Колокола Истории

Маркс писал, что быть радикальным — значит доходить, докапываться до сути вещей, не останавливаясь до тех пор, пока качество (в нашем случае — социосистемное) не исчерпано. Вот и заглянем за фасад кризиса коммунизма и функционального капитализма, приподнимем холст и отопрем потайную дверцу. Быть может, так мы узнаем, по ком звонят Колокола Истории? Что же за холстом и дверцей?

XLIX

Там — Современность (Modernity) в целом. Другими словами, блок «субстанциональный капитализм + функциональный капитализм» — две формы капитализма, две эпохи капиталистической истории. За ними, в будущее, устремлен постмодерн, а в прошлое уходит еще одна эпоха (1648–1789) капиталистической истории — Старый Порядок. Таким образом, перед нами предстает Капиталистическая Система в целом. Но капитализм как система, как eine Formation — лишь фаза, вторая после феодализма, в истории Европейской цивилизации, Западной Системы. С этой точки зрения системный кризис капитализма — это, как минимум, структурный кризис Европейской цивилизации. Последняя — не самая большая социальная «матрешка» (матрица) в наборе, есть и крупнее — христианский исторический субъект. Он охватывает не только Европейскую цивилизацию, но также и хроноклазм V–IX или V–X вв., включая, с одной стороны, сеньориальную революцию (т. е. «феодальную революцию»), с другой — позднюю (имперскую) Античность.

Капитализм на экономической основе и экономически, материально реализовал социальную и духовную универсалистскую задачу, возникшую с христианским историческим субъектом, как результат его возникновения. Именно посредством капитализма христианский исторический субъект придал своему универсализму адекватную ему — мировую, земшарную, истинно и единственно универсальную с точки зрения конкретных условий планеты Земля форму, выполнил свою миссию. Именно посредством капитализма линейное христианское время распространилось (по крайней мере, на какой‑то срок) на земное пространство — и как мировое, и как совокупность локальных пространств, подчинило его. Функция капитала, таким образом, есть одновременно меч и крест христианского исторического субъекта. В своем негативе — по отношению как к капитализму, так и христианству — меч и крест превращаются в серп и молот коммунизма. Антихристианство коммунизма сопоставимо с его антикапиталистичностью как негативная функция.

Вне Европы в капиталистическую эпоху христианство в лице миссионеров, иезуитов и т. д. (что бы они сами ни думали о целях своей деятельности) объективно играло роль функции капитала, решало его задачи. Но и капитализм выполнял задачу христианского исторического субъекта. Как и коммунизм, объективно обеспечивавший распространение европейских универсалистских ценностей в революционной и антикапиталистической форме в тех зонах мировой системы, где они не могли утвердиться эволюционно и капиталистическим путем. В этом смысле коммунизм и — шире — марксизм занимают в Капиталистической Системе ту нишу, которую в Европейской цивилизации занимает христианство. Наложение двух систем создает некую зеркальность, которая проявляется во многом: от антиевропейской, антизападной направленности коммунизма до неблагостного люциферовского облика основателя и главного святого марксизма — тоже еврея, но не из Галилеи, а из Трира, и сына не плотника, а адвоката. Капитализм и коммунизм, либерализм и марксизм — вот те клещи, в которые христианский исторический субъект взял мир. Кому‑то был дан и показан крест, а кому‑то — меч, кому‑то — молот, а кому‑то — серп. Крестом и мечом, серпом и молотом — вперед, к победе христианского исторического субъекта. С этой точки зрения, падение коммунизма и упадок марксизма как идеологии — это стук Судьбы в дверь не только капитализма, но и христианского исторического субъекта.

Исчерпан ли список этим субъектом? Нет. Системный кризис капитализма подвел к определенному рубежу весь субъектный поток исторического развития, куда входят Античная и Европейская цивилизации и, соответственно, античный и христианский исторические субъекты. Только в двух этих цивилизациях — в отличие, например, от китайской, индийской, исламской и других — субъект фиксируется социально, в самом обществе, что находит институциональное выражение.

