Магистр

– Хм… – с сомнением пожал я плечами. – Если человек жив, он может вернуться из самых отдаленных мест.

– Но не из безумия Вечности!… – пылко возразил Хакум.

– Наверное, ты прав, благородный бель… – согласился я, – но я все-таки собираюсь добраться до столицы, а там уж буду надеяться на свое везение…

– Ну что ж, – будто бы раздумывая над чем-то, проговорил бель, – я могу принять тебя в свой караван. Я видел, как ты обращаешься с оружием, и думаю, что ты справишься с обязанностями охранника. Тем более что в этом бою мы потеряли несколько человек. Правда, мы направляемся в столицу через славный город Харкорум, а это крюк, хотя и не очень большой. Так что решай…

И хитрый караванщик напустил на себя безразличный вид. Я тоже сделал вид, что раздумываю, хотя про себя уже решил идти с караваном. Бель Хакум производил впечатление бывалого, знающего и говорливого человека, который может при умело построенном разговоре сообщить еще много интересного.

– А как велик твой «не очень большой» крюк?… – спросил я у караванщика. – Мне хотелось бы идти вместе с вами, но и в столицу неплохо бы попасть побыстрее.

– Заход в Харкорум увеличит путь до столицы на двое суток… – неохотно ответил бель.

– А если отсюда отправиться прямо в столицу, сколько надо будет идти? – поинтересовался я.

– Если ты очень хороший ходок, то сможешь дойти часов за десять… – еще более неохотно проговорил караванщик, думая, что я собираюсь их покинуть.

– Пожалуй, я все-таки присоединюсь к твоему каравану… – раздумчиво проговорил я. – Не думаю, что двое суток что-то кардинально изменят, а общение со столь знающим и просвещенным человеком, как ты, поможет мне лучше подготовиться к столичной жизни…

Бель Хакум польщенно ухмыльнулся:

– Да, столичные обычаи и правила мне очень хорошо известны. А новичок, да еще с дикого севера, запросто может попасть в неприятную ситуацию…

– Только я не хочу поступать к тебе на службу охранником… – Я улыбнулся, давая понять белю, что не хочу обидеть его отказом. – Я пойду с караваном сам по себе… Скажи, смогу я у кого-нибудь из твоих людей купить немного еды? Я не рассчитывал пробыть в дороге еще два дня.

– Конечно, – спокойно ответил Хакум, никак не реагируя на мое нежелание поступать к нему на службу. – Я же говорю, мы потеряли нескольких человек. Значит, еды в караване будет вдоволь…

Пока мы разговаривали с почтенным белем, его люди успели собрать валявшееся на поляне оружие, навести относительный порядок в караване, выкопать большую яму и свалить в нее троих убитых бандитов, предварительно раздев их практически догола. Четверо раненых попали в плен и уже были закованы в кандалы. Я с удовлетворением увидел, что среди пленных нет нападавшего на меня молодого паренька. Видимо, он успел оправиться от моего удара и скрыться с поля битвы. Шестеро убитых защитников каравана были похоронены отдельно. Раненых среди караванщиков тоже было достаточно много.

Караванщики уже начали уводить навьюченных животных дальше по тропе между поросшими мелким леском холмами. Мы с белем последовали за последним верблюдом и буквально через пару сотен метров вышли к небольшому чистому, отсвечивающему голубым озерку. На его берегу караванщики разбивали привал.

Запылало несколько костров, на которые тут же были водружены солидные котлы. Было развязано несколько мешков с припасами и расстелены прямо на прибрежном песке толстые ковры.

И в этот момент, заметив, что бель Хакум оставил меня в одиночестве, ко мне приблизился тощий, невысокого роста старик в довольно потертом халате. Низко мне поклонившись, он с запинкой проговорил:

– Незнакомец, могу я пригласить тебя быть моим гостем? – и заметив, что я внимательно оглядываю его изношенную одежонку, торопливо добавил: – Да, я не богат… Но ты доставишь мне истинное счастье, разделив трапезу со мной и моими родными… Ведь ты спас жизнь моему сыну!…

– Кому я спас жизнь?… – удивленно переспросил я.

