Слияние Граней

- В Рим? А ты голова! Действительно, подбитый в римском праве гражданин может быть избран на должность цезаря. Устои создают люди - цезарями не только рождаются, ими также становятся. Считай кандидатура утверждена, но помни: служить народу и заставлять служить тебе - вещи разные.

- Как клянутся у вас?

- Служу советскому союзу.

- Это как?

- Об этом позже. Сдается. Господь решил исполнить часть предначертанного.

- Брама, не кажется ли тебе что мы несколько опережаем ход событий - прервал Стас.

- Друг мой, мы от них порядочно отстаем! События развиваются уже не завися от нас. Эта встреча произошла бы через несколько лет сама собой, и у Павла естественным путем развился бы комплекс вины за избиение христиан. Он не мог себе этого простить до конца жизни и позже тоже не мог. Теперь этого не случится. Что касаемо истории, то в обоих вариантах он был порученцем Гамалиила, посему нет странного в том, что гонцом в Рим был послан именно он. Совпадение? Закономерность! Да и Иуда передумал вешаться, хотя и предал, но после трижды восславил небо за спасение раввуни. Петр отдельный вопрос, с какого ты думаешь ему вручили ключи от рая?

- Без понятия.

- Он видел преисподнюю еще при жизни, куда и направляемся. С чего бы крейсеру носить имя «Анастасии», воскресения?

- Слушай, было ли вообще в нашей истории хоть что-то, что не направлялось и не корректировалось извне? Куда не плюнь, кругом нижние, вышние, теперь вот синхры, и все кроят на свой лад. Разумеется, во имя высшей цели и идеалов, только разве станет лучше жить от этих божественных игр простому человеку?

- Ах вот ты, о чем - кивнул Путник - вопрос этот, действительно, очень важный, нужный, обыкновенно замалчиваемый. Знаешь сколько раз им задавался-мучился? Много. Пока не понял: задаваться высокими материями одно, а делать их общедоступными, воплощая в жизнь, другое. Настолько другое, что не пробовавшему это делать мыслителю, уловить сию разницу очень сложно.

Присутствующие затаив дыхание внимали рассуждениям Путника, схожими на разговор с самим собой, а он, словно не замечая, наморщив могучее чело смотрел в окружившую крейсер безвидную хмарь.

- Задавался, терзался и мучился пока не понял: мне куда легче жертвовать собой, нежели отдавать на заклание других. Пусть даже это предрешенный исторически-свершившийся непреложный факт. Вот скажи, Господи - тебе проще уйти на жертвенное распятие, принеся себя во искупление человеков, нежели остаться и жить как мы, лишенные до поры непонятой божественности человеческого достоинства?

Мессия неопределенно пожал плечами, было трудно понять, согласен он или нет. Павел пораженно смотрел на грозного Путника, на терзаемого сомнениями Стаса, на склоненную, с благородной проседью голову римского прокуратора и казалось еще немного, и он поймет. Поймет, что скрывалось в молчании, облекаясь в нелегкие думы о смысле бытия, неожиданно оказавшееся на грани прозрения, ощущения вот-вот поймешь, догадаешься, поймаешь ускользающий краешек простой истины.

Между тем хмарь становилась гуще, свиваясь в багровые жгуты, казалось близилась пустынная буря, готовая поглотить лице солнца и погрузить землю во мрак и смятение. Из нее били колючие колкие молнии, ударяя так близко от колесницы, что сердце стыло от страха. Гости мимо воли сгрудились вместе, забыв, что один из них римский прокуратор, а второй приговоренный неведомым предрешением заключенный. Путник не выказывал страха, смотря в лик бездны и обронив непонятное «горловина». Прокуратору было непонятно, но горловина мало отличалась от мрачного Тартара, заморозившего дыханием биение сердец. Зачем они здесь? Зачем смертным вступать в чертоги смерти, в которые подобно искорке стремилась «Анастасия»?

- Ради бессмертия, свершить что должно - шепнул мессия - что было смерть, станет жизнь.

С этими словами он вспыхнул подобно солнечному блику, ослепив на миг глаза, а когда смогли видеть, его уже не было.

