Про отряд Бороды

– Если крикнешь, – пояснил Радуле по-немецки, – эту закуску получишь прямо в рот.

Гитлеровец словно остолбенел. Он стоял, глядя перед собой неподвижными, широко раскрытыми глазами.

За окнами было уже совсем темно. Пленного вытолкнули во двор, садами и огородами повели из деревни.

В темноте пасмурной осенней ночи, ведя пленного через пустынные поля, Радуле и Морозов держали путь к условленному месту – к сарайчику, где должны были встретиться с Чичило и Глобой.

Сарайчик был заперт, таганок убран, только чернели потухшие угли на том месте, где он стоял. Старик с внучкой давно уже ушли в свою деревню, домой.

Чичило и Глоба запаздывали.

Час шёл за часом. Морозов и Радуле тревожились всё более. Ночь перевалила уже за половину. Пойти разыскивать? Но как оставить «языка»? И главное, до рассвета надо успеть вернуться к своим, даже если не все смогут вернуться. Важно доставить пленного.

Всё нетерпеливее поглядывал Морозов на небо и на светящийся циферблат своих часов. Что же могло случиться? Может быть, Чичило и Глоба уже погибли?

Заметно посветлело небо. Морозов тяжело вздохнул, посмотрел в глаза Радуле. Тот понимающе кивнул. Пора…

«Что ж, пойдём?» – хотел сказать Морозов. И вдруг услышал шаги. Они приближались. Чичило с Глобой? Или враги? Могли ведь выследить… На всякий случай приготовили пистолеты.

Вот уже можно рассмотреть – по винограднику к сараю идут трое. Ну как среди них не узнать Чичило по его высокому росту, по походке вразвалку, как не узнать плотную, невысокую фигуру Глобы! А кто с ними третий?

Чичило и Глоба тоже привели «языка» – ефрейтора из горнострелковой дивизии, которого подкараулили на одной из улиц близ порта.

…Уже светало, когда в примыкающей к нашим передовым позициям густой дубовой роще разведчики попрощались с Радуле.

– Спасибо, друг!

– Вам благодарность! – ответил Радуле. – От всех нас, освободители. Мы ждём вас.

Двойная цепь

Снова тёмной осенней ночью против течения идёт «Жучка». Справа едва-едва различим ближний, румынский берег. А противоположный, югославский, совсем затерян во тьме. Где-то на нём засевшие в обороне гитлеровцы.

Глухо постукивает мотор, ворчливо бурлит, разбиваясь о невысокий форштевень, волна, круто вздымая белеющую во тьме пену, – кажется, что катер идёт очень быстро. Но это только кажется. Не так велика скорость «Жучки», как сильно течение, которое приходится ей преодолевать.

Три дня назад освобождён Радуевац. Захватчиков выбили оттуда совместным ударом войск Третьего Украинского фронта и кораблей флотилии, которые высадили десант и поддержали его огнём. Накануне разведчики на «Жучке» прошли мимо береговых позиций врага, отметили их, а потом показывали корабельным артиллеристам, куда стрелять. Успеху во многом способствовали и сведения, раздобытые в Радуеваце Морозовым, Чичило и Глобой, и то, что удалось узнать от приведённых ими двух «языков». Важное показание дал на допросе флотский унтер: выше по реке, за Радуевацем, лежат на дне десятки судов. Они специально затоплены, чтобы преградить путь советским боевым кораблям.

Ещё до того, как был взят Радуевац, разведчики на двух полуглиссерах ночью прорвались мимо него вверх по течению к прибрежному селению Прахово, чтобы проверить то, что сообщил «язык». Пленный унтер не соврал. Разведчики действительно увидели на фарватере перед Праховом торчащие из воды мачты и рубки многих судов и, вернувшись, доложили об этом.

Возле Прахова закрепился выбитый из Радуеваца враг. Бронекатера должны, помогая наступающим войскам, обстрелять береговые позиции немцев близ Прахова и высадить десант. Но на пути подводная преграда. Где корабли смогут пройти через неё?

Это и должны выяснить те, кто идёт в этот ночной час на «Жучке». На ней Калганов, Морозов. Чичило, Веретеник, Глоба и ещё четыре матроса.

