Страница 146 из 173
Ночью мне вновь снился этот сон, где я маленькая и парень, который пришел с мамой, был добр ко мне и немного поговорил со мной, прежде чем уйти. Это был единственный раз, когда я видела его, но видимо, тот эпизод так запал мне в душу, что до сих пор снится.
События, которые происходят с нами в детстве, часто забываются, и, вырастая, мы редко вспоминаем о мимолетных знакомствах, имевшие место в далеком прошлом. Не знаю, почему именно этого человека я запомнила. Запомнила даже не его, а то, что с ним связано; то, что он собой олицетворял.
Долгие годы после той ночи я не вспоминала о нем, и лишь недавно он впервые приснился мне. Я никак не могу рассмотреть его лица. Вижу силуэт, слышу голос и даже чувствую запах – но лицо, словно размытая маска.
Странно, но его голос кажется знакомым, и запах тоже… Что-то очень близкое, хорошо известное мне.
Но что? Что…
Я в каком-то странном состоянии полусна, ворочаюсь по постели. Мое сознание балансирует на границе реальности и царства Морфея, и я не знаю, какую сторону мне выбрать.
Я слышу сдавленный крик и, открыв глаза, просыпаюсь. Не сразу до меня доходит, что это я кричала. Мое дыхание сбитое и сердце грохочет в груди. Пульс частит, будто я пробежала не одну милю.
Я сажусь в кровати и стаскиваю верх пижамы с длинным рукавом через голову. Жар плавит мое тело, покрытое тонкой пленкой пота. Я прикладываю ладонь ко лбу – горячий, как только что с огня сняли.
Только этого мне не хватало! Заболеть перед выпускными экзаменами.
Слабость растеклась по всему телу, и мне приходится приложить усилия, чтобы дойти до ванной. Я вынимаю из аптечки градусник и измеряю температуру: 102.2 (прим. Автора: по Цельсию 39).
Ну, отлично! Слечь с гриппом – это чтобы окончательно меня добить.
В аптечке я нахожу жаропонижающее и противогриппозное. Глотаю таблетки и запиваю водой из-под крана. Мои ослабевшие от болезни колени подгибаются, и я хватаюсь за край раковины, чтобы не упасть.
Из зеркала на меня смотрит моя заболевающая версия с покрасневшими, слезящимися глазами.
Скоро я вновь возвращаюсь в постель и укутываюсь в два одеяла, потому что меня знобит и лихорадит. Сейчас я особенно остро чувствую свое одиночество, и от жалости к себе мне хочется заплакать, но я сжимаю губы, обещая себе, что плакать больше не буду.
Я устала плакать. Устала горевать.
Несколько дней я практически не выбираюсь из постели, преодолевая болезнь. Я пишу девчонкам, что решила еще немного побыть в доме бабушки наедине со своими мыслями. Знаю, что могла честно признаться им, что заболела, и они тут же примчались бы, чтобы отпаивать меня супом и лекарствами, но отчего-то делать этого я не стала.
Я чувствовала себя не только больной, но и жалкой. Не слишком приятно думать о себе так. И чтобы доказать себе, что мне никто не нужен, что с трудностями я и сама справлюсь – надо бы привыкать – я предпочла, мучатся в одиночку.
Эти дни были ужасными. Я то и дело впадала в тревожный сон, измученная болезнью и уходом Адама из моей жизни. Втайне надеялась, что он все же позвонит мне, но тут же называла себя дурой, что хотела этого.
Он использовал меня. Позволил мне влюбиться, а потом указал на дверь – не было причин по-прежнему хотеть его. Но моим чувствам было плевать на это.
Стоило мне забыться тяжелым сном, как я вновь и вновь видела этот навязчивый сон, который уже стал раздражать. Просыпаясь, я усиленно пыталась вспомнить лицо того парня, но тщетно. Словно мое подсознание блокировало эти воспоминания.
На четвертый день болезни я резко очнулась посреди ночи, моргая в темный потолок.
Наконец-то я смогла преодолеть этот барьер. Перешагнула на другую сторону и увидела, что так тяжело мне далось.
Тот парень, который снился мне в последние дни – это Адам. Именно его лицо было скрыто от меня.
Еще один кусочек головоломки встал на место.
Я узнала, что у Адама был секс с моей матерью. Он приходил к нам в дом и это он говорил со мной.
А еще я вдруг почувствовала, что болезнь стала отступать.
Все выходные я боролась с собой, чтобы не позвонить ему и не потребовать подтвердить мои подозрения. Даже не подозрения, а стойкую уверенность.
Это не было просто. Иногда желание набрать его номер было таким отчаянным, что я сжимала руки в кулаки и уходила подальше от телефона.
Разве теперь это имело какое-то значение?
Адам и моя мать…
Моя мать и его отец…
Отвратительно и мерзко. У меня тошнота к горлу подкатывала, стоило подумать об этом.
Да, я уже смирилась, что моя мать была не самой добродетельной женщиной. Но спать с отцом и сыном! Это было уже слишком, слишком много для моего понимания.
А потом я думала о том, что же видел во мне Адам, когда занимался сексом со мной? Не вспоминал ли при этом Морган, или представлял ее?
Это стало последней каплей и меня в итоге стошнило, едва успев добежать до мойки в кухне.
Мое сердце было полностью разбито, разворочено и раны, нанесенные ему, не скоро заживут. Но я решила оставить все как есть. Не звонить Адаму, не искать встречи с ним.
Пусть все останется в прошлом.
Я хочу, чтобы это поскорей случилось.
Лорен сказала, что ей звонил Пол. Предложение по работе все еще было в силе. Я ответила, что с радостью пройду интервью – причин для отказа не было. Меня больше ничто не держало в Чикаго. А уехать подальше от места, где могла ненароком встретить Адам, казалось удачной идеей.
Мы договорились, что я сама позвоню ему. Лорен предупредит Пола, чтобы ждал моего звонка. Но была суббота и я боялась побеспокоить его в выходной день, а потому решила отложить звонок на понедельник.
Я была все еще слаба из-за болезни, хотя чувствовала себя значительно лучше. С нетерпением ждала возвращения в университет, да и по девчонкам ужасно соскучилась. Одиночество уже стояло мне поперек горла.
Хотелось изменений в жизни, чтобы увлечься и не думать об Адаме.
Пока что это были только мечты. Потому что чтобы я ни делала, чем бы ни занимала себя, он постоянно присутствовал в моей голове. Я гадала, думает ли он обо мне хоть изредка, но с чего бы?
Я была больше не интересна ему. Наверняка успел найти себе новую игрушку.
В субботу вечером в дверь позвонили. Я никого не ждала, а открыв дверь, увидела женщину лет сорока, которая смущенно улыбалась мне.