Волшебные сказки

Королю, принцессе и придворным приходилось пить мёд и умываться пивом. Вот до чего дожили! И это в стране, где чуть ли не из-под каждого камня текут ручьи.

Король был в отчаянии. Он обещал наградить поместьями, деньгами и титулом маркиза всякого, кто выкопает во дворе замка колодец такой глубины, чтобы воды из него можно было брать сколько угодно и когда только понадобится.

Охотников до денег, поместий и титулов нашлось немало. Но заработать эту награду оказалось не так-то легко. Где бы ни начинали рыть, лопаты всюду натыкались на твёрдый камень.

— Ваше Величество, — сказали министры, — вырыть колодец так же невозможно, как срубить дуб.

— Ну что ж, — сказал король, — раз это невозможно, значит, это должно быть сделано.

Хоть королевство его, по правде говоря, было совсем захудалое, упрям он был ничуть не меньше китайского императора.

И вот король приказал вывесить на воротах указ, скреплённый большой королевской печатью.

В указе чёрным по белому было написано: его королевское величество обещает тому, кто срубит дуб и выроет колодец, руку принцессы, своей единственной дочери, да ещё полкоролевства в придачу.

Принцесса была прекрасна, как день, половина королевства тоже чего-нибудь да стоила — поэтому не мудрено, что всякий, кто умел держать в руках топор или заступ, захотел попытать счастья.

Не успели слуги вывесить королевский указ, как со всех концов двинулись во дворец толпы здоровых молодцов с топорами, пилами, заступами и кирками на плечах.

Они принялись пилить и рубить, копать и долбить, но всё было напрасно: дуб становился твёрже, а гранит не делался мягче.

События во дворце взбудоражили весь народ. В городах и деревнях только и разговору было, что о королевском указе.

И вот Пьер, Поль и Жан решили тоже отправиться во дворец, благо королевские ворота открывались для всех, кто приходил с топором и заступом.

Не то чтобы братья надеялись жениться на принцессе или получить половину королевства, но — кто знает! — может быть, при дворе найдётся и для них подходящая работа и кусок хлеба. Это всё, чего они хотели.

Дорога была не такая уж длинная и трудная, но не успели братья отойти от дома и ста шагов, как старший из них, Пьер, стал жаловаться, что устал и поранил ноги острыми камнями, а средний брат, Поль, принялся проклинать свою судьбу, а заодно — отца, мать и обоих братьев.

Только меньший брат, Пальчик, был доволен путешествием и весело шагал, поглядывая по сторонам.

Птицы, пчёлы, кузнечики, травы, камни — ничто не ускользало от его быстрых глаз.

Всё надо было ему знать: в какие цветы любят забираться пчёлы? Почему ласточки летают так низко над рекой? Почему бабочки порхают зигзагами? Но стоило ему заговорить об этом с братьями, как Пьер поднимал его на смех, а Поль обрывал на полуслове, называя пустомелей и дурачком.

По дороге им надо было обойти гору, поросшую от подножия до вершины дремучим лесом.

Откуда-то сверху доносился мерный стук топора и треск ломающихся ветвей.

— Кому это вздумалось на такой высоте рубить лес? — сказал Пальчик. — Право, меня это очень удивляет.

— А меня очень удивило бы, если бы тебя что-нибудь не удивило, — со злостью сказал тощий Поль. — Для дурака всё диво.

Толстый Пьер потрепал младшего брата по щеке и добродушно сказал:

— Эх ты, глупенький! Ну кто же станет стучать в лесу топором? Ясно, что дровосек.

— А всё-таки я пойду посмотреть, кто это, — сказал Пальчик.

— Что ж, ступай, ступай! — сказал Поль. — Желаю тебе сломать шею. Это будет для тебя наука: в другой раз не захочешь знать больше, чем твои старшие братья.

Пальчик не стал спорить и полез наверх, цепляясь за ветки, перескакивая с камня на камень и всё время прислушиваясь к стуку топора, чтобы не сбиться с пути.

Как вы думаете, что увидел он, добравшись до вершины горы? Топор. Да, да, топор, который сам по себе, для собственного удовольствия и без всякой посторонней помощи, рубил огромную сосну.

— Здравствуй, топор, — сказал Пальчик. — Неужели тебе не скучно рубить в одиночку это большое, старое дерево?