– Моему сыну… Тот бандит, который командовал шайкой и которого ты убил… Он уже дважды ранил моего сына и, несомненно, добил бы, если бы ты не отвлек его. Он увидел, что ты расправился с его людьми, все бросил и пошел тебе навстречу… И поэтому мой единственный сын остался жив. Я очень прошу тебя, не побрезгуй моим гостеприимством, раздели с нами наш скромный обед…

Признаться, я слегка растерялся. Мне никогда особенно не нравилось быть в роли благодетеля – не знаю я, как себя в этой роли вести. Поэтому я только и смог, что сконфуженно пробормотать:

– Конечно, уважаемый… Я сочту за честь принять твое приглашение…

Старик боком двинулся к одному из костров, показывая мне дорогу. Я направился следом за ним и, чтобы хоть как-то избавиться от неловкости, спросил:

– Как тебя зовут, уважаемый?…

– Мое имя – има Ухтар, и если ты будешь у нас на юге, в Сарканде, любой прохожий подскажет тебе дорогу к моему дому…

– Как же вы с сыном попали в эти пустынные места?

Услышав этот простой вопрос, има Ухтар испуганно оглянулся по сторонам, а потом тихо проговорил:

– Своему благодетелю я расскажу эту историю… Чуть позже… Может быть, когда мы снова тронемся в путь…

В этот момент мы приблизились к костру, возле которого хозяйничала пожилая женщина. Увидев нас, она радостно проговорила:

– Он согласился, слава Ахриману!

Има Ухтар с почтением указал мне на расстеленный ковер, предлагая присесть, но я поинтересовался:

– Почтенный има Ухтар, ты сказал, что твой сын ранен в схватке. Может быть, ты сначала покажешь мне его, я неплохо разбираюсь во врачевании…

Старик немного растерянно указал на стоящую рядом повозку.

– Он лежит здесь… Но, по-моему, он заснул, может быть, не надо его тревожить?

– Не волнуйся, я его не потревожу, – твердо ответил я и направился к повозке.

Старая, довольно разбитая телега была прикрыта кое-как прилаженным тентом. Я слегка отодвинул кусок выбеленного брезента, прикрывавшего повозку, и заглянул внутрь. Там на слое сухой травы, прикрытый старым одеялом, лежал совсем молодой юноша. Глаза его были закрыты, а дышал он часто и мелко. Левая рука выше локтя была перевязана чистым лоскутом, на котором проступило небольшое кровавое пятно. Кроме того, под распоротой и окровавленной штаниной белела еще одна повязка, на бедре. «Да, мальчишке, похоже, здорово досталось!» – озабоченно подумал я. Очень мне не нравилось под этим тентом. Я просунул под тент руку и медленно провел ею над лежавшим телом. Так и есть. Обе раны были заражены и стремительно воспалялись.

Я вынырнул из-под брезента и, стараясь не напугать има Ухтара, спокойно попросил:

– Можно быстро принести горячей воды?

Старик испуганно взглянул мне в глаза и бросился к костру. Там он что-то коротко сказал хозяйке, и та, прихватив небольшой котелок, бегом устремилась к соседнему костру. Через минуту возле меня стоял исходивший паром котелок.

Я в это время осторожно разбинтовал руку юноши, так, что он даже не открыл глаз. Рана была колотая, нанесенная, несомненно, знакомым мне палашом. Ее края вывернулись наружу, а разрезанная кожа вокруг раны странно почернела. «Яд!» – сразу определил я.

Наклонившись над котелком, я принялся читать довольно простенькое заклинание против отравы на стали. Вода в котелке взбурлила, а потом, плюнув в небо облачком пара, мгновенно остыла, так что котелок покрылся изморозью. Я зачерпнул пригоршню холодной воды и обильно брызнул на рану. Затем смочил в котелке свой платок и, наклонившись над раной, принялся ждать.

Через пару минут сама рана и воспаленная кожа вокруг нее начали покрываться ядовито-желтой пеной. Я быстро вытирал ее платком, а она тут же принималась пузыриться снова. Минуты две я едва успевал удалять эту пену, а затем она вдруг начала буреть и скоро превратилась в обычную кровь. Кровь быстро свернулась, а края раны побледнели и опали. Я свел края раны вместе и туго забинтовал ее, подложив под полотно широкий, промытый в котелке травяной лист. Затем я разрезал штанину и повторил ту же операцию с раной на бедре, нанесенной, судя по ее виду, ножом главаря банды.