Страница 7 из 21
– Что ж теперь с ними будет?
– Что будет, что будет? Известно что… Вот Мал вернется…
Именно в этот момент кто-то толкнул меня в плечо и, спугнув интересные голоса, заорал в самое ухо:
– А ты чего, Гэнтаньф, пивом бнезгуешь! Или заснун? Пиво хо-о-о-ношее!!!
Оказывается, я, прислушиваясь к звучавшим у меня в голове голосам, закрыл глаза. А когда я их открыл, то прямо перед собой узрел раскрасневшуюся хоббитскую рожу, которая улыбалась довольной, пьяной улыбкой. Увидев, что я не сплю, Фродо повернулся в сторону остальных пирующих, чтобы сообщить им эту радостную новость, но им было не до пьяного хоббита.
Эльнорда, подперев кулачком подбородок и пьяно пригорюнившись, слушала горестную историю огромного тролля. А Душегуб, грозно посверкивая глазищами и пристукивая кружкой по столу, от чего пиво обильно смачивало столешницу, гудел, почти не сдерживая свой бас:
– Я ей честно предложил – выходи за меня, а она играет чувствами! Какой из тебя муж, говорит, получится, не знаю, а тролль что надо будет. Ладно, говорю, пусть я хоть троллем тебе по сердцу буду! Пусть!!! И эту шкуру согласился напялить! И как… как тролль по лесу полдня бегал!!! А она!!! Шмыг, и укатила… А меня оставила! Одного!
– Нет, любит она тебя, – невпопад заспорила эльфиечка, – я точно знаю, любит! Ведь ты посмотри, какую шкуру она достала! Расстаралась! Это ж сплошное загляденье получилось, а не тролль!!!
– Нет, она мной играет!!! – категорически пристукнул Душегуб кружкой по столу. Такой категоричности кружка не выдержала, и в могучей лапе тролля осталась одна ручка. Душегуб несколько секунд удивленно ее разглядывал, потом перевел налившиеся кровью глаза на глиняные черепки, живописно разбросанные в пивной луже на столешнице, и обиженно заявил:
– Вот! И кружку мне самую дохлую подсунули! У всех кружки целые, а мне с трещиной дали!
– Бени моню! – тут же предложил Фродо, – я пням из книночки могу!
– И я из кринки могу! – упрямо отверг Душегуб широкий хоббитский жест.
– Эх, – мотнула головой Эльнорда, – и я могу из кринки!
Тут суровый взгляд покрасневших троллевских глаз наткнулся на меня. Довольно долго Душегуб соображал, кого это он перед собой зрит, а когда сообразил, ухмыльнулся и ткнул в мою сторону здоровенным, довольно грязным пальцем и проворчал:
– А вот Серый не может! Слабо ему из кринки!
Его мелкие собутыльники разом повернулись в мою сторону и оценивающе уставились на меня.
– Нет! – первой подала голос Машеус. – Серый из кринки не потянет! Он вообще на пиво слабый, а из кринки – тем более!
Фродо соображал гораздо дольше, но потом не согласился с предыдущими ораторами:
– Ха! Это ж Гэнтаньф! Это ж маг в законе! Та он и тве книнки без отныва от кассы вытянет! А потом еще воточкой запонинует! Да он у нас в буфете на спон коньяк кефином запиван и ничего! Женуток – нуженый! А вы – книнка!!!
– Кто?! – повернулся Душегуб к Фродо.
– Кто – кто? – не понял тот.
– Кто кефир сметаной заедал?!
– Вот он! – ткнул Фродо в меня пальцем.
Душегуб тупо уставился на меня, а потом наклонился поближе ко мне и интимным шепотом поинтересовался:
– Кисломолочные продукты уважаешь?
– И я могу сметану с квасом! – неожиданно грохнула кружкой по столу Эльнорда.
И в этот момент позади меня раздался задумчивый голос Портяты:
– Пожалуй, нашим гостям отдых требуется… Пойдемте, я вас на сеновал отведу. А вечером, по холодку дальше двинете…
– И что? Там настоящее сено?! – привычно изумилась Машеус и попыталась сфокусировать свои серовато-голубые глазищи на Портяте.
– Самое настоящее, – неожиданно улыбнулся тот, и его лицо сразу стало мягким и добрым. Но, похоже, это добрейшее лицо не очень понравилось Душегубу, поскольку тот, опершись мохнатыми кулачищами на стол, поднялся на ноги, сурово сдвинул брови и с явной угрозой поинтересовался:
– Это кого на сено?! Это меня на сено?! Я вам не коров какой-нибудь, чтобы сухую траву жевать!!!