Но и это не все. Капитализм охватил, включил в орбиту — свою, Европейской цивилизации и христианского исторического субъекта — общества и цивилизации неевропейские, весь системный («несубъектный») поток исторического развития, весь мир. Более того, насаждая свои экономические, политические и интеллектуальные институты в неевропейском мире (а этот мир в свою очередь перенимал их, чтобы приспособиться к Западу, сопротивляться ему), капитализм создал поразительные формы — своеобразных социальных киборгов, субъектных и западных по форме, но незападных, несубъектных или антисубъектных по содержанию. Партии, под маской которых скрываются племена, возглавляемые людоедами; аристократические кланы, уже 100–200 лет контролирующие свои провинции; политические ассоциации, за которыми на самом деле скрываются касты; фирмы, в одеждах которых выступают традиционные торговые дома с характерными для них коллективизмом и монополией; государства, под вывеской которых прячутся преступные группировки, бывшие эмираты и султанаты или даже империи. Ныне, по мере ослабления политической хватки капитализма и коммунизма в мире, эти киборги, оборотни, похожие на странных существ с полотен Босха, эти джинны выпускаются или сами выходят из распечатанной бутылки Истории. Они начинают вести себя все в большей степени как action man — и это в то время, когда активность европейцев в мире, похоже, снижается, будь то «буржуи‑космополиты» или «коммунисты‑интернационалисты», когда они не могут решить те проблемы, которые 20–25 лет назад, в эпоху Холодной войны были бы разрешимы или просто не возникли.

Началось, пожалуй, американскими заложниками в Тегеране в 1980 г., затем — уязвимость американцев в Сомали в 1993 г. Были аналогичные ситуации и у СССР/России в последнее десятилетие. Показателен недавний случай с захватом в Афганистане российского самолета с экипажем и американского самолета — тоже с экипажем. Кто захватил? Талибы, некое движение Талибан. Американцев отпустили, русских удерживают (на момент написания этих строк) в Кандагаре. Но дело даже не в этом, а в самом факте задержания самолетов двух могущественных мировых держав неким сугубо местным движением.

И в принципе никто ничего не может сделать. Почему? Почему, например, невозможна совместная русско‑американская показательная полицейская акция — по типу тех, что проводил последний великий римский полководец Аэций по отношению к варварам — гуннам, готам и другим, если они захватывали римских граждан (подданных Римской империи)? Конечно, акции подобного рода нужно уметь осуществить. До сих пор только израильтяне в Энтеббе продемонстрировали филигранное исполнение и показали, как надо наказывать бандитов. Но умение — вопрос второй. Прежде всего, нужна политическая воля и чувство солидарности в противостоянии надвигающемуся хаосу. А вот этого, увы, нет. За державу обидно.

Конечно, наказания без вины не бывает. Турбулентный поток, который охватил Афганистан, в меньшей степени Иран, еще в меньшей степени Пакистан, т. е. тот регион, который иногда (хотя и не все) именуют «Средним Востоком», противопоставляя Востоку Ближнему («левантийскому») и Средней Азии (экс‑советской), — в значительной степени дело рук СССР и США. «Не буди лиха, пока оно тихо», «не выпускай джинна из бутылки». Разбудили и выпустили. США поддерживали шаха Ирана в его политику модернизации и вестернизации страны. Получили исламскую революцию 1979 г. со всеми вытекающими последствиями. СССР в том же году (какое совпадение!) ввел войска в Афганистан. Официальная реальная цель — стимулировать там модернизацию в виде коммунизации, советизации (о других возможных реальных целях, но уже не государства, а «групп интересов» можно лишь гадать и размышлять). Результат — «семилетняя война», которая, как заметил О.Руа, была не последней басмаческой войной, а первой войной Север — Юг в рамках Советской империи или советской зоны влияния в мире. Итог — уход из Афганистана, который из некогда стабильного и дружественного по отношению к СССР (России) превратился в нестабильный и недружественный — одна из худших комбинаций. А кто помогал моджахедам? США и Пакистан. Тот самый Пакистан, который, согласно жалобам афганских дипломатов, стремится ныне дестабилизировать обстановку в этой стране, поддерживает Талибан, появившийся будто из ничего, словно «человек ниоткуда».