Наматжира

Доктор Чарлз Дьюгид придерживался иного мнения. Тридцать пять лет работы в департаменте по делам туземцев и двадцать пять лет тесного общения с аборигенами «от городского жителя до голого кочевника» придавали его высказываниям особую авторитетность.

«Успех закона о предоставлении гражданства аборигенам больше всего зависит от позиции белых граждан Австралии, — писал он. — Если тринадцать граждан Алис-Спрингса и вкупе с ними подавляющее большинство белых австралийцев не будут готовы принимать аборигенов у себя дома как равных, то в законодательстве будет мало проку. Предложение о том, что аборигены должны быть «кандидатами в граждане в их собственной стране», — чудовищное оскорбление.

Тяга аборигенов к спиртному приводится как аргумент тщетности всех усилий. Допустим, что это действительно корень зла. Но какой пример мы сами показывали им? Если употребление спиртных напитков и азартные игры являются основанием для лишения людей гражданства, то хороша же перспектива, ожидающая нас всех! Авторы письма из Алис-Спрингса утверждают, что проводимая правительством политика «меняет характер жизни народа, некогда гордого и трудолюбивого и т. д.». В данном утверждении нет ничего нового. Это происходило во всей Австралии, начиная с тех пор, когда люди нашей расы захватили земли коренных обитателей».

Доктор Дьюгид поддержал предложение министра по делам Территорий предоставить гражданство всем метисам Северной Территории.

В пылу полемики не было забыто и искусство Альберта. Более того, споры побудили почитателей его таланта активизировать свою деятельность. Национальную галерею в Сиднее засыпали просьбами выставить работы Наматжиры.

«Мы выставим его работы, — писал в аделаидской «Ньюз» директор галереи Хол Миссингэм, — когда Наматжира добьется достаточно высокого уровня». Миссингэма поддержал директор Национальной галереи Виктории Эрик Уэстбрук, который также не принимал работ арандского художника. «Работы Наматжиры еще не удовлетворяют нашим требованиям, — заявил он, — двадцать, а то и тридцать акварелистов из белых австралийцев пишут пейзажи куда с большим мастерством, чем Наматжира».

Их точку зрения разделял и Роберт Кэмпбелл из Аделаиды. «Только тем, что Наматжира — чистокровный абориген, и можно объяснить шумиху вокруг его работ, — твердил он, — любопытство широкой публики, а отнюдь не эстетическая ценность его работ является причиной его популярности».

Отповедь этим деятелям искусства дал один из известных художников Австралии — Уильям Даржи. Он предсказал, что не далек тот день, когда директора галерей будут из кожи лезть, чтобы купить хоть какой-нибудь подлинник Наматжиры. Он расценил критику как необоснованную и особенно неуместную сейчас, когда художник находится в таком тяжелом положении.

Вступился за Альберта и Ноэль Коунихэн, хорошо известный писатель и художник: «Постыдно, что работы Наматжиры не представлены во всех наших национальных галереях. Он добился замечательных успехов, перекинув мост через несколько столетий, отделявших первобытного художника от современного европейского мастера кисти».

Но одинокий старик в лагере у Моррис Соук не знал, что вокруг его работ вновь, в какой уже раз, ломались копья. Все это было ему глубоко чуждо.

Двенадцатого марта мистер Ашкенази обратился в Мельбурн за разрешением подать апелляцию против приговора, вынесенного Верховным судом Территории. Он оспаривал приговор о заключении Альберта в тюрьму на следующих основаниях:

1. Судья допустил ошибку, отклонив апелляцию против обвинительного приговора, вынесенного судом суммарной юрисдикции в Алис-Спрингсе.

2. Исходя из фактов, имевшихся в распоряжении судьи, он должен был удовлетворить указанную апелляцию и отклонить решение указанного Суда суммарной юрисдикции.

3. Во исполнение своего дискреционного права в соответствии со статьей 141 законодательства означенной Территории судья должен был бы наложить штраф в размере не менее тридцати фунтов вместо наказания, наложенного судом суммарной юрисдикции.

Дело Наматжиры заслушали главный судья Оуэн Диксон и судьи: Эдуард Мактиернан, ныне покойный Уилфред Фуллагер, Фрэнк Китто и Виктор Уипдейер.

