Когда воскреснет Россия?

— О, ты знаешь, в мою семейную жизнь вмешался Пушкин!

— Как? Александр Сергеевич? Что-то не верится…

— А помнишь, что он говорил о женщинах? Не помнишь… Вот, а я сказал, что думал Пушкин о женщинах своей жене. Не дословно, конечно, приблизительно… Она как понесла и меня, и Пушкина! Чуть не матом. Такой крик открыла… а началось-то все из-за этого дурацкого пятачка…

_?

— Газета так называется! — буркнул мой знакомый и побежал по делам. Ему всегда некогда.

Забыл бы, наверное, я этот случай, но вопрос о том, что говаривал великий поэт о женщинах, застрял в голове. Что-то когда-то я читывал, но где? Кажется, в журнальных статьях Пушкина. Давай искать… Вот он, пятый том серии «Огонька», 1954 года издания.

Начал читать и зачитался, забыл, что мне надо от Пушкина. Нет, вру, еще до этого я открывал два словаря: в одном искал слово на букву «б», в другом посмотрел, как пишется английское «киллер». У Ожегова нужного слова, конечно, не оказалось. Там и всего-то 52 тысячи слов. У Даля их было более 120 тысяч. Но что толку? Слово «боа» и там и тут, а того русского нет словечка! Надо глядеть в дореволюционном, то есть в царском издании Даля. Там-то оно наверняка имеется. Впрочем, не знаю, дореволюционного издания у меня нет. В другом словаре на все буквы сплошь — одна иностранщина! Этим и до Ожегова весьма далеко, не то что до Даля. А тираж убойный. (Побольше моего-то, если говорить о «губернаторских» вологодских книжках…) Готовили словарь почему-то в Назрани, а печатали в Туле… Ничего себе! Я поспешно отбросил словарь, так как влезешь в него и не выпутаешься. Сколько раз так и было.

Поспешно перелистал начало пятого пушкинского томика, начал читать и так увлекся, что забылось про все на свете.

Какое дивное чтение! К примеру, несколько строчек о цыганах, что на двенадцатой странице. Или взять заметку о собственном пушкинском стихотворении «Демон». Так и хочется выписать целиком.

«…сердце, еще не охлажденное опытом, доступно для прекрасного. Оно легковерно и нежно. Мало-помалу вечные противуречия существенности рождают в нем сомнения, чувство мучительное, но непродолжительное. Оно исчезает, уничтожив навсегда лучшие надежды и поэтические предрассудки души. Недаром великий Гете называет вечного врага человечества духом отрицающим». (Два последних слова выделил Пушкин петитом.)

Ну кто из нынешних критиков осмелится и сможет сказать так: «поэтические предрассудки души»? Или: «Москва девичья, Петербург прихожая», «Сумароков лучше знал русский язык, нежели Ломоносов…»

Сколько всего на одной тридцать девятой страничке! Но вот и то, что поссорило моего знакомого с женой:

«Браните мужчин вообще, разбирайте все их пороки, ни один не подумает заступиться. Но дотроньтесь сатирически до прекрасного пола — все женщины восстанут на вас единодушно — они составляют один народ, одну секту». (Как евреи, добавил бы я сейчас, но дело не в евреях. Речь пока о женщинах.)

Вот от каких слов Пушкина едва ли не разрушилась семья моего приятеля! Да что там о других говорить, и у меня бывали подобные стычки, и не только с женой, но и с дочерью, и с родными сестрами. (Каялся даже на исповеди.) Не было таких стычек лишь с родной матерью Анфисой Ивановной и покойной тещей Марией Васильевной. В чем тут дело? Неужто дело в разнице воспитания? Но Мария Васильевна в молодости носила наган на бедре, выданный как активистке. Анфиса Ивановна всю жизнь прожила рядовой колхозницей. Значит, было у них нечто общее… В каком смысле? Обе, и мать и теща, олицетворяли русскую женщину. Мне представляется, что и Пушкин, говоря о женщинах, исключал няню свою, Арину Родионовну, из этой «секты». Представить няню Пушкина курящей трудно, хотя сам Александр Сергеевич иногда и покуривал. Когда-то, излагая свой опыт бросания курить, я говаривал курильщикам, что мужик, не имеющий воли бросить дурную привычку, слабее любой бабы… Похоже, в наше время многие женщины перещеголяли мужчин в курении и публичном поглощении пива.

