Страница 4 из 5
– Это что такое?! – поразилась Юлька.
– О-о, это бразильская борьба! – объяснила Тереза. И, увидев жгучий интерес в глазах ребят, принялась рассказывать о боевом искусстве черных рабов, вывезенных в Бразилию из Анголы.
– Понимаете, им на плантациях хозяева запрещали заниматься борьбой! Боялись, что они передушат охрану и убегут! И они маскировали капоэйру под танец! И получился такой микс танцевальных и боевых движений! Вы, если хотите, приезжайте к нам на Таганку, на спектакль, – сами все увидите! В следующую пятницу! Посмотрите и танцы, и капоэйру! Билеты уже проданы, но вы скажите, что по моему личному приглашению! Я буду в главной роли!
Парни и Полундра слушали с открытыми ртами. Юлька уже вовсю соображала, не пойти ли и ей заниматься капоэйрой и согласится ли на это дед, который все время бурчит, что у него растет не барышня, а морской пехотинец. На взгляд Полундры, оказаться морпехом было бы гораздо интереснее, чем расхаживать в кринолинах по балам, но дед и слышать ничего не хотел. Перекинувшись на мысли о своей горькой судьбине, Юлька не заметила, что Натэла с интересом смотрит на книгу, лежащую на коленях Терезы.
Это был разбухший фолиант толщиной в кирпич, заложенный посередине какой-то яркой бумажкой. На обложке позолоченными полустертыми буквами было выведено название на незнакомом языке. Натэла со значением взглянула на Белку. Та уважительно кивнула, покосилась на Батона и тихонько вздохнула.
– Ты любишь читать? – с уважением поинтересовалась Натэла, деликатно дождавшись паузы в разговоре о капоэйре. – Нравится или задали по программе?
– О, это для роли! – охотно пояснила Тереза. Увидев вытаращенные глаза ребят, слегка смутилась: – Мы ставим пьесу Жоржи Амаду на португальском языке. А в этой книге – сразу и Шекспир, и «Тереза Батиста» Амаду, и комедии Камоэнса – все на португальском!
– Так у вас театральная студия? – сразу оживилась Натэла – внучка и дочь профессиональных актрис. – Как работаете, по системе Станиславского?
Разговор переключился с капоэйры на театр, и Полундра вздохнула с облегчением: в светских беседах она была не сильна. Пользуясь тем, что Тереза на нее не смотрит, она яростно пнула ногой Батона. По Юлькиному мнению, задавать вопросы, восхищаться и вообще всячески проявлять внимание должен был именно он. Но Андрюха сидел набычившись, упрямо глядя в замерзшее окно, и на Юлькино пихание никак не отреагировал.
– Парни, идемте покурим! – громко провозгласила Полундра. – А то уже Москва скоро!
Некурящие Батон и Атаманов посмотрели на Полундру, тоже сроду не бравшую в рот сигарет, с крайним удивлением. Однако все же встали и пошли вслед за боевой подругой в тамбур. Следом не спеша зашагал и Пашка.
– Батон, ты нормальный или нет?! – зарычала Юлька, едва оказавшись за раздвижными дверцами. – Ты что молчишь, как идиот?! Мне, что ли, с ней знакомиться надо?! Почему я одна языком чешу?! Ты можешь ей сказать, что она красивая?! Что ты хочешь с ней встречаться?! Что телефон желаешь взять? Блин, ты хоть раз в жизни фильм про любовь смотрел?! Или только свою «Формулу-1»?! Атаманов!!! Ты чего мне тут рожи строишь, скажи ему!
Но Юлькины вопли прозвучали впустую. Парни переглядывались, хмурились и сопели. Поняв, что от этих двух балбесов толку не добьешься, Полундра гневно уставилась на старшего брата.
– А ты что молчишь?!
– Юлька, ты бы не гнала волну, – задумчиво заметил Пашка. – Тут дело трудное…
– Трудное?! – взорвалась Полундра. – Оно трудное будет, когда в Москве эта Тереза в метро впрыгнет – и все! Ищи ее потом с фонарями! Батон, сам же пожалеешь, когда… Ой, ну вот вам, уже Москва! А вы ничего не сделали, пентюхи! Пельмени недоваренные, а не реальные пацаны, тьфу!
– Ты, Полундра, того… не борзей! – забурчал Атаманов. – Пашка дело говорит. Вам, девчонкам, всегда все просто – телефончик, там, и все такое… А ты на нее посмотри, на эту Терезу! И… на Батона нашего.