В день разбирательства просьбы об апелляции в Мельбурне Альберт приехал из резервации своего племени, чтобы повидаться с адвокатом. После разговора с Картером он как будто воспрянул духом. Поскольку решение Верховного суда федерации должно было стать известным только назавтра, Альберт отправился в свой старый лагерь у Моррис Соук, чтобы навестить все еще живших там родственников.

И вот на следующий день главный судья объявил, что просьба в апелляции отклонена. Все пять судей единодушно пришли к заключению о том, что Наматжира снабдил вином туземца-подопечного по имени Инок Рабераба.

Говоря о третьем пункте обоснования апелляции, главный судья Оуэн Диксон заявил: «Судья Верховного суда Территории имел то преимущество, что знал обстановку, в которой было совершено правонарушение, а также имел опыт по части применения закона, сформулированного в статье 141 уложения. Нам весьма нежелательно вмешиваться в вопросы отправления дискреционного права, которым он пользуется в Северной Территории при определении наказания, но в любом случае мы не видим ни в фактах, ни в сопутствовавших им обстоятельствах оснований для сомнений в том, что его честь проявил надлежащее благоразумие».

О том, как встретил это известие Альберт, писал корреспондент аделаидской газеты «Ньюз» из Алис-Спрингса: «Когда ему объявили, что Верховный суд отклонил просьбу об апелляции против приговора, Альберт Наматжира взорвался: «Я не могу так дальше. Сил нет больше это выносить. Лучше пальнуть себе в голову и покончить со всем разом, чем жить так дальше. Почему они не убьют нас всех? Ведь именно этого они хотят».

Оставалось уповать только на обещание министра Территорий, что Альберт будет отбывать срок заключения на воле, а не в тюрьме. Художник долго стоял, бессильно прислонившись к стене своей жалкой лачуги.

«Почему меня никак не могут оставить в покое? — твердил Альберт. — У меня ж теперь ничего нет. У меня все забрали. Мне говорили, что не посадят в тюрьму, уверяли, что все дело уладят в Мельбурне. Что остается мне? Я стар. Я работал изо всех сил. У меня забрали столько денег по налогу и вот теперь отправляют на тяжелые работы».

Арест и заключение в тюрьму были делом времени. В ожидании решения Верховного федерального суда по апелляции Верховный суд Территории в Дарвине приостановил исполнение вынесенного в декабре приговора о трехмесячном заключении Альберта в тюрьму. Как только апелляция была отклонена, ордер на арест был немедленно выслан в Алис-Спрингс авиапочтой. Получив его, инспектор Маккиннон отправился в лагерь у Моррис Соук и арестовал Альберта. Альберт не высказал никакой обиды по отношению к офицеру полиции, которого он знал двадцать семь лет, но для инспектора арест Альберта был одной из самых горьких обязанностей за всю долгую службу на Территории.

Со времени своей первой встречи с Альбертом в Хермансбургской миссии, когда он попросил безвестного аборигена сделать ему дюжину плаке, инспектор Маккиннон с пристальным интересом и восхищением следил за карьерой Альберта и теперь был искренне опечален случившимся.

Восемнадцатого марта, после полудня, инспектор Маккиннон доставил арестованного в тюрьму. Чтобы избежать ненужной шумихи, были приняты все меры предосторожности, так что даже жители города не знали об исполнении судебного приговора. На следующий день газета дала маленькое сообщение: «Вчера под вечер в соответствии с решением суда Наматжира был взят под стражу и препровожден в тюрьму».

Хотя министр по делам Территорий и заявил, что для отбытия оставшегося срока Наматжира будет отправлен в отдаленный район страны, выполнение этого обещания задерживалось. Причиной послужило то, что местом отбытия наказания была выбрана туземная резервация Арейонга, в которой в основном жило племя питженжара и один из его членов грозился убить Альберта, если его привезут туда. Убийство девушки из этого племени в лагере у Моррис Соук семь месяцев назад разожгло у его членов чувство мести, и они поклялись пронзить копьем любого арандца, ступившего ногой на их землю. То была не пустая угроза, и Альберт знал это. Он просил не отправлять его в Арейонга. Когда о сложившейся ситуации доложили администратору Северной Территории, он распорядился отправить Альберта в туземную резервацию Папунья, которая находилась в краю арандцев.