…Время движется к полуночи. «Жучка» идёт, по-прежнему держась правым бортом берега. Фарватер пока чист…

Но вот прямо по курсу «Жучки» над водой что-то зачернело. Сбавив ход, катерок осторожно приближается. Разведчики держат автоматы наготове – мало ли что?

Девять пар глаз напряжённо всматриваются вперёд, в темноту. В ней всё явственнее проглядывает что-то угловатое, выступающее из воды. Палубная надстройка. Неподалёку ещё одна. Рядом широкая дымовая труба. Мачта. Косо торчащая из воды округлая корма. Ещё мачта…

«Жучка» осторожно, на самом малом ходу, еле слышно работая мотором, подходит ближе. Теперь уже можно разглядеть: суда лежат тесно, одно близ другого, образуя неровный плотный ряд, тянущийся справа, от румынского берега, к середине реки. А в тридцати – сорока метрах выше по течению, параллельно этой преграде, тянется вторая; тоже различимы во тьме над поверхностью воды трубы, мачты, кое-где крыши и поручни палубных надстроек. Двойная цепь. Вдоль румынского берега к Прахову не пройти. А посередине реки?

– Лево руля! – даёт Калганов команду.

«Жучка» медленно поворачивает от берега вдоль преграды. Вот уже и середина реки, а конца преграде не видно. «Жучка» идёт всё осторожнее: слева уже близок занятый врагом югославский берег.

Ослепительно белый свет немецкой осветительной ракеты беззвучно вспыхивает в вышине и падает на палубу «Жучки», на встревоженные лица разведчиков. В его холодном сиянии стальным блеском отсвечивает колыхающаяся в быстром беге дунайская волна. Особенно чётко чернеют над ней трубы и мачты.

И тотчас же над «Жучкой» с прерывистым визгом проносится пулемётная очередь…

Заметили!

– Право на борт! Полный! – командует Калганов.

«Жучка», вся облитая белым, зловеще вздрагивающим светом, круто разворачивается. Вдогонку ей с югославского берега, который уже за кормой, стучат немецкие пулемёты. Позади, серебря воду, мечутся белые сполохи ракет.

«Жучка» уже в безопасности. Погасли ракеты. Смолкла стрельба.

Сделав большой круг, упрямая «Жучка» возвращается: надо всё же выяснить, тянется ли обнаруженная преграда до югославского берега?

Но едва катер приближается к середине реки, как снова слева, с берега, взлетают немецкие осветительные ракеты. Снова стучат пулемёты. Провыв над «Жучкой», ухают совсем близко от неё мины, взметая воду и пену. Дребезжат, свистят осколки. С глухим стуком некоторые из них бьют в борта, надстройку. Приходится уходить.

Вражеские ракеты, вырывая катер из тьмы, делают его видимой мишенью. Но они оказали и услугу: при их свете разведчики успели разглядеть, что двойная вереница затопленных судов примыкает к югославскому берегу.

Вернувшись на базу, Калганов доложил, что подходы к праховской преграде враг держит под огнём.

«В течение ночи во что бы то ни стало найти проход!» – тотчас же получил он приказ. Флотилия не может отставать от наступающих войск.

И снова «Жучка» уходит вверх по течению.

Теперь разведчики действуют хитрее. Раз враг насторожён и внимательно прислушивается к каждому звуку на реке, значит, на «Жучке» искать прохода нельзя: даже негромкий шум её маломощного мотора может помешать успеху дела.

Калганов решает идти к заграждению на шлюпках. Трудно, опасно, но зато не услышит враг.

Чтобы на этот раз не привлекать внимания противника, «Жучку» оставили у румынского берега, немного не дойдя до подводной преграды. Пересели в рыбацкие лодки, которые были привязаны за кормой «Жучки». В одной из них, большой, разместились Калганов и пять матросов. В маленькую лодочку сели Морозов и Чичило.

…К полуночи стало ещё темнее. Начал сыпать дождь. Холодные капли, подхваченные сырым речным ветром, надоедливо били в лица, проскакивая под плотные кожаные штормовые шлемы. Но разведчики, казалось, не замечали ни холода, ни дождя, ни ветра. От одного затопленного судна к другому медленно переходили лодки. Удерживали их с трудом: бурное течение так и норовило снести. Присматривались, промеривали баграми и вёслами – не пройдёт ли бронекатер? Но, увы, суда были затоплены или вплотную, или так близко одно к другому, что пройти кораблю между ними было невозможно.