Мятеж Безликих

– Зачем мне убивать Верховного Магистра? – осторожно спросил Островной Лис. – Какой прок?

Как же ему было неуютно стоять под перекрестными взглядами подестов и Грешников, но он держался, клятвенно пообещав себе отплатить им за унижение.

– Как только старик Кантарине отойдет в мир иной с почестями, ложа Морской Гидры сможет навсегда установить свое господство над Венецианской республикой. Мы сможем уничтожить влияние и присутствие магов Священной Волчицы. Итальянцы зарвались. Они ведут себя на нашей земле как хозяева. Давно пора поставить их на место. Не секрет, что Волчица сейчас слабеет на глазах. Революция в Итальянском королевстве выедает последние силы у ложи, которая пытается поддержать и сохранить монархию в государстве. Время уничтожить Волчицу настало. Удара от нас сейчас они не ожидают, – сказал подест Орел.

– К тому же новый Верховный Магистр имеет достаточную силу для того, чтобы возвысить ложу и преумножить ее богатства. Вы со мной согласны, лэл Ноччи? – спросил подест Кабан.

Островной Лис поморщился, словно от зубной боли. На что они намекают? Кажется, он догадывался.

– Ведь вы не откажетесь от ответственности, лэл Ноччи? – закончил мысль подест Кабан.

– Почему я?

– На место Верховного Магистра могли бы претендовать только двое магов. Вы и лэл Абуа Альвизе Шошшане, глава Тройки Поддержки. Только в случае если старый Магистр покинет нас, мы сделаем так, чтобы лэл Шошшане сам предложил избрать вас новым Магистром, – пообещал подест Волк.

Островной Лис задумался, крепко задумался. А ведь было о чем? С одной стороны он не забывал, где находится, во Дворце Дождей, названным так за те реки крови, которые пролились здесь в свое время при уничтожении заговорщиков и предателей интересов ложи Морской Гидры. А что если все это провокация Тайной Тройки, проводимая по прямому распоряжению Верховного Магистра. Со старого параноика станется устроить подобную проверку. С другой стороны подесты правы, ложа медленно хиреет, от былой силы и влияния почти ничего не осталось. Если бы не финансовое влияние на европейских рынках и в банковской паутине, ложу давно бы поглотила Священная Волчица. И Старый Магистр не в силах изменить расстановку сил. Если он продержится у власти еще какое-то время, то скорее всего в ложе начнут заправлять ставленники Священной Волчицы. А Островной Лис не мог этого допустить. Он представлял себе с чем ему придется столкнуться, если он возглавит ложу. Сколько битв придется взвалить на себя. Но трудностей он не боялся. В конце концов власть это в первую очередь ответственность перед теми, за кого ты отвечаешь. И как жаль, что не все это понимают. Когда-то Старый Магистр лэл Альберто Варитто Кантарине хорошо знал это, но, кажется, в последние годы он заразился старческой забывчивостью.

Островной Лис улыбнулся под маской. Что ж попробуем сыграть по предложенным правилам и посмотрим куда это его приведет.

– Почему вы это делаете? Почему сами не возглавите ложу? – спросил он.

– Подесты Тайной Тройки никому не известны. Нас никто не знает. Мы не пользуемся влиянием. Какой Верховный Магистр из нас получится? – возразил подест Орел. – А вы пользуетесь уважением и влиянием в ложе. К тому же вас связывают долгие годы дружбы с лэлом Кантарине.

Дружбы? Ха! Фыркнул про себя Островной Лис.

– Мы заботимся о прогрессе ложе, о ее величии. Нас не интересуют личные амбиции, – добавил подест Кабан.

– Мы всего лишь судьи и палачи, но не маршалы, – закончил подест Волк.

Островной Лис принял решение, и это решение изменило всю судьбу ложи Морской Гидры.

Глава 6

Чиновник по особым поручениям

Дорога до маленького городка Горлова, отмеченного крохотной точкой на карте Руссийской империи, заняла двое утомительных суток. Барон Мюнх и Миконя вынуждены были трястись в казенном экипаже. Пускай в мягком и удобном, но все же по руссийскому бездорожью, вместо того чтобы за пару часов долететь на ваншипе, но указания князя Драгомысла было четкими: «Как можно меньше шума и пыли в глаза». Пришлось довольствоваться диванами кареты и прелестями дорожной жизни.