(Надо знать, что алкоголизация населения как раз и начинается с дешевого и доступного пива.)

Кажется, что я уже готов сделать литературоведческую статью с названием «Пушкин и наркомания». Но нет, с самого начала я задумывал этот материал как статью (даже памфлет) о политике и рождаемости. Но что получится, то и получится…

Дня за два до встречи с приятелем я послал в Краснодар телеграмму:

«Многоуважаемый Николай Игнатьевич! Наберитесь мужества и отзовите Ваш отказ баллотироваться на предстоящих выборах губернатора. Этого шага ждут от Вас не только Ваши земляки, но и все простые труженики нашей Родины, оскорбленной и униженной либеральными реформами. Несомненно, Кубань под Вашим водительством подсобит встать с колен всей России».

Ответа не было. Кондратенко промолчал. Может, не получил мою телеграмму? Были ведь у тебя и подобные случаи. Например, телеграмму Шолохову перехватили. Да ведь губернатору и необязательно каждому отвечать.

Кондратенко ответил выступлением в газете «Советская Россия» от 23 октября, как раз в день моего рождения. Надеюсь, многие вологжане читали этот номер. Но еще большее число вологжан получили упомянутый выше бесплатный «Пятачок», потому что у многих нет средств не только на подписку, но даже на покупку одного номера. Этот «пятак», откормленный объявлениями, силой запихивали в мой почтовый ящичек. Сначала мы подозревали почту, однако почтальоны в этой диверсии не участвуют. Как видите, слово диверсия пишу без кавычек, поскольку один «пятак» действует намного хуже тротила. Сколько раз я ругался с разносчиками и разносчицами этой рекламной заразы! Посулят, скажут, что не станут больше забивать ящик, нет, снова пихают…

«Пятачок» гигантскими буквами публикует вот какие поэтические шедевры:

«Мы выполним все ваши желания. Всегда у нас пять бутылок пива и шампанское бесплатно».

Заметьте, постоянное дьявольское слово, употребляемое разнообразными бесами: «бесплатно». Мамона-то знает, что делает…

«Пристрастившись к деньгам, — говорит Иоанн Златоуст, — неизбежно бывают и завистливы, и склонны к клятвам, и вероломны, и дерзки, и злоречивы, и хищны, и бесстыдны, и наглы, и неблагодарны, и исполнены всех зол». По слову того же святителя, жившего много веков назад, такие люди идут на обман даже в языке, все добродетели кличут на свой лад: «скромность неучтивостью, кротость трусостью, справедливость слабостью, смирение раболепством, незлобие бессилием».

Под проститутским воззванием стояла знаменательная подпись: «Гармония». Подумалось: уж не гимназия ли? Только что я послал туда сказку в стихах. (В сказке действует медведь, кот, лиса и еще кое-кто.) Если ребятишки поставят по этой сказочке школьный спектакль, то я с радостью пойду в гимназию «Гармония» вместе с Ольгой Сергеевной — потомственным педагогом. Отнес я сказку и в кукольный «Теремок», ведь здесь ни разу не удосужились меня поставить, хотя живу в Вологде почти пятьдесят лет, и ставить было чего… Не вспоминаю о Государственном драматическом и о ТЮЗе. Нехорошо пропагандировать самого себя. Значит, я не подхожу вологодским лицедеям по таланту.

Вернемся к пресловутому «Пятачку».

Гигантскими черными буквами и не менее крупной цифирью телефонов уляпана вся вторая страница, да и на третьей имелась добавка. Чьих телефонов? Да тех самых бл…, как их много веков называл русский народ! У Чехова есть рассказ о том, как друзья обучают студента ходить в публичный дом. Так вот, меня поразило то, что в тогдашней Москве этих заведений было меньше, чем в нынешней Вологде. Судите сами:

«Ночное рандеву». Остановка по требованию для тебя и твоих друзей. 24 часа(+) 30 минут. Приглашаем на работу».

На какую работу? Ничего не понимаю, такой уж дурак уродился. Не понимаю, и все тут! До сих пор не знаю, о какой работе идет речь в «Пятачке». Особенно умиляет этот «плюс». А почему не «минус»?

Читаем «Пятачок» дальше: «Империя страсти», без комплексов. Приедем к вам», «Магис» (по латыни), «Дикая орхидея», «Эммануэль», «Шалунья», «Сандра» (опять по латыни), «Фея», «Красотка» и т. д. В серединке скромненько сообщение насчет шинного монтажа…