев ветошью руки, подо­шел к Лизе. 

— Вот, браконьеры объявили войну, — мрачно ска­зал он. 

Лиза вздохнула и пригладила на выпуклых бедрах юбку. И опять это чисто женское движение чем-то напомнило Лилю. И оттого, что вспомнилась жена, Сергей еще больше разозлился.

— Громов-то умел с ними ладить, — сказала она.— Не лез на рожон.

— Ну его к черту, твоего Громова! — буркнул Сергей.

— Был бы мой, не уехал бы за тридевять земель, — улыбнулась Лиза.

— Меня ваши отношения с Громовым не интересуют.

 — Громов не был такой сердитый...

Лиза нарочно разыгрывала его. Подавив раздражение, Сергей круто повернулся и пошел к озеру.

— Неужто и поговорить со мной неохота? — бросила вслед Лиза.

Он остановился и нехотя обернулся:

 — О чем?

— В газете писали и было по радио, что в Америке какой-то прокурор напал на след тех самых, кто убил I Кеннеди...

— Ты даже газеты читаешь? — брякнул Сергей и тут же пожалел: на смуглом лице молодой женщины вспых­нул румянец.

— Ежели живу в деревне, так и совсем темная? — с обидой сказала она. — Я, мил человек, десятилетку за­кончила. А ты тут без газет и радио... Не знаешь, что и в мире-то творится.

— Ты меня извини... — он кивнул на собаку. — Это я со зла, не подумав...

— Была бы нужда сердиться... — встряхнула смоля­ными волосами Лиза, но было видно, что замечание Сер­гея задело ее за живое.

— Ну и что прокурор-то? — спросил он. — Фактами располагает?

Это нашумевшее убийство молодого американского президента всколыхнуло всех, никого не оставило рав­нодушным. Потрясло оно и Сергея. И потом, это запу­танное расследование, множество разных противоречи­вых версий... Вот снова очередная сенсация!

— Расследует, — пожала плечами Лиза. — Грозится всех убийц вывести на чистую воду... Да я тебе завтра газету принесу. Хоть ты и шибко грамотный, но газеты надо читать... Вот Громов…

— Опять Громов! — рассердился он и, решительно повернувшись, зашагал к лодке. А вслед ему зашелестел тихий, грудной смех Лизы...

Сергей принес затвердевшего судака и угрей. Угри еще шевелились.

— На уху тебе, — примирительно сказал он и бросил рыбу к ее ногам.

Луна купалась в озере, помигивали звезды, где-то в камышах крякали, полоскались утки. На траве и ку­стах высыпала роса. Стоило прикоснуться, и холодные мерцающие в лунном свете капли обжигали лицо, руки.

Сергей затаился в прибрежных кустах и смотрел аа озеро. Рядом холодно сияли стволы ружья. На востоке несмело блестели зарницы. Было прохладно, затекла нога, но он все так же напряженно вглядывался в озеро. По его предположениям, здесь должны были появиться браконьеры. Вот тут, между зеленым островком и загубиной. Здесь дважды ставили они перемет. Но было тихо. Ни голосов, ни плеска весел. Тянул на одной ноте ранний дупель, крякал дергач. Совсем близко кто-то прошуршал в мокрой траве. Он покосился, но ничего не заметил. Наверное, ласка или хорек.

Вторую ночь караулит Сергей браконьеров, но они, будто чувствуя, не появляются. Не на жизнь, а на смерть объявили они ему войну. Что ж, он принимает бой! Где же вы, сволочи, прячетесь? Где сейчас, расталкивая ка­мыш, серой хищницей по мелководью крадется ваша лодка с белой заплаткой? А то, что хитрые браконьеры здесь затаились, Сергей чувствовал, и интуиция не могла его обмануть, но, очевидно, он знал озеро с его загубинами, бухтами, островами еще не так хорошо, как они.

Послышался далекий лай Дружка. Так тревожно не лает он на знакомых людей. Выходит, пока он тут прячется, как зверь в засаде, они опять хозяйничают в его доме? Он поднимается, слыша, как щелкают в су­ставах одеревеневшие ноги, поднимает ружье и дупле­том выпаливает вверх из обоих стволов...

Уже больше не таясь, бежит напрямик через лес к своему дому. А лай все громче, тревожнее. Однако возле дома запыхавшийся Сергей никого не обнаружил. Хромой взъерошенный Дружок все еще. лаял в медленно расступающийся сумрак. Кто же это был: зверь или злые люди? Трудно ответить верному Дружку на этот вопрос… И луны уже не видно, скрылась за ле­сом, давая возможность дневному светилу торжественно начать новый день.

Сергей потрепал собаку по холке и присел на крыль­цо. Отсюда хорошо будет видно, как брызнут из-за тра­вянистого холма первые ослепительные лучи, а пока лишь ширится, расползается, растет на горизонте, меняя оттенки бледно-желтая полоса. Звезды потускнели, поблекли, Дишь одна на противоположной стороне, чуть выше сосновых стволов, все так же ярко сияет. Звезда первой величины. Венера это или Сатурн?..

3

Сергей и Лиза возвращались с рыбалки, когда она заметила с кормы на берегу человеческую фи­гуру. Зашуршав ватником, повернулась к Сергею:

 —Там человек, у причала...

Сергей тоже увидел черную неподвижную фигуру, а рядом с ней невысокий комок с парой розово светя­щихся глаз. Раз Дружок не лает, значит, кто-то знако­мый. ,, Уж не Генка ли прикатил?