К исходу первого дня пути, у них сломался обод колеса. Карета накренилась на бок и чуть было не перевернулась. Хорошо что кучер вовремя осадил лошадей, а то бы точно оказались прямиком в канаве. Но пришлось сделать вынужденную остановку посреди сырого холодного леса, ощетинившегося супротив непогоды и непрошенных гостей еловыми иглами и острыми ветвями, нависающими над узкой проселочной дорогой, испещренной ямами и колдобинами.

– Ты что, ирод нечестивый, не мог вести барина по цивильной дороге?! Что ты за гать выбрал?! О чем думал, валенок столичный! – напустился на бедного кучера Миконя.

Карл отошел в сторону, закутавшись в теплое форменное пальто, и ехидно посмеивался в бороду, наблюдая за тем как Миконя распекал нерадивого кучера.

– Да ты о чем вообще думал, когда свернул в эту дыру?! Ты откуда на нашу голову такой взялся?! Где тебя вообще подобрали?! Точно ведь в нашей Александрии таких чугунков не водится?! Растудыть тебя в телегу! Чего встал как крепость Корша перед нашествием турок?! Давай давай колесо меняй?! Мы тут долго будем мерзнуть?! Нам по государственной надобности надо срочно, а ты саботируешь!

Карл поежился от холода и выдохнул изо рта пар. А все-таки морозно под вечер. Осень уже вовсю вступала в свои права, но в этом году была особенно нетерпелива. Она не дала лету медленно отступить, побаловать людей последними теплыми днями, сразу взяла в оборот, заморозила деревья и землю, закрутила холодным ветром по улицам опавшие листья, и вселила сырость в души людей.

Миконя отошел от поникшего головой кучера – здорового верзилы лет сорока с пышной чёрной курчавой бородой и густой шевелюрой, выбивающейся из-под меховой шапки, кривыми зубами и яркими мальчишескими глазами, сейчас смотревшими обиженно на барина и его слугу, ни за что ни про что его отчитавшего. Карлу даже стало жалко Прохора, о чем он тут же заявил подошедшему Миконе:

– Зачем ты его так круто в оборот взял? В чем мужик провинился, не он эту дорогу так угрохал, что по ней не пройти ни проехать.

– Он мог бы поехать нормальной дорогой, а не по этой расколдобице тащиться, – успокаиваясь заявил Миконя и боязливо осмотрелся по сторонам. – Что-то не нравится мне тут, барин, совсем не нравится. Жутища какая-то.

– Брось, Миконя, обстановку нагнетать, сейчас починимся и дальше поедем. Ничего страшного и неприятного пока не случилось.

И словно бы в насмешку над словами барона Мюнха, пепельное небо разразилось громом и пролилось дождем.

Карл тут же поскучнел лицом, вжался поплотнее в пальто и натянул на голову шляпу, чтобы уберечься от ледяной неприятной небесной влаги. От его благодушного настроения не осталось и следа. Зато Миконя посмотрел на него торжествующе и бросился к Прохору подгонять его, нерадивого.

Второе происшествие произошло неподалеку от города Горлова, конечной точки их путешествия. Барон листал книгу и пытался ее читать в неверном свете светильника. Дорога была накатанной, почти не трясло. Миконя напротив дремал. Выглядел он при этом весьма потешно. В наглухо застегнутом коричневом пальто с меховым куцым воротником и в меховой шляпе, надвинутой на глаза, он напоминал обожравшегося перед зимней спячкой медведя. В особенности сильно из-под шкуры-пальто выделялись револьверы, лежащие во внутренних карманах, и рукоять охотничьего ножа, висящего на поясе. Миконя посапывал, приоткрыв рот, но даже во сне он не выпускал из рук рюкзак с магическим инструментарием.

Карл как раз захлопнул книгу, утомившись от мельтешения букв перед глазами, когда карету резко занесло в сторону, подбросило вверх, она накренилось на один бок и все же остановилась. От таких кульбитов Миконя уронил рюкзак с сидения. Карл следил за его падением с замершим сердцем, а мало ли что магическое внутри рванет, потом здоровья не напасешься. Сам же Миконя проснулся и спросонья выругался замысловато. Карл же с трудом удержался на месте, упёршись одной рукой в потолок, другой вцепившись в спинку диванчика.