 - Вот так вот - грустно кивнул Путник - свершилось. Свершилось вопреки всему. Но кто сказал, что он будет один? Капитан, включить генераторы на полную, хотя нет, лучше уходите. Сейчас тут такая свистопляска начнется, никакое поле не выдержит. Гостей высадить близ города.

- Я с тобой - спешно облачаясь в бронь промолвил Стас.

- Это вряд ли - отрезал Путник – «Анастасия» сама отсюда не выйдет, а ты как никак синхр. Пусть молодой и наивный, но какой есть, в Зоне и пострашнее бывало. Не веришь? Ну и зря.

Тот нехотя кивнул, смиряясь с необходимостью отвечать за других. Неожиданно подал голос Понтий:

- Я пойду.

- В своем ли ты уме, прокуратор? Тебе ли тягаться с бездной - схватил его за рукав Павел.

- Если сие правда, и это должно свершать людям, то я человек. Остальное обрящу в пути.

- Се человек - уважительно посмотрел Путник - броню прокуратору Понтию.

Стас пораженно кивая помог ему облачится в бронь, подгоняя под высокую сухощавую фигуру, надвинул шлем и в следующий миг они оба исчезли. Некоторое время всматривался в темень, силясь рассмотреть в бездне проблески света, и только когда «Анастасию» стали сотрясать глухие удары, словно очнулся и самими губами скомандовал – «ввысь».

Иерусалим стоял где и был, хотя пришедшая тьма, казалось, потрясла основание небес и земли. Город порядком тряхнуло, на солнечный лик упала темень вызывая ужас, завеса в храме разорвалась надвое. Люди были испуганы, слухи ширились как пожар, говорили огненная колесница забрала мессию на небо, а за намерение распять на землю обрушилась кара. В Сионской горнице собрались испуганные, не пришедшие в себя от зрения огненных исполинов ученики. Дверь распахнулась, скидывая покрытый серой дорожной пылью капюшон вошел Петр, вскидывая в предостережении руки пропуская гостя.

- Петр, что случилось, где учитель?

- Зрел я колесницу огненную, вознесшуюся в небеса, и мужей подобных молнии во славе Божией, говорящих с Господом.

- И слышали мы глаголы неизреченные…

- Кто спутник твой? - подозрительно посмотрел Иуда из Кириафа, выражая общий, написанный на лицах вопрос.

- Се Павел, призванный Господом ныне, как ранее мы, бывший со мною на колеснице и слышавший глаголы небесные. Муж достойный уважения, исполненный острого ума и мудрости.

- Я был в месте где заканчивается зримое, слышав мужей света, один из которых Иисус Назарянин и склонил главу к мудрости. Не меня бойтесь, но тех, кто руками Рима хотел пролить кровь святую. Они не остановятся, сея раздор и разрушения, толкая народ на мечи, посему прошу помощи в примирении смут, ибо и вы потерпели от них.

- Просишь ли быть предателем? - вспыхнул Иуда памятуя недавнюю слабость.

- Цари наши предали народ еще ранее, продавая благосклонность за золото, я же прошу о мире. Не от крови, но от греха.

- Что значит сие? - подала голос Мария.

- Рим не поднимет руку на Сына твоего и церковь его, доколе не потеряете достоинство. Но это покажет лишь время.

 С этими словами он набросил капюшон и как тень выскользнул за дверь.

когда исчезают тени

- Пришел-таки – оглянулся мессия.

- Пришлось – переводя дух уклончиво ответил Путник – кто-то же должен идти выше смерти прикрывая спину.

- Давно догадался?

- Какая разница как тебя зовут – Христос или Лист. Кроме человека подобное совершить некому. Кто ты сейчас?

- Удивительно человеческие вопросы для синхра – я один во все времена, нераздельно и неслиянно. Успел перехватить в последний момент, иначе бы Он выбрал смерть. Он был одинок. Обязанностей и ответственности выше крыши, и даже поговорить не с кем. Как Бог чудотворил, как человек ошибался. Вера без дел мертва – народ в него отчасти верил, но мало что делал. Без поддержки, с внушенным в детства предначертанием смерть единственно возможный исход.