– Вот именно! – тут же поддержал его Фродо. – Мы вам не жвачные паннокопытные! Мы вам Бнатство Коньца!
Но тут боевой запал нашего малыша-хоббита внезапно иссяк, и он вполне миролюбиво закончил:
– Так что давай, посенянин, тащи еще пива.
– А пиво кончилось, – спокойно ответил Портята. – Мы привезем еще бочонок, а вы пока что отдохнете.
– На настоящем сеновале… – мечтательно добавила Эльнорда.
Фродо посмотрел на набычившегося тролля и задумчиво спросил:
– Ну что, Тушегубушка, отдохнем, пока они еще пива пнивезут?
Красные троллевы глаза съехали вбок, и тролль ненадолго задумался, а потом, тряхнув мохнатой головой, согласился:
– Отдохнем, – и тут же сурово продолжил, глядя на Портяту: – Но как только пиво будет здесь, нас сразу разбудить!
Портята кивнул и с некоторой опаской взглянул на меня. Он, вероятно, видел, что я их пиво не употреблял, а потому могу соображать вполне нормально. Однако и у меня не было возражений против небольшого отдыха. Я собирался понаблюдать за участниками этой экзотической игры и дождаться, когда она закончится и ее участники соберутся в Москву. Вот тогда и мы сможем спокойно сбросить свои «костюмчики» и попросить ребят о помощи.
Поэтому я согласно кивнул и поднялся из-за стола.
Нас проводили в дальний конец сада, почти к самому берегу речки. Там стояла аккуратная небольшая банька, развернутая дверью к реке, а рядом с ней притулилось довольно странное сооружение. Четыре столба из толстых цельных бревен высотой метров в шесть, вкопанных осмоленными концами в землю по углам ровной четырехугольной площадки размером четыре на четыре метра, имели сверху дощатый настил, который, в свою очередь, был накрыт добротной крышей. При этом какой-либо намек на стены совершенно отсутствовал.
Нам, городским жителям, подобное строение показалось настолько нелепым, что мы разом остановились, с удивлением его разглядывая. Однако наш провожатый не уловил нашего удивления и спокойно констатировал:
– Я смотрю, вам понравился наш сеновал.
– Позвольте! – как обычно, изумилась Эльнорда, правда, на этот раз с оттенком возмущения. – А где же обещанное настоящее сено?!
– А сено на чердаке, – невозмутимо ответил Портята. – Вот сейчас подниметесь и там в холодке, на ветерке, на сене отдохнете…
В центре площадки действительно стояла довольно хрупкая приставная лестница, упираясь верхним концом в потолок. Когда мы приблизились к ней, стал виден и люк, в который она вела.
Эльнорда не раздумывая взмыла пушинкой вверх по ступенькам, и через секунду сверху послышался ее изумленный вопль:
– Ребята! Давайте быстрей сюда, здесь отлично!!!
– Снышь, – обратился хоббит к троллю, – ей там отнично… Понезни, что ни?
В его голосе звучало явно выраженное сомнение в необходимости лезть куда-то наверх. Однако тролль, не обращая внимания на реплику малыша, подошел к лестнице, подергал зачем-то одну из ступеней и с кряхтеньем начал карабкаться наверх. Лестница под ним поскрипывала, потрескивала и постанывала, но в результате все-таки выдержала. Скоро светлые, похожие на голые, подошвы душегубовых ног мелькнули в открытом проеме и исчезли.
– Надо же, забнанся! – задумчиво удивился Фродо и огорченно прибавил: – Пнидется за ним канабкаться…
После чего он также подошел к лестнице, еще раз горестно вздохнул и принялся «канабкаться» вверх.
Дождавшись, когда мохнатые ноги хоббита исчезли в люке, Портята выжидающе уставился на меня. Я тоже направился к лестнице, но уже взявшись за ступеньку, повернулся к дружиннику:
– Если мы заснем, вы без нас в Москву-то не уезжайте…
Судя по выражению лица Портяты, он из моей простой фразы ничего не понял. А я решил, что мужик слишком уж вошел в образ и переигрывает. Поэтому, махнув рукой, я, с трудом удерживая свой тяжеленный посох, начал подниматься по лестнице к гостеприимно распахнутому люку.
Когда я забрался на чердак этого странного строения без стен и начал осматриваться, привыкая к царящему здесь полумраку, лестницу, соединяющую помещение с землей, убрали, а люк, странно щелкнув, захлопнулся. Через несколько секунд мои глаза привыкли к темноте и я увидел своих друзей, разлегшихся на большой куче прошлогоднего сена.