— На то я и топор, чтобы рубить! — ответил топор. — Рублю и поджидаю хозяина.

— Отлично! — сказал Пальчик. — Я тут.

Он преспокойно взял топор, положил в свой кожаный мешок и весело спустился к братьям.

— Ну, любознайка, какое чудо ты видел наверху? Что там стучало? — спросил его Поль, криво усмехаясь.

— Это и в самом деле стучал топор, — ответил Пальчик.

— Ну, я же говорил тебе! — сказал Пьер, похлопав его по спине. — Было из-за чего взбираться на такую кручу!

Пальчик ничего не ответил, и они пошли дальше.

Дорога становилась всё труднее. Скоро они оказались в узком скалистом ущелье. Пробираясь по заваленной камнями тропинке, они услышали где-то вдалеке гулкие удары, как будто кто-то бил железом по гранитной скале.

— Что это? — сказал Пальчик. — Неужели там наверху каменоломня?

— Нет, это дятел долбит носом дерево! — сказал Пьер насмешливо. — Право, можно подумать, что этот мальчишка только вчера вылупился из яйца!

Пальчик покачал головой:

— Никогда не слышал, чтобы дятел стучал так громко! Надо пойти поглядеть.

— Дурачок, — сказал Пьер, — не понимает шуток! Разве ты сам не слышишь, что это работают киркой?

— А все-таки я пойду посмотрю, — сказал Пальчик и на четвереньках полез вверх по крутому утёсу.

Как вы думаете, что он увидел, добравшись до вершины? Кирку! Кирку, которая сама по себе, для собственного удовольствия и без всякой посторонней помощи, долбила камень. Твёрдый гранит поддавался, словно это был не гранит, а мягкая земля, и с каждым ударом кирка уходила в глубь скалы по самую рукоятку.

— Здравствуй, кирка! — сказал Пальчик. — Неужели тебе не скучно долбить в одиночку этот огромный гранитный утёс?

— На то я и кирка, чтобы долбить, — ответила кирка. — Долблю и поджидаю хозяина.

— Отлично, — сказал Пальчик. — Я тут.

Он преспокойно взял кирку, снял с рукоятки и, положив то и другое в свой кожаный мешок, весело спустился к братьям.

— Ну, какое ещё чудо видела ваша милость наверху? — усмехаясь, спросил Поль.

— Вы и на этот раз были правы: это стучала кирка, — сказал Пальчик и, не прибавив больше ни слова, пошёл вслед за братьями.

Скоро они подошли к прозрачному и чистому ручью. Всем троим очень хотелось пить, и, низко наклонившись, они принялись черпать студеную воду полными пригоршнями.

— Какая вкусная холодная вода! — сказал Пальчик. — Хотел бы я знать, откуда вытекает этот ручей.

— Нашёл о чем спрашивать! — пробурчал Поль, едва не захлебнувшись от злости. — Ручей как ручей! И вытекает он, как и все ручьи на свете, из земли.

— Может быть, — сказал Пальчик. — А всё-таки я пойду посмотрю, где он начинается.

— Можешь лезть хоть на небо, к самому господу богу! — закричал Поль.

А Пьер грустно добавил:

— Какой глупый ребёнок! Ума не приложу, в кого он такой.

И братья зашагали по дороге, а Пальчик бегом побежал в другую сторону, вверх по течению ручья.

Ручей становился всё уже и уже и наконец превратился в тоненькую серебристую ниточку.

И что же вы думаете, увидел Пальчик, когда добрался до самого начала ручья?

Ореховую скорлупку, из которой, играя на солнце всеми цветами радуги, выбивалась струйка прозрачной воды.

— Здравствуй, скорлупка! — сказал Пальчик. — Неужели тебе не скучно лежать в этой глуши совсем одной?

— Конечно, скучно, да что поделаешь, — ответила скорлупка. — Вот уж сколько лет я лежу здесь и поджидаю хозяина.

— Отлично, — сказал Пальчик. — Я тут. — И он преспокойно поднял ореховую скорлупку, заткнул её мхом, чтобы не вытекала вода, и положил в свой кожаный мешок.

После этого он побежал догонять братьев.

— Ну, что, — закричал Поль, завидев его издали, — узнал теперь, откуда ручей течёт?