Озадаченная Юлька честно покосилась сквозь грязное стекло вагона на Терезу, которая увлеченно болтала о чем-то с Натэлой. Затем перевела взгляд на мрачную физиономию Андрюхи. Пожав плечами, спросила:
– Ну и что?
– Ничего, – хмуро сказал Батон, глядя в ок-но. – Дура ты, Полундра. Она же вон какая… Как эта… как ее… Пашка, какое мы кино смотрели?
– «Черная пантера Амазонки», – без усмешки подсказал Пашка.
– Во-во… А я… Карлсон! В дедовых валенках! Пузо вон торчит! А какую книжищу она читает – видела? Да еще не по-русски! Натэлка наша – и та удивилась! В театре каком-то играет, артистка! А я, значит, буду у нее телефончик стрелять?! Так она и дала!
– Батон! – изумленно сказала Полундра. – Никакой ты не Карлсон! И нет у тебя никакого пуза, просто фигура такая… Много тебя просто, вот! И… ну и что, что она книжку читает! Натэлка тоже читает, еще как! А вот с нашим Серегой в кино ходит – и ничего! Глядишь, еще человека приличного из него сделает!
– Ты, Полундра, фильтруй базар! – обозлился Атаманов. – Думай, что гонишь, не то…
– Это не я гоню, а твоя мама! – ехидно парировала Юлька. – Тетя Таня в пятницу к деду за луковицей зашла и про вас с Натэлкой говорила! А я ковриком прикинулась и все подслушала!
Атаманов покраснел, проворчал что-то непечатное и мрачно уставился на Батона:
– Ну, что?! Сам пойдешь телефон просить или мне вместо тебя?
– Андрюх, лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном, – серьезно заметил и Пашка. – Задай себе алгоритм. Что ты, в крайнем случае, потеряешь? Ну, не даст она тебе телефона! Результат будет тот же, как если бы ты ничего и не просил, так? Но при этом ты будешь знать, что сделал все, что мог. Так?
– Ну, типа так…
– А раз так, то шагом марш комплименты даме говорить! И не бойся, мы рядом будем. Давай, а то уже электричка останавливается, Москва!
По лицу Батона было видно, что он находится в состоянии полной паники. Сопя, он снял свой треух и сунул его Юльке. Начал было стягивать и пальто, но, обнаружив под ним сто лет не стиранный, проеденный молью свитер, запахнул полы обратно. Втянул живот. Пригладил волосы.
– Перекрестись еще! – съязвила Полундра, но Атаманов молча показал ей кулак, хлопнул друга по плечу и потянул тяжелую дверь вагона. Батон шумно вздохнул, шагая внутрь… и в это время мимо них пронесся вихрь белого меха и черных кудрей.
Тереза вылетела в тамбур так, словно за ней гналась стая волков – растрепанная, с вытаращенными от страха глазами.
– Ты чего?! – перепугалась Юлька. – Куда ты?!
«Остановка «Москва, Киевский вокзал», – провозгласил металлический голос, и двери электрички со скрипом расползлись. Тереза выпрыгнула из вагона первой – и белая шубка сразу же затерялась в толпе. В следующий миг и Полундру подхватил и понес на перрон пестрый, галдящий людской поток.
– Что вы ей такого сказали, девчонки? – с изумлением спросила Юлька, когда они все вместе оказались у входа в метро. – Почему она пулей из вагона вылетела?!
– Откуда я знаю? – пожала плечами Натэла. – Смотрите, она даже свой рюкзак забыла! И книгу! И шарф!!! Какая-то ненормальная…
Рюкзак Терезы – пестрый, обшитый бусинками и бахромой – держала в руках Белка, и по ее лицу видно было, что она тоже ничего не понимает. Натэла держала шарф с белыми и черными кистями и книгу. Мимо шли к метро люди. Сверху, с серого неба сыпал снег. Юлька осмотрела друзей, остановилась глазами на убитом лице Батона и поняла, что снова нужно что-то решать.
– Ладно… Поехали к нам. Помозгуем.
В Юлькину квартиру ввалились всей толпой. Деда не было: генерал Полторецкий принимал экзамены в Военной академии. Натэла сразу же устремилась на кухню. Вскоре оттуда послышался свист закипающего чайника. Белка достала те-лефон:
– Соня, я приехала! Я у Юльки! Почему не домой?.. Поговорить надо… Нет, представь себе, не наговорились за два дня! У нас тут важное! Мы такое видели, такое!.. При чем тут Пашка?! Он хорошо за нами следил! Да правда же… Ну, вот! – Белка положила трубку и похоронным голосом сообщила: – Сейчас